Антиномизм, от греч. anti, «против», и nomos, «закон». Антиномизм всегда был важной тенденцией христианской мысли.
Еще апостол Павел утверждал, что «человек оправдывается верою, независимо от дел закона» (Рим 3:28) и что «если законом оправдание, то Христос напрасно умер» (Гал 2:21). Под «законом» в данном случае понимаются заповеди и установления, содержащиеся в Торе, пяти первых книгах Библии.
Павел доказывает, что установленная Торой практика обрезания, запреты, касающиеся пищи, празднование субботы и прочие правила не имеют религиозного смысла для христиан. Он рассматривает эти установления, вытекающие из заключенного Богом с Авраамом союза-завета, как временные и уже не имеющие силы после пришествия Христа.
Учение Павла может показаться призывом к моральной анархии, однако сам он отрицал такое толкование. Павел находит новые основания для нравственности, видя их не в системе правил поведения, а в преображении внутренней жизни христианина: «Если мы живем духом, то по духу и поступать должны» (Гал 5:25).
Согласно апостолу Павлу, христианин должен воздерживаться от безнравственных поступков не для того, чтобы подчиниться закону или избежать наказания, а потому, что – движимый Духом Святым – он хочет жить новой жизнью, в любви к Богу и к ближнему, и не хочет делать дурное.
В эпоху раннего христианства возник целый ряд сект, тяготевших к крайнему антиномизму. Многие гностики вообще отвергали еврейскую Библию, утверждая, что Творец, давший Закон евреям, – это не подлинный Бог, а некое низшее божество; некоторые же секты настаивали на том, что нарушение законов Торы даже необходимо для спасения.
Разумеется, ортодоксальное христианство признало еврейскую Библию, принятую в качестве «Ветхого Завета». Христианские богословы (такие, как Фома Аквинский, 1225–1274) различали в установлениях Торы заповеди трех типов: «моральные» законы (направленные против убийства, воровства, прелюбодеяния и т.д.), обрядовые установления (касающиеся пищи, обрезания и т.д.) и юридические законы (регулирующие отношения собственности или установление наказаний за преступления).
Такого разграничения нет ни в самой Торе, ни у апостола Павла, однако христианские теологи ссылались на слова из Послания к Римлянам: «Ибо, когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают... они показывают, что дело закона у них написано в сердцах» (Рим 2:14-15), отождествляя «моральные» законы Торы, изложенные в десяти заповедях, с «естественным» нравственным законом, регулирующим поведение человека в соответствии с разумом.
В эпоху Реформации антиномистские споры вступили в новую фазу. Лютер твердо придерживался учения апостола Павла об оправдании одной только верой, а не «делами закона». Вместе с тем в лютеранстве сохраняется представление о том, что десять заповедей были выражением естественного нравственного закона. Они считали этот закон полезным в трех отношениях: он удерживает неверующих от дурных поступков, побуждает верующих к покаянию и обеспечивает необходимое моральное руководство христианам, которые оправданы одной верой, но поведение которых в этой земной жизни еще не вполне изменилось.
Некоторые последователи Лютера в своих антиномистских взглядах шли еще дальше учителя. Например, Агрикола (1499–1566) учил, что покаяние верующих вызывается не страхом перед Законом, а исключительно любовью к праведности, и считал, что христиане могут обойтись без знания десяти заповедей. Николай Амсдорфский (1483–1565) занимал еще более радикальную позицию, утверждая, что добрые дела вообще мешают спасению. Обе эти позиции отвергаются в умеренном лютеранстве.
Антиномистские споры эпохи раннего христианства и эпохи Реформации отражают постоянное колебание христианской мысли между утверждением свободы, о которой говорил апостол Павел: «стойте в свободе, которую даровал нам Христос» (Гал 5:1), и потребностью в этических нормах, которыми мог бы руководствоваться христианин, осуществляя свой нравственный выбор.
|
