ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКИЙ ПРЕДРОМАНТИЗМ
Содержание
Введение
Зарождение сентиментализма
Сведенборг
Предвестники эпохи романтизма
Предромантическая литературу Франции
Выводы
Список литературы
Литература XXVII-XVIII веков, как и вся духовная жизнь народов, так или иначе связана с кризисом феодализма, столкновением профеодальных и антифеодальных сил, возникновением буржуазных отношений в XVIII столетии в Англии, Америке, Франции. Литература XVIII в. носила, как мы видели, в основном просветительский характер. Однако в ней уже появились направления и эстетические системы, отходившие от просветительского рационализма (сентиментализм) или откровенно враждебные просветительскому реализму (предромантизм).
Англия оказалась инициатором просветительского движения, антифеодального по своему существу, она же открыла сентиментализм как особое направление в просветительской культуре, она же дала и первые образцы предромантизма как проявления разочарования в буржуазном миропорядке, пришедшем на смену феодальному, а следовательно, и разочарования в тех принципах, которые выдвигались просветительским движением.
Победившая в Англии буржуазия не оправдала тех надежд, какие на нее возлагались. Правда, были уничтожены сословные привилегии, освобождена от средневековой регламентации хозяйственная жизнь страны, предоставлен сравнительно широким слоям населения ряд политических прав, но осталось и возрастало имущественное неравенство, остался социальный и национальный гнет (Шотландия, Ирландия).
Первым писателем, показавшим разочарование в буржуазных отношениях, был Джонатан Свифт, а вслед за ним Голдсмит, Юнг, Стерн и все остальные сентименталисты.
Сентиментализм еще не порывает с Просвещением. Его роднят с ним демократические идеи, симпатии к беднейшим слоям населения. Он радикальнее Просвещения в плане политическом или стоит в крайне левых его рядах, но он уже порывает с Просвещением во взглядах на разум, на роль разума как в личной, так и общественной жизни.
Сентименталисты отвергли разум как критерий истины, красоты, они осудили уклад жизни, культуру, основанные на рационализме, осудили город как средоточие этого уклада и этой культуры и противопоставили всему этому чувство, которому отдали роль критерия истины и красоты. Они противопоставили городу деревню и природу. Мы видели все эти идеи в сочинениях Стерна, Юнга, Голдсмита, Руссо, молодого Гете. Сентименталисты отошли от ортодоксального Просвещения, но еще не порвали с ним полностью. Стерн как художник и бытописатель тяготел к реализму. Он был слишком трезв и ироничен, чтобы увлечься сказочными картинами и мистическими видениями. Его не могла бы вдохновить средневековая меланхолическая экзальтация. Он еще твердо стоял на почве "языческого", земного, "античного" реализма, т.е. трезвого понимания реальности вещей. Однако временами у него возникали симпатий к средневековой мечтательности, запечатленной в рыцарских романах и всяких поэтических легендах об идеальной любви, он даже противопоставлял их трезвой и приземленной античности: "Есть прелестная пора в жизни каждого чуткого смертного, когда такая история дает больше пищи мозгу, нежели все обломки, остатки, объедки античности".
На реалистических позициях стояли все писатели-сентименталисты, если под реализмом понимать правдивое жизнеописание. Сентименталисты были, пожалуй, более последовательны в своих реалистических устремлениях, чем ортодоксальные просветители. "Вертер" Гете, драмы молодого Шиллера, "Новая Элоиза" Руссо отражали живую правду века, иногда даже дерзко обнаженную ("Исповедь" Руссо).
Но возвеличение ими чувств и недоверие к разуму и цивилизации, их элегическая ностальгия по старине и нетронутой природе делает их прямыми предшественниками романтиков XIX в.
Романтизм многое перенял у сентименталистов, и прежде всего их всеобщую устремленность к чувству и недоверие к разуму. У Стерна он занял иронию - "младшую дочь Мнемозины, розовую богиню шутки" (Г. Гейне). Фридрих Шлегель создал даже целую теорию "романтической иронии", а Генрих Гейне наполнил ею свои чудесные творения.
