Реферат: Жизнь и творчество А.И. Солженицына

План

Вступление

1. Советское государство и общество в 1920-1930-е гг.

2. Биография А.И Солженицына

3. Трагические страницы в истории и творчестве писателя

4. «Архипелаг ГУЛАГ» как опыт художественного исследования

5. «Один день Ивана Денисовича». Время и пространство в художественном произведении

Заключение

Используемая литература

Вступление

Цели и задачи

1) Показать значение Солженицына в литературе и развитии общественной мысли страны

2) Показать публицистичность, обращенность рассказов к читателю.

3) Проанализировать отдельные эпизоды, их роль в общем содержании повествования, сопоставить персонажей произведений Солженицына: портрет, характер, поступки…

4) На материале произведений Солженицына показать трагическую судьбу человека в тоталитарном государстве

Тема неволи не была открытием литературы 20 века. Но никогда ещё эта тема не занимала такого обширного места в литературном потоке. Политика и литература тесно сплелись только в это время.

Сейчас в литературе о лагере наиболее известными писателями являются Александр Солженицын, Варлам Шаламов. Мне хочется остановиться на произведениях А.И. Солженицына-основоположника лагерной прозы.

1. Советское государство и общество в 1920-1930-е гг

Репрессии в СССР не прекращались с 1918 года. Однако после завоевания И.В. Сталиным в 1929 году позиции бесспорного лидера они неуклонно ужесточались. Официальная пропаганда подчёркивала, что победа партии большевиков в октябре 1917 г. была достигнута благодаря «мудрому руководству» Сталина. Постепенно формировался ореол непогрешимости вокруг его имени, складывался культ личности вождя. Любая критика в адрес Генерального секретаря или кого-либо из его ближайших соратников, в том числе и в частной беседе, квалифицировалась как контрреволюционный заговор. Всякий, не сообщивший об этом в высшие партийные инстанции, считался «врагом народа», его ждало суровое наказание. Принадлежность к старой большевистской гвардии уже не спасала от карательных мер. Теоретическим обоснованием политики репрессий стал выдвинутый И.В. Сталиным тезис о неизбежности обострения классовой борьбы в процессе социалистического строительства.

Продолжали действовать концентрационные лагеря. Наиболее известным был Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН). В связи с резким увеличением количества заключенных после проведения кампании борьбы с кулачеством в 1930-1931 гг. было создано Главное управление лагерями (ГУЛАГ). ( Н.В. Загладин, С.И. Козленко, С.Т. Минаков, Ю.А. История Отечества)

А.И. Солженицын родился в крестьянской семье на следующий год после Октябрьской революции, т.е. в 1918г., в городе Кисловодске. Отец Солженицына был участником первой мировой войны, куда ушёл из Московского университета добровольцем, трижды был награждён за храбрость и погиб на охоте за полгода до рождения сына. Воспитывался матерью и жил в трудных материальных условиях в Ростове-на-Дону. Тяга к дореволюционному прошлому семьи, в которой хранили память о прежней жизни, непохожей на советскую, рано подвела писателя к замыслу большой книги (по образцу "Войны и мира" Л. Н. Толстого) о первой мировой войне и революции. Еще в школе писал стихи, рассказы и мечтал стать писателем.

После окончания школы поступил на физико-математический факультет университета в Ростове-на-Дону. Заочно учился в Московском институте философии, литературы и истории. Начавшаяся Отечественная война уводит Солженицына на фронт. С 1943 по 1945 он командует артиллерийской батареей, имеет чин капитана, награждается медалями и орденами, и, казалось, ничто в будущем не предвещает ему той страшной участи, которая выпала на его долю.

В февраля 1945 был арестован и осужден на 8 лет за переписку с другом, где критически высказался о И.В. Сталине. Его отправляют в исправительно-трудовой лагерь, обвиняя "в антисоветской агитации и попытке создания антисоветской организации". Солженицын выжил потому, что как математик попал в "шарашку" - из системы научно-исследовательских институтов МВД-КГБ, где пробыл 1946 по 1950. В лагерях работал чернорабочим, каменщиком, литейщиком.

С февраля 1953 Солженицын находится на "вечном ссыльном поселении" в ауле Кок-Терек (Джамбульская область, Казахстан). Вскоре врачи поставили ему страшный диагноз – рак. Дважды он лечится в Ташкенте; в день выписки из больницы была задумана повесть о страшном недуге - будущий «Раковый корпус». В 1964 автором предпринята поездка в тот самый онкологический диспансер для встречи со своими бывшими лечащими врачами и для уточнения некоторых медицинских обстоятельств.

