Вишневский А., Зайончковская Ж.
Распад СССР неизбежно влечет за собой возникновение и новой миграционной ситуации. Изменения могут быть очень значительными и породить последствия, важные не только для государств СНГ, но и для всего международного сообщества. Утверждающиеся тенденции миграции характеризуются по крайней мере тремя принципиально важными элементами: вытеснением пришлого населения из социальной ниши, которую оно занимало еще недавно, эмиграцией из перенаселенных районов и нарастающей эмиграцией за пределы бывшего Союза.
Реэмиграция русских
Первый из названных процессов затрагивает различные группы так называемого русскоязычного населения, но прежде всего, разумеется, собственно русских. Расширение границ России, их оборона, освоение новых территорий уже несколько веков назад положили начало пространственной экспансии ее населения. В освоении Новороссии, Предуралья, Сибири, Дальнего Востока, степной части Казахстана и т. д. принимали участие многие народы, но, конечно, главная роль принадлежала наиболее многочисленному этносу страны русским.
Перемещение русских в периферийные районы страны получил новый сильный импульс уже в нашем столетии, в период бурной урбанизации. До первой мировой войны и в годы первых советских пятилеток оно развертывалось в основном на территории России и Украины, а после второй мировой войны охватило и бывшие национальные окраины, население которых еще не было готово к массовому переезд в города. Интенсивный приток русских шел также в Латвию и Эстонию, где естественный прирост населения был низок, а уровень жизни выше, чем в других регионах. За 60-е годы рост численности русских за пределами России был в 2,4 раза больше, чем в целом по стране. Но уже 70-е годы ознаменовались появлением новых миграционный тенденций. Прирост русских в республиках замедлился, а в дальнейшем практически прекратился. В 80-е годы он не вышел за пределы естественного прироста.
Миграционные процессы 60-70-х годов исподволь готовили события 80-х, когда началась массовая реэмиграция русских. Первой была Грузия, откуда отток русских идет с 60-х годов (тогда активно стало переселяться в города местное сельское население), причем отток идет довольно быстро: за 1959-1988 годы численность русских в республике сократилась на 18 процентов, то есть эмиграция намного превысила естественный прирост русских. Следующим был Азербайджан. Здесь отток русских начался тогда же, а их численность стала сокращаться в 70-е годы. Всего за период с 1959 года она уменьшилась на 22 процента. Со второй половины 70-х годов начался отток русских из Средней Азии.
В 1979-1988 годы процесс реэмиграции русских охватил большинство республик, а в тех из них, куда продолжался переезд, его темпы сильно замедлились. В 1990 году русские выезжали лишь на Украину и в Беларусь, в то время как из всех остальных республик они возвращались.
Таким образом, реэмиграция русских не новое явление, а давно проявившаяся тенденция, указывающая на закономерный, объективный характер этого процесса, его глубокие связи с особенностями развития республик. В то же время до сих пор эта тенденция не была столь сильна. И сегодня в результате многолетнего миграционного движения из центра страны к ее периферии за пределами России проживают более 25 миллионов русских (17,4 процента их общей численности в бывшем СССР). Основная их часть (почти 70 процентов) сосредоточена на Украине и в Казахстане. В Казахстане же наиболее высока доля русских в населении. Очень высока она также в Латвии, Эстонии, Кыргызстане.
Новым явлением последних лет стала эвакуационная форма ре-Эмиграции русских, появление среди них беженцев из районов острых этнических конфликтов. Так, в апреле 1992 года в России было официально зарегистрировано 73,5 тысячи русских, вынужденно покинувших места постоянного проживания за ее пределами. Но даже когда выезд русских из республик не продиктован непосредственной опасностью, связанной с прямыми межэтническими столкновениями, и происходит в относительно спокойной обстановке, он также нередко приобретает черты бегства. Ощущение опасности со все большей силой выталкивает русских и других русскоязычных, то есть людей, по существу, русской культуры, из Средней Азии и некоторых других государств СНГ. По данным выборочного обследования, проведенного Госкомстатом Российской Федерации при участии Министерства внутренних дел, среди прибывших в Россию из-за ее пределов в 1991 году было 56 процентов русских, 15 украинцев, 4,2 армян, столько же белорусов, 3,2 татар, 2,5 азербайджанцев.