У сентименталистов уже появился образ "счастливого" безумца, обретшего счастье в иллюзии. У Стерна - сумасшедшая деревенская девушка ("Сентиментальное путешествие"). Позднее на страницах сочинений романтиков появятся безумцы, ушедшие в мир своей мечты из мира мрачных реальностей (музыкант Крейслер в романе "Записки кота Мура", пустынник Серапион в "Серапионовых братьях" Гофмана).
Предшественниками романтизма были авторы так называемого готического романа, который появился в Англии.
Недовольство настоящим порядком вещей увлекло некоторую часть английской интеллигенции второй половины XVIII столетия в прошлое, в века древней родовой общины или раннего средневековья. Этим можно объяснить появление знаменитых литературных подделок Чаттертона (1752-1770),
талантливого юноши, доведенного нищетой до самоубийства, а также Макферсона (1736-1796)
с его великолепными "Песнями Оссиана", в которых выражены стилизованные под старину настроения и идеи, свойственные сентиментализму.
Пессимизм, чувства обреченности, исторической бесперспективности породили в литературе и так называемый "готический роман".
В 1745 г. в культурном мире Европы произошло необычайное событие: некий уважаемый и всеми признанный ученый, занимавшийся математикой, астрономией, механикой, горным делом, т.е. самыми серьезными, точными, материалистическими, сказали бы мы, науками, удостоившийся звания почетного члена Петербургской Академии наук, - объявил себя... "ясновидцем" и "Духовидцем", сообщил миру, что сам Бог поручил ему показать людям истинное содержание Библии. Это был швед Эммануил Сведенборг (1688-1772). Восемь томов толкования Библии под названием "Небесные тайны" выпустил сей новоявленный теософ. Это наделало много шума в XVIIIстолетии.
Сведенборг провозглашал: мир населен духами, они общаются друг с другом, а также иногда и с людьми по строгой иерархической системе. Люди, достигшие определенных ступеней праведного совершенства, получают возможность общаться с ними.
Гете, который с его трезвым умом не терпел мистической чертовщины, воспользовался, однако, в своей трагедии "Фауст" реквизитом спиритуализма Сведенборга, как и мистика XVI в. француза Нострадамуса (Мишель де Нотр Дам, 1503-1566). Фауст даже как бы повторяет путь Сведенборга. Подобно ему, он занимался половину жизни науками. Затем, ощутив тщету обретенных знаний, обратился к магии, чтобы понять "тайну бытия", "вселенной внутреннюю связь". "Все сущее в основе" - обратился к иррациональной сфере, куда рассудку нет доступа:
... духов речь, Их знаки, сколько ни грызи, Не пища для сухих умов.
Обращение Сведенборга к мистике объяснялось, видимо, психическим расстройством (галлюцинации он принимал за реальность), но для духовной жизни Европы оно не прошло бесследно.
Имя шведского мистика часто повторялось в аристократических салонах. Появились шарлатаны, открывшие своеобразный бизнес, используя легковерных людей. В Европе действовал граф Калиостро, говоривший о себе, что он живет уже две тысячи лет, что творит чудеса, вызывает духов. Приезжал он и в Россию, пытался проникнуть к Екатерине II, но не был принят. Однако ему она посвятила одну из своих комедий. Имя Калиостро было замешано в нашумевшем деле о колье Марии-Антуанетты. Пушкин в своей повести "Пиковая дама", воспроизводя исторический колорит эпохи, пишет о втором авантюристе: "Вы слышали о графе Сен-Жермене, о котором рассказывают так много чудес нынче? Вы знаете, что он выдавал себя за вечного жида, за изобретателя жизненного эликсира и философского камня, и прочая?"
Появились различные секты (во Франции секта "Иллюминатов", в которую входил писатель Жан Казот). Наконец, возникла организация масонов или франкмасонов (вольных каменщиков), первоначально в Англии, потом и во всем мире. Она существует до сих пор с центром в Америке под эгидой самых реакционных финансовых и промышленных магнатов. В ритуал масонских лож вошло многое из реквизита духовидцев.