В феврале 1956 Солженицын реабилитирован решением Верховного Суда СССР, что делает возможным возвращение в Россию. (А.П. Шикман Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997 г.)

В 1962 в журнале "Новый мир", главным редактором которого был А.Т.Твардовский, был опубликован рассказ "Один день Ивана Денисовича", сделавший имя Солженицына известным всей стране и далеко за ее пределами. Образ главного героя сложился из солдата Шухова, воевавшего в советско-германскую войну (никогда не сидевшего) и личного опыта автора. Остальные лица- все из лагерной жизни, с их подлинными биографиями. В своём рассказе он практически открыл для отечественного читателя лагерную тему, продолжив разоблачение сталинской эпохи. В эти годы Солженицын в основном пишет рассказы, которые критика иногда называет повестями, - «Случай на станции Кочетовка», «Для пользы дела».

Потом увидел свет рассказ «Матренин двор». На этом публикации прекратились. Больше ни одно из произведений писателя не было допущено к изданию в СССР, поэтому они печатались в самиздате и за рубежом (роман "В круге первом", 1955 - 68; 1990; повесть "Раковый корпус", 1966, 1990).

В 1962 году его принимают в Союз писателей и даже выдвигают на Ленинскую премию. В 1960-е работал над книгой "Архипелаг ГУЛАГ" (1964 - 1970), которую приходилось писать тайком и постоянно прятать от органов КГБ, так как они бдительно следили за деятельностью писателя. Но письма бывших заключенных и встречи с ними способствуют работе над многими произведениями.

Публикация трехтомного художественно-документального исследования "Архипелаг ГУЛАГ" произвела на российского и мирового читателя не меньшее впечатление, чем "Один день Ивана Денисовича". Книга не только представляет подробнейшую историю уничтожения народов России, но и утверждает христианские идеалы свободы и милосердия, одаривая опытом сохранения души в царстве "колючей проволоки". (Д.Н.Мурин «Один час, один день, одна жизнь человека в рассказах А.И.Солженицына», журнал «Литература в школе», 1990, № 5)

В 1967 Солженицын был исключен из Союза писателей. Особая борьба с писателем нарастает после падения Н.С. Хрущева. В сентябре 1965 КГБ захватывает архив Солженицына, что перекрывает возможности публикаций некоторых книг. Напечатать удается лишь рассказ "Захар Калита" ("Новый мир", 1966, № 1). А повесть «Раковый корпус» начинает публиковаться заграницей. Например, одну главу («Право лечить») автор отдал для напечатания в Словакии. К весне 1968 вся первая часть полностью, но с большими погрешностями, была напечатана. Нынешнее издание- первое выверенное автором и окончательное. Костоглотов возник по образу одного знакомого фронтового сержанта. Прототип Русанова лежал в диспансере в другое время, но его больничное поведение взято из рассказов соседей по палате Солженицына. Истинная медицинская история Вадима Зацырко совмещена с образом его здорового брата, которого знал автор. Таким же совмещением двух лиц получен Ефрем Поддуев. Дёмка слился из ссыльного ученика и мальчика с больной ногой в Ташкенте. Большинство прочих больных списаны с натуры, и многие оставлены под своими именами. Также почти без изменений взяты заведующие лучевым и хирургическим отделениями.

Присуждение Нобелевской премии по литературе "за нравственную силу, почерпнутую в традиции великой русской литературы” в 1975 г. возбуждает новую волну преследований и клеветы. Писатель переезжает жить в Цюрих. После декабря 1975 он совершает поездку в США, где выступает перед профсоюзными деятелями в Вашингтоне и Нью-Йорке. Солженицын - человек, глубоко верующий, не приемлющий насилия, во многих своих произведениях стремится обосновать альтернативный реальный исторический путь мирового развития. (В.Накшин Открытая дверь: Воспоминания и портреты. М.,1989 )

В октябре 1976 Солженицын с семьей (жена Н. Д. Солженицына, ее мать Е. Ф. Светлова, трое сыновей писателя и сын жены от первого брака) переселяется в усадьбу близ города Кавендиш (штат Вермонт). Там он живёт практически отшельником и полностью посвящает себя литературному труду. В этом ему помогает вся семья, организуя нечто вроде маленького издательства.

В 1974 он основал "Русский общественный фонд", передав в него все гонорары за "Архипелаг ГУЛАГ". А в 1977 создал "Всероссийскую мемуарную библиотеку" и "Исследования новейшей русской истории".

Теперь основной работой на долгие годы становится эпопея «Красное Колесо». Исторические главы детально рисуют конкретные события, показывая участвующих в них лиц. Изображая любого исторического персонажа, Солженицын стремится с максимальной полнотой передать его внутренний строй и побудительные мотивы действий. Соединяя личные свидетельства с уникальными архивными документами, автор пытается дать развёрнутое повествование о революции в России. Грандиозный замысел рассчитан на двадцать лет, и в настоящее время работа над ним продолжается уже в России, куда писатель вернулся в 1995 году.