Сейчас почти очевидно, что исход русских и сопутствующих им этнических групп из бывших союзных республик будет продолжаться. Это особенно ясно в отношении тех новых независимых государств, где русские сравнительно немногочисленны и расселены дисперсно. Сложнее прогнозировать развитие событий в отношении крупных районов с многочисленным и достаточно компактно живущим русским населением Восточной Украины, Северного Казахстана и т. п. Нормальное развитие событий должно исключить массовый выезд русских из этих районов, ибо он означал бы миграции таких масштабов, которые невозможны без крупных политических потрясений.
Эмиграция из перенаселенных регионов
Вторая важная составляющая новых миграционных тенденций усиление потока представителей коренных этносов из перенаселенных регионов. Слово это взято в кавычки, потому что лишь очень приблизительно передает весь комплекс условий, подталкивающих население к эмиграции. Конечно, он включает в себя чисто демографическое давление, обусловленное чрезвычайно быстрым ростом населения, Но не меньшее значение имеют непреодоленная архаичность отраслевой структуры экономики, сохранение ее аграрного характера при не-достаточной развитости несельскохозяйственных видов деятельности и вытекающая из этого неспособность поглотить возрастающий прирост рабочей силы. Нельзя не отметить и неразвитость самого социума, слабую структурированность общества, его привязанность к традиционным культурным нормам. Все это блокирует модернизацию, ведет к отторжению социальных нововведений, к длительной экономически и культурной стагнации. Если учесть еще обычную в таких случаях нехватку средств, то становится очевидным, что отъезд окончательный или временный многим кажется более привлекательным, чем жизнь в условиях стагнации или борьбы за ее преодоление.
Разумеется, и эмиграция сопряжена со многими трудностями, по этому она может рассматриваться лишь как одна из возможных реакций коренного населения на экономические и социальные напряжения, возникающие в ходе модернизации. Поначалу более естественными выглядят поиски места в уже существующих модернизированный секторах экономики, которые принимают форму конкуренции на местных рынках труда. В республиках прежнего Союза такая конкуренция проявлялась прежде всего в вытеснении пришлого населения коренными жителями, занимающими все большую часть рабочих мест. Например, в Средней Азии с 1977 по 1987 год численность работников коренных национальностей во всех республиках почти удвоилась, в то время как число работников других национальностей увеличилось только на 39 процентов, а в Туркмении сократилось на 12. Доля коренных национальностей в пополнении рабочей силы в 1,2 1,4 раза превысила их долю в общей численности населения республик. Происходит стремительный рост трудовой мобильности местного населения, выталкиваемого в города аграрным перенаселением. Другим остается все меньше места.
Однако вытеснение пришельцев, инородцев, конечно, не решает всех проблем, порождаемых перенаселением, и часто предшествует довольно значительному исходу самого коренного населения или идет параллельно с ним. В бывшем СССР было немало случаев таких исходов вполне мирных и как бы незаметных. Это продолжающийся уже два десятилетия отъезд армян из Армении, молдаван, казанских татар, народов Северного Кавказа со своих исконных территорий. Он стал особенно заметен в период между переписями населения 1979 и 1989 годов. Главными ареалами эмиграции коренных жителей были Молдова, Закавказье, Северный Кавказ и Средняя Азия. Особенно активно разъезжались во все концы страны молдаване. Принимали же иммигрантов в основном Россия, Украина и Прибалтика.
В результате численность молдаван в России за это время увеличилась на 69 процентов (в своей республике всего на 10,5), грузин и армян на 46 (в своих республиках на 10,3 и 13,2), азербайджанцев в 2,2 раза (24 процента у себя), узбеков и туркмен в 1,8 раза (34), киргизов в 2,9 раза (33), таджиков в 2,1 раза (46).
И все же масштабы выезда коренного населения из перенаселенных, или, по принятой у нас терминологии, трудоизбыточных, районов были значительно меньшими, чем можно было бы ожидать, исходя из чисто экономических соображений. Причины такой медлительности в самом состоянии общества, не прошедшего еще важных этапов модернизации, в низкой социальной мобильности его населения. Типично в этом отношении среднеазиатское общество. Хотя сейчас нередко приходится слышать о безработице в Средней Азии, это не безработица в западном понимании