Определенная часть литераторов Европы была захвачена этим возникшим и ставшим модным мистическим течением. Мир для таких писателей как бы раздвоился на видимый, реальный, и скрытый, таинственный. Познание второго, таинственного мира требовало особых, внелогических, иррациональных средств. Словом, разуму, в который уверовали со времен Ренессанса, науке, здравому и трезвому мышлению была противопоставлена мистика.
Предромантики отвергли просветительский разум как неспособный постичь истинную сущность вещей и ему противопоставили не сентименталистские "сердце и чувство", а нечто другое - внутреннее подсознание, иначе говоря, особый вид сознания, имеющий дело не с работой мысли, не с логикой, синтезом и анализом, а с интуицией. Особым, подсознательным оком они якобы видели иную закономерность вещей, им открылись тайные связи этих вещей и пр.
В первых десятилетиях XIX в. в эпоху романтизма спиритуализм усилил свои позиции. Всем известны "пророчества" баронессы Крюднер и ее влияние на русского императора Александра I. У предромантиков был еще один пункт, на котором они все сошлись во взглядах и интересах, - это увлечение готикой (средневековьем). Средневековье было царством мистики, веры в чудеса, сверхъестественное, поэтому такое увлечение легко объяснимо.
Одним из первых предромантиков был Орас Уолпол,
опубликовавший в 1765 г. единственный свой роман "Замок Отранто", полный мрачной фантастики, видений. Действие романа отнесено к временам крестовых походов. Владелец замка Отранто Альфонсо Добрый был убит одним из его вассалов по имени Рикардо, который по подложному завещанию получил этот замок. Внук убийцы знает историю происхождения своего богатства, знает и то, что оно должно перейти в руки законных владельцев. Вокруг этого и развертывается вся фантасмагория романа; гигантский шлем падает и убивает молодого наследника, давно умерший Рикардо сходит с портрета и говорит со своим потомком, по замку ходит гигантская фигура рыцаря, из каменных ноздрей статуи падают кровавые капли, меч Альфонсо едва могут поднять сто оруженосцев и пр.
Настроение ужаса наполняет страницы романа. Идея судьбы, предначертанности событий красной нитью проходит через все повествование. Над людьми, над миром властвует непостижимая сила, которая направляет весь ход истории, и человек может лишь склониться перед непостижимой и непреклонной волей этой таинственной силы. Уолпол построил для себя замок по образцу средневековых замков (Строберри-Хилл), открыв эру увлечения готическим стилем в архитектуре. Через двадцать лет Уолпола повторил другой богач - Уильям Бекфорд,
написавший тоже единственную повесть "Ватек" (1782) и также построивший для себя еще более роскошный замок - Фонтхилл - в готическом стиле.
Бекфорд обратился к Востоку, модной тогда экзотической стране чудес. Здесь фантазии давался самый широкий простор. Восточный деспот Ватек строит себе замок пяти чувств. ' Он хочет все познать и все перечувствовать. Никаких табу и запретов он не признает, никакой совести, никаких моральных преград. Он совершает чудовищные жестокости, нисколько не сожалея о своих жертвах. Наконец, движимый жаждой запретного знания, он спускается в ад и предстает перед владыкой преисподней Эблисом.
"... на огненном шаре сидел грозный Эблис. Он казался молодым человеком лет двадцати; правильные и благородные черты его лица поблекли от вредоносных испарений. В его огромных глазах отражались отчаяние и надменность, а волнистые волосы выдавали в нем падшего ангела света. В нежной, но почерневшей от молний руке он держал медный скипетр, пред которым трагическим голосом, более мягким, чем можно было предположить, но вселявшим глубокую печаль, Эблис сказал им: "Сыны праха, я принимаю вас в свое царство... Вы найдете многое, что может удовлетворить ваше любопытство".
Бекфорд осуждает своего Халифа, но и возвеличивает его. Он осуждает "слепое любопытство", стремление "проникнуть за пределы, положенные создателем познанию человеком" и вместе с тем любуется его гордой волей достичь этих знаний. Далее последовали наполненные кошмарами и ужасами романы Анны Радклиф. Убийства и преступления, таинственные привидения, оборотни, чудовищные вампиры - словом, все, что может быть порождено болезненной фантазией, наводняло эти романы.