К 1986 году у Солженицына складывается настороженное отношение к горбачевской перестройке. Со своей стороны советские власти всячески препятствовали возвращению книг Солженицына на родину, а сформулированные ранее обвинения, повторялись и варьировались многочисленными советскими публицистами даже в середине 1980-х гг. Лишь в 1989 редактору "Нового мира" С.П. Залыгину удалось после долгой борьбы напечатать отобранные автором главы «Архипелага ГУЛАГа».

Хотя как и за границей, так и на родине личность и творчество Солженицына вызвали множество как восторженных, так и резко критических книг и статей.

С 1990 проза Солженицына широко печатается на Родине. А 16 августа того же года Указом Президента СССР писателю возвращено гражданство. 18 сентября "Комсомольская правда" и "Литературная газета" публикуют статью "Как нам обустроить Россию?", где Солженицын предупреждает о трудностях при выходе из-под коммунистического гнета.

27 мая 1994 Солженицын возвращается в Россию. Проехав страну от Дальнего Востока до Москвы, он активно включается в общественную жизнь. По-прежнему не допуская возможности сотрудничества с коммунистами, Солженицын решительно осуждает реформы президента Б. Н. Ельцина, постоянно критикует власть. (В сентябре 1995 был прекращен цикл телепередач Солженицына на канале ОРТ.)

Писатель работает над книгой «Угодило зернышко промеж двух жерновов. Очерки изгнания». Рассказы и лирические миниатюры («Крохотки») , опубликованные Солженицыным в "Новом мире" (1995-97), свидетельствуют о неувядаемой мощи его дара. (Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997 г.)

3. Трагические страницы истории в творчестве писателя

Как сильно может измениться жизнь человека за несколько лет! Так уж случилось, что и в России в XX веке произошло множество событий, которые очень серьезно меняли ход ее истории.

Александр Исаевич Солженицын пережил вместе с Россией и ее народом все тяготы как военной, так и послевоенной жизни. Он писал о том, что видел сам.

Александр Исаевич описывает отдельное событие в своих произведениях. Он не пытается “захватить” сразу всю Россию. Но с помощью одного эпизода можно понять, что происходило в каждом селе. Можно понять, как жила страна, как жили люди в это время.

Описывая послевоенную Россию, Солженицын выступал как историк. Первым сказал правду: «…обнищавший народ, который работал за грамоты и ради великих идей, которые выдвигали руководители страны…»

В тоталитарном государстве у человека нет почти никаких прав, но очень много обязанностей.

В своих произведениях автор показывает кризис русской деревни, который начался сразу после семнадцатого года. Сначала гражданская война, затем коллективизация и раскулачивание. Крестьяне были лишены собственности, потеряли стимул в работе. А ведь именно они позже, во время Великой Отечественной войны, прокормило всю страну. Жизнь крестьянина, его быт и нравы А. И. Солженицын описал в автобиографическом рассказе «Матренин двор ("Новый мир",1963, № 1), который полностью достоверен.

Жизнь главной героини и её смерть воспроизведены как и были на самом деле. Истинное название деревни- Мильцево, Курлувский район, Владимирская область.

Главным героем в нем является сам автор. Это человек, отсидевший в лагерях большой срок, (маленьких тогда просто не давали) и желающий вернуться в Россию. Но не в ту Россию, которая была изуродована цивилизацией, а в глухую деревню, в первозданный мир с прекрасной природой: «На взгорке между ложков, а потом других взгорков, цельно-обомкнутое лесом, с прудом и плотиной. Высокое поле было тем самым местом, где не обидно бы и жить и умереть. Там я долго сидел в рощице на пне и думал, что от души бы хотел не нуждаться каждый день завтракать и обедать, только бы остаться здесь и ночами слушать, как ветви шуршат по крыше — когда ниоткуда не слышно радио и все в мире молчит». (А.И. Солженицын «Матрёнин двор»)

Многие люди просто не поняли его намерений: «Тоже и для них редкость была — все ведь просятся в город, да покрупней». Он и сам разочаровался, потому что не нашёл в деревне то, чего искал: «Увы, там не пекли хлеба. Там не торговали ничем съестным. Вся деревня волокла снедь мешками из областного города».

Перед глазами главного героя предстает реальный быт крестьянства, а не то, что обычно говорили на съездах партии. Оно обнищало, утратило вековые хозяйственные традиции. Писатель видит дом своей хозяйки Матрены. В нём можно жить лишь летом, да и то только в хорошую погоду. Быт в доме ужаснейший: бегают тараканы и мыши.

Людям в деревне Тальново нечего есть. Матрена спрашивает, что приготовить на обед, но кроме «картови» или «супа картонного» ничего другого из продуктов просто нет. Руководители уже запаслись дровами, а об остальных людях забыли.

Государство не интересуется, как живут такие люди, как Матрена. Их права ничем не защищены. Матрена всю жизнь проработала на колхоз, но ей не платят пенсию, потому что она ушла из колхоза раньше, чем ввели пенсии.

В рассказе «Матренин двор» показано моральное падение людей, стесненных социальными невзгодами. Фаддей больше переживает не о смерти своего сына или Матрены, женщины, которую он когда-то любил, а о тех дровах, которые он оставил на переезде.

Своим рассказом Солженицын ставит много вопросов и сам же на них отвечает. Колхозный строй оправдал себя во время войны, а теперь он прокормить страну не может. Деревней командуют горожане, приказывают, когда сеять, когда жать.

Автор в своем рассказе не высказывает идей, как нужно изменить мир, он просто правдиво описывает русскую деревню и в этом его истинная заслуга как литератора. Он показал народу суровую правду жизни. (Мешков Ю.А. Александр Солженицын. Личность, Творчество. Время. Екатеринбург, 1993)

4. « Архипелаг ГУЛАГ» как опыт художественного исследования

Внебрачное наследие ГУЛАГа,

дитя единокровное - общага.

Раскрыла пасть на трассе Усть-Улима.

Как ни крути, а не проехать мимо.

Гром и литавры бесконечной стройки,

целинные былинные края.

Фанерной стенкой стиснутые койки.

Одна из них, из десяти, моя.

А на соседней, с Панькой Волосатой,

живет подросток

из породы статуй.

Сильно могуч и абсолютно лыс.

Столовая и туалет дощатый

в замерзшей луже, в наледях слились.

Пристанище для обнаглевших крыс.

О, разве всем ниспослано терпенье

идти на свет сквозь мерзость запустенья!

И где он есть, тот благодатный свет,

когда кругом, как я, такие ж люди?..

Простым словам о святости, о чуде

поверил бы я в девятнадцать лет?..

(А.Зорин «Внебрачное наследие

Гулага»// Новый мир.1989.№8.с.4)

Обобщающую работу об архипелаге ГУЛАГе (под этим названием) автор задумал и стал писать весной 1958 года. Объём её представлялся меньшим, чем сейчас, но уже был принят принцип последовательных глав о тюремной системе, следствии, судах, этапах, лагерях ИТЛ, каторжных, ссылке и душевных изменениях за арестантские годы. Некоторые главы были тогда же написаны, однако работа прервалась, так как материала - событий, случаев, лиц- на основе одного лишь личного автора и его друзей явно недоставало. Пожалуй, никто из современников Солженицына в Советском Союзе не осмелился в те годы выступить с подобным глубоким, непредвзятым анализом сталинской действительности.

С конца 1962 года, после напечатания «Один день Ивана Денисовича» ("Новый мир", 1962, № 11) , автору приходили письма от бывших заключённых с предложениями о встрече. В течение 1963 и 1964 годов был собран обильный материал. Полученную информацию автор располагал по своему прежнему, теперь расширенному и умноженному плану.

Осенью 1964 года был составлен окончательный план произведения- в семи частях, и все новые пополняющие материалы входили в эту конструкцию. Зимой 1964-1965 г. в Солотче (под Рязанью) были написаны пятая и первая части. Работа продолжалась летом в Рождестве-на-Истье, а осенью она была прервана, потому что часть авторского архива забрали при обыске у его знакомых. Материалы «Архипелага ГУЛАГа» тотчас же увезли друзья автора в Эстонию, куда затем на две зимы уезжал Солженицын и там при содействии бывших заключенных заканчивал книгу.

Таким образом, к марту 1967 года шесть первых частей произведения были закончены. А в мае 1968 года в Рождестве-на-Истье при содействии друзей отпечатана окончательная редакция всех трёх томов. С тех пор изменения вносились лишь самые незначительные.

В августе 1973 года при трагических обстоятельствах неокончательный вариант «Архипелага ГУЛАГа» попал в руки госбезопасности- и это подтолкнуло немедленную публикацию книги на Западе ( ИМКА-пресс, Париж, декабрь 1973), а вскоре автор был выслан из СССР. (Т.В.Пегина "Архипелаг ГУЛАГ" А.Солженицына: Природа Художественной правды)

За границей продолжался поток писем и личных свидетельств. Именно это побудило автора доработать произведение. Поэтому и окончательная редакция книги была предложена читателю в томах Собрания сочинений А. Солженицына (1980), вышедшего в издательстве ИМКА-пресс в Париже.