Правда, вдоволь истерзав воображение своего читателя страшными картинами, загадочными привидениями, бледными призраками и тайнами, лукавая писательница неожиданно спускала его на землю, приберегая к концу романов вполне реальные и довольно прозаические разъяснения всех фантасмагорий ("Удольфские тайны", 1794 г., "Итальянец", 1797 г). Она же одна из первых прославила романтического героя с его мрачной душой и великими страстями.
В отличие от нее поэт и художник Уильям Блейк уверовал в подлинный трагизм мироздания. Его влекут к себе библейские образы, апокалиптические видения, поэзия его полна мистических прозрений ("Пророческие книги", 1789 - 1820 гг.).
Современники почти не заметили поэта. Интерес к нему возник позднее, и в наши дни его мрачная муза тревожит немало экзальтированных душ. Впрочем, у Блейка можно найти и бунтарские и светлые мотивы, особенно в ранних сочинениях, но они не могут ослабить общей трагической доминанты его поэзии.
Во Франции предромантическую литературу представил Жан Казот, противник Просвещения, член секты ясновидцев ("иллюминатов" - озаренных), казненный в 1792 г. как сторонник короля. Его повесть "Влюбленный дьявол" (1772) изобилует эпизодами самого фантастического характера. Молодой испанец вызвал к себе любовное влечение дьявола. Превратившись в очаровательную девушку, дьявол сопровождает юношу. Перед нами сцены реалистически описанной любви, верно обрисованные характеры, правильно поданная действительность - и. рядом со всем этим настоящая фантасмагория: духи, превращения, видения, заклинания, каббалистические знаки и пр. и пр. Читатель, как и герой повести, окончательно запутался. И в этом - философский смысл повести: "Где возможное?. Где невозможное?" - задает себе вопрос испанец Альвар, а вместе с ним и читатель. "Все кажется мне сном, но разве жизнь человеческая что-либо иное?"
Словом, всюду в предромантической литературе мы видим отрицание того разума, который познает реальную действительность, и ту реальность, которая нас окружает, и провозглашается иной разум - загадочный, неподвластный нашей воле, разум-интуиция, разум-прозрение, разум-предвидение; провозглашается иная действительность, более реальная, чем та, которую мы видим близоруким человеческим оком; в ней действуют иные законы, там время, пространство, материальность мира перестают существовать; там царство чистой духовности, способной принимать любые материальные формы и действовать сообразно с этими формами.
Такова философия предромантической литературы. Она выразила недовольство буржуазным прогрессом, примитивностью, механистичностью просветительского рационализма, но ничего лучшего, кроме мистики и идеализации средневековья, не могла предложить своему поколению. Когда свершилась Французская революция, романтизм и на первых порах реакционный романтизм как "реакция на французскую революцию и связанное с ней Просвещение" (К. Маркс) 1
подхватили идеи своих прямых предшественников. Но пришедший ему на смену реализм XIX в. вернулся к трезвому взгляду на мир, свойственному просветителям XVIII столетия.
XX век, и особенно вторая его половина, ознаменовался в литературе своеобразным возвращением к философичности литературы века Просвещения. На иных идейных позициях, иной нравственной основе, в иной эмоциональной тональности снова зазвучали новеллы-притчи, романы-притчи, пьесы-притчи, а иногда и персонифицированные философские трактаты.
1. Жирмунский В.М., Сигал А. У истоков европейского романтизма // Уолпол, Казот, Бекфорд. Фантастические повести. - Л., 1967.
2. Алексеев М. Русско-английские литературные связи (XVIII век - первая половина XIX века). - М., 1982.
3. Тураев С. От Просвещения к романтизму. - М., 1983.
4. Штейн А. Литература испанского барокко. - М., 1983.
5. Сокомиский М. Западноевропейский роман эпохи Просвещения. - Киев., 1983.
|