Для настоящего отечественного издания «Архипелага ГУЛАГ» автором внесены в текст последние поправки. (Л.Я.Шнейберг Начало конца Архипелага Гулаг// От Горького до Солженицына. М:.Высшая школа, 1997)

Свои воспоминания, описанные в главной своей, он начинает со слов:

ПОСВЯЩАЮ

всем, кому не хватило жизни

об этом рассказать.

И да простят они мне,

что я не все увидел,

не все вспомнил,

не обо всем догадался.

В третьем томе своего «художественного исследования» советских тюрем и лагерей Александр Солженицын очень много внимания уделяет восстаниям заключенных, особенно участившимся после смерти Сталина и ареста Берии, когда в лагерях политических наказаний зародились надежды на пересмотр дел и скорое освобождение. Центральное место среди них занимает описание в главе «Сорок дней Кенгира»: «Но в падении Берии была и другая сторона: оно обнадёжило и тем сбило, смутило, ослабило каторгу. Зазеленили надежды на скорые перемены- и отпала у каторжан охота гоняться за стукачами, садиться за них в тюрьму, бастовать, бунтовать. Злость прошла. Всё и без того, кажется, шло к лучшему, надо было только подождать». (А.И. Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ»)

Здесь, в Кенгирском лагере, как пишет автор, охрана специально провоцировала заключенных на волнения, открывая по ним стрельбу без всякого повода: «Именно из-за того, что пал Берия, охранное министерство должно было срочно и въявь доказать свою преданность и нужность. Но как?

Те мятежи, которые до сих пор казались охранникам угрозой, теперь замерцали спасеньем: побольше бы волнений, беспорядков, чтоб надо было принимать меры. И не будет сокращения ни штатов, ни зарплат.

Меньше, чем за год несколько раз кенгирский конвой стрелял по невинным. Шёл случай за случаем; и не могло это быть непреднамеренным». (А.И. Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ»)

Так лагерное начальство надеялось, что легко подавит стихийный бунт и тем самым докажет свою нужность и полезность. Однако восстание по своим масштабам превзошло все ожидания и стало мощным ударом, потрясшим систему ГУЛАГа. Первоначально зэки решились на забастовку протеста против убийства конвоиром лагерника-евангелиста: «Вечером после ужина сделано было так. В секции вдруг выключался свет, от входной двери кто-то невидимый говорил: «Братцы! До каких пор будем строить, а взамен получать пули? Завтра на работу не выходим!» И так секция за секцией, барак за бараком.

Брошена была записка через стену и во второй лагпункт. Опыт уже был, и обдумано раньше не раз, сумели объявить и там. На 2-м лагпункте, многонациональном, перевешивали десятилетники, и у многих сроки шли к концу- однако они присоединились.

Утром мужские лагпункты- 3-й и 2-й- на работу не вышли». (А.И. Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ»)

Забастовку подавили, лишив забастовщиков пайков. Солженицын иронически замечает: «...Личным и массовым своим участием в подавлении забастовки офицеры МВД как никогда доказали и нужность своих погон для защиты святого порядка, и несокрушаемость штатов, и индивидуальную отвагу». (А.И. Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ»)

Но вскоре события вышли из-под контроля начальства. Был брошен лозунг: «Вооружайся, чем можешь, и нападай на войска первый!» Власти идут с восставшими на переговоры Они утверждают, что их требования по смягчению режима законны и справедливы. Солженицын с грустью передает настроение кенгирцев в тот момент «Так, братцы, чего нам еще надо? Мы же победили! Один день побушевали, порадовались, покипели — и победили! И хотя среди нас качают головами и говорят — обман, обман! — мы верим. Мы верим нашему, в общем, неплохому начальству. Мы верим потому, что так нам легче всего выйти из положения... А что остается угнетенным, если не верить? Быть обманутыми — и снова верить. И снова быть обманутыми — и снова верить. И во вторник 18 мая все кенгирские лагпункты вышли на работу, примирясь со своими мертвецами». (А.И. Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ»)

К вечеру того же дня надзиратели и солдаты попытались запереть заключенных в бараках, хотя обещали оставлять бараки открытыми. Но их постигла неудача, и зеки вновь овладели лагерем. Заключенные , как пишет Солженицын, «уже трижды старались оттолкнуть от себя и этот мятеж, и эту свободу. Как обращаться с такими дарами, они не знали, и больше боялись их, чем жаждали. Но с неуклонностью морского прибоя их бросало и бросало в этот мятеж». И выпало кенгирцам сорок дней свободной жизни. Они даже смогли организовать какое-то подобие самоуправления, наладить вольную жизнь.

Надежды властей, что восставший лагерь погрязнет в анархии, провалились — «генералы с огорчением должны были заключить, что в зоне нет резни, нет погрома, нет насилий, лагерь сам собой не разваливается, и повода нет вести войска на выручку». Потом грянула трагическая развязка.

Сорок дней свободы были слишком сильным вызовом ГУЛАГу: «Сперва люди были хмельны от победы, свободы, встреч и затей, — потом верили слухам, что поднялся рудник, — может, за ним поднимутся Чурбай-Нура, Спасск, весь Степлаг! Там, смотришь, Караганда! Там весь Архипелаг извергнется и рассыплется на четыреста дорог!» (А.И. Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ»)

Писатель все время дает нам понять, что восстание обречено на неудачу и что сами заключенные это чувствуют. На рассвете 25 июня 1954 г. в лагерь ворвались «прославленные танки Т-34», а за ними автоматчики. «Танки давили всех попадавшихся по дороге... Танки наезжали на крылечки бараков, давили там... Танки притирались к стенам бараков и давили тех, кто виснул там, спасаясь от гусениц. Убито и ранено было более семисот человек». (А.И. Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ»)

После мятежа жизнь в Кенгире несколько изменилась: «Как будто зэкам жить стало даже лучше — теперь из-за общего смягчения режима в ГУЛАГе на окна перестали ставить решетки и бараков не запирали. Ввели условно-досрочное освобождение. Но Солженицын не забывает о сотнях погибших кенгирцев, и помнят о них оставшиеся в живых солагерники.» ( А.И. Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ»)

Писатель заканчивает рассказ о кенгирском восстании известным двустишием:

«Мятеж не может кончиться удачей

Когда он победит — его зовут иначе».

(Роберт Бёрнст)

И добавляет: «Всякий раз, когда вы проходите в Москве мимо памятника Долгорукому, вспоминайте: его открыли в дни кенгирского мятежа — и так он получился как бы памятник Кенгиру». (А.И. Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ»)

Солженицын же воздвиг погибшим свой памятник — главу в «Архипелаге ГУЛАГ», показав нам, что дух свободы может творить чудеса, делать на время общей одушевленности восстанием воров сознательными гражданами общества, пресекать рознь между украинцами, русскими и литовцами. Хоть на сорок дней кенгирцы вырвались из ГУЛАГовского ада, вдохнули воздух свободы и, наверное, своим мятежом хоть немного приблизили последующее освобождение большинства политзаключенных и облегчение режима содержания для остальных. (Архипелаг ГУЛАГ. 1918 – 1956. Опыт художественного исследования. А. И. Солженицын. Соб. Соч.: В 8 Т. М., 1990. Т 5 – 7.)

5. «Один день Ивана Денисовича»

Время и пространство в художественном произведении

«Ничего подобного давно не читал. Хороший чистый , большой талант никакой фальши…» Это самое первое впечатление А.Т.Твардовский, который прочитал рукопись этого рассказа.

Варлам Шаламов писал: «Дорогой Алексей Исаакович! Я две ночи не спал читал повесть, перечитывал, вспоминал…»

«Я был оглушён, потрясён,- делился о своими впечатлениями Вячеслав Кондратьев. – один раз в жизни так реально осознал, что может правда…»

С.П.Залыгин отметил: «Солженицын больше, чем какой-либо другой писатель отвечает на вопросы нашего времени, через вопрос: что с нами происходит?» ( «Новый мир», статья «Год Солженицына», 1990, № 1).

А.Т.Твардовский предпринял невероятные усилия к тому, чтобы рассказ Солженицына увидел свет. После 22 съезда, когда Н.С.Хрущёв предпринял «Яростную атаку на Сталина», Солженицын решил отдать рукопись «Щ-854». Это было впервые в Советской художественной литературе произведение о Сталинских лагерях.

«Лагерь глазами мужика», — сказал Лев Копелев, передавая А.Т.Твардовскому рукопись Солженицына.

Лагерь — это особый мир со своим реалиями: зона, вышки, бараки, колючая проволока, БУР, начальник режима, карцер, зеки, черный бушлат с номером, пайка, надзиратели… Солженицын воссоздает подробности такого быта: «Мороз был со мглой, прихватывающий дыхание. Два больших прожектора били по зоне наперекрёст с дальних угловых вышек. Светили фонари зоны и внутренние фонари. Так много их было натыкано, что они совсем засветляли звёзды.

Скрипя валенками по снегу, быстро пробегали зэки по своим делам- кто в уборную, кто в каптёрку, иной- на склад посылок, тот крупу сдавать на индивидуальную кухню. У всех у них голова ушла в плечи, бушлаты запахнуты, и всем им холодно не так от мороза, как от думки, что и день целый на этом морозе пробыть. Они прошли мимо высокого дощатого заплота вкруг БУРа – каменной внутрилагерной тюрьмы; мимо колючки, охранявшей лагерную пекарню от заключённых; мимо угла штабного барака, где, толстой проволокою подхваченный, висел на столбе обындевевший рельс; мимо другого столба, где в затишке, чтоб не показывал слишком низко, весь обмётанный инеем, висел термометр». (А.И. Солженицын «Один день Ивана Денисовича»)

Автор пишет так, что мы узнаем жизнь зэка не со стороны, а изнутри. Рассказывая о лагере, Солженицын пишет не о том, как там страдали, а о том, как удавалось выжить, сохранив себя как людей. Шухов изображен очень правдиво: ни в поступках, ни в жестах, ни в речи не заметишь фальши. В герои выбран не представитель интеллигенции, а человек из народа. Вчера он, Шухов, оторванный от крестьянской работы, стал солдатом, а сегодня разделил тяготы лагерной жизни.

В лагере мог оказаться любой. Не сказались ни социальное положение, ни высокий профессиональный статус, ни образование.

Шухову навсегда запомнились слова его первого бригадира, старого лагерного волка Кузёмина: «В лагере вот кто погибает: кто миски лижет, кто на санчасть надеется, да кто к куму ходит стучать». В «Одном дне...» есть лица, о которых автор рассказывает с большой симпатией: это бригадир Тюрин, Шухов, кавторанг Буйновский, латыш Кильдигс, Сенька Клевшин. Писатель выделяет еще одного героя, не названного по имени. Всего полстраницы занимает рассказ о «высоком молчаливом старике»: «Сидел он по тюрьмам и лагерям несчетное число лет, ни одна амнистия его не коснулась. Но себя не потерял.

Лицо его вымотано было, но не до слабости фитиля-инвалида, а до камня тесаного, темного. И по рукам, большим, в трещинах и черноте, видать было, что не много выпало ему за все годы отсиживаться придурком». (А.И. Солженицын «Один день Ивана Денисовича»)

«Придурок»- работающий в административной должности ( но бригадир - не придурок) или в сфере обслуживания- всегда на более лёгкой, привилегированной работе.

Как видим, в авторских характеристиках, коротких, скупых, очень сильно выражен нравственный аспект. К лучшим страницам повести нужно отнести те эпизоды, которые показывают 104-ю бригаду в работе: «Шухов и другие каменщики перестали чувствовать мороз. От быстрой захватчивой работы прошёл по ним сперва первый жарок- тот жарок, от которого под бушлатом, под телогрейкой, под верхней и нижней рубахами мокреет. Но они ни на миг не останавливались и гнали кладку дальше и дальше. И часом спустя пробил их второй жарок- тот, от которого пот высыхает. В ноги их мороз не брал, это главное, а остальное ничто, ни ветерок лёгкий, потягивающий – не могли их мыслей отвлечь от кладки». (А.И. Солженицын «Один день Ивана Денисовича»)

Судьбы героев повести убеждают, что историю тоталитаризма Солженицын вел не с 1937 года, а с первых послеоктябрьских лет. Об этом говорят лагерные сроки зеков. Безымянный «высокий молчаливый старик» сидит с первых советских лет. Первый бригадир Шухова — Кузёмин был арестован в «год великого перелома», а последний — Тюрин — в 1933, в «год победы колхозного строя». Наградой за мужество в немецком плену стал десятилетний срок для Сеньки Клевшина... (А.И. Солженицын статья газеты «Благовест» 1990, №6 )

Заключение

Совсем немного прошло времени после распада Советского Союза, ознаменовавшего собой окончательный крах тоталитарного государства, а времена вне закона отошли в глубокое и, кажется, уже невозвратимое прошлое. Утратило свой зловещий и роковой для культуры смысл слово "антисоветский". Однако слово "советский" не утратило своего значения и по сей день. Все это естественно: при всех своих поворотах и переломах история не изменяется сразу, эпохи как бы наслаиваются друг на друга, и подобные переходные периоды истории обычно наполнены острой борьбой, напряженными спорами, столкновением старого, пытающегося удержаться, и нового, завоевывающего себе неизведанные территории. С чем не жалко расстаться, а что опасно потерять, безвозвратно утратить? Какие культурные ценности оказались истинными, выдержали испытание временем, а какие мнимыми, ложными, насильственно навязанными обществу, народу? В то время казалось, что победа тиранического централизованного государства над литературой и художественной интеллигенцией была полная. Репрессивно-карательная система безукоризненно срабатывала в каждом отдельном случае духовной оппозиции, инакомыслия, лишая провинившегося и свободы, и средств к существованию, и душевного покоя. Однако внутренняя свобода духа и ответственность перед словом не позволяла умалчивать достоверные факты истории, тщательно скрываемые от большинства населения. Сила "оппозиционной" советской литературы заключалась не в том, что она призывала к "сопротивлению злу силою". Мощь ее - в постепенном, но неумолимом расшатывании изнутри самих устоев тоталитарного строя, в медленном, но неизбежном разложении основополагающих идейных принципов, идеалов тоталитаризма, в последовательном разрушении веры в безупречность избранного пути, поставленных целей общественного развития, используемых для достижения средств; в незаметном, но тем не менее эффективном разоблачении культа коммунистических вождей.

Как писал Солженицын: «Не обнадежен я, что вы захотите благожелательно вникнуть в соображения, не запрошенные вами по службе, хотя и довольно редкого соотечественника, который не стоит на подчиненной вам лестнице, не может быть вами ни уволен с поста, ни понижен, ни повышен, ни награжден. Не обнадежен, но пытаюсь сказать тут кратко главное: что я считаю спасением и добром для нашего народа, к которому по рождению принадлежите все вы - и я . И это письмо я пишу в предположении, что такой же преимущественной заботе подчинены и вы, что вы не чужды своему происхождению, отцам, дедам, прадедам и родным просторам, что вы - не безнациональны». (Солженицын А. И. Нобелевская лекция )

Или как писал о Солженицыне другой протестант нашего времени и борец с советской тиранией - академик А.Д.Сахаров: «Особая, исключительная роль Солженицына в духовной истории страны связана с бескомпромиссным, точным и глубоким освещением страданий людей и преступлений режима, неслыханных по своей массовой жестокости и сокрытости. Эта роль Солженицына очень ярко проявилась уже в его повести «Один день Ивана Денисовича» и теперь в великой книге «Архипелаг ГУЛАГ», перед которой я преклоняюсь. Солженицын является гигантом борьбы за человеческое достоинство в современном трагическом мире». (Сахаров А. Д. Тревога и надежда. М.; 1990)

Писатель, разоблачавший «Архипелаг ГУЛАГ» как сердцевину человеконенавистнической системы, был от нее свободен. Он мог мыслить, чувствовать, переживать со всеми, кто побывал в репрессивной машине.

"Ваше заветное желание, - писал, обращаясь к "вождям", Солженицын в 1973 г., - чтобы наш государственный строй и идеологическая система не менялись и стояли вот так веками. Но так в истории не бывает. Каждая система или находит путь развития или падает". Жизнь подтвердила- менее чем два десятилетия спустя - правоту нашего великого соотечественника, предсказавшего в своей "Нобелевской лекции" победу "слова правды" над "миром насилия".

«…Александр Солженицын с его непоколебимым упорством нам нынче попросту необходим – мы должны его знать и слышать, а не слышать и не знать не имеем ни морального, ни умственного права.

Пусть далеко не всё, что высказано автором в «Архипелаге», мы разделяем… Но это и есть та долгожданная свобода – свобода печатного слова и свобода прочтения, без которой нет и не может быть деятельной, с несомненной пользой для общества литературной жизни…» (С.П.Залыгин, «Новый мир», 1989, №8).

Список использованной литературы

1) А.И. Солженицын «Один день Ивана Денисовича»

2) Л.Я.Шнейберг Начало конца Архипелага Гулаг// От Горького до Солженицына. М:.Высшая школа, 1997

3) В.Накшин Открытая дверь: Воспоминания и портреты. М.,1989.

4) Т.В.Пегина "Архипелаг ГУЛАГ" А.Солженицына: Природа Художественной правды

5) А.Зорин «Внебрачное наследие Гулага»// Новый мир.1989.№8.с.4

6) А.И. Солженицын «Матрёнин двор»

7) А.И. Солженицын «Архипелаг ГУЛАГ»

8) Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997 г.

9) Архипелаг ГУЛАГ. 1918 – 1956. Опыт художественного исследования. А. И. Солженицын. Соб. Соч.: В 8 Т. М., 1990. Т 5 – 7

10) Д.Н.Мурин «Один час, один день, одна жизнь человека в рассказах А.И.Солженицына», журнал «Литература в школе», 1990, № 5

11) А. Сандлер, М. Этлис «Современники ГУЛАГа». Книга воспоминаний и размышлений

12) Солженицын А. И. Нобелевская лекция

13) Сахаров А. Д. Тревога и надежда. М.; 1990

14) А.И. Солженицын газета «Благовест» 1990, №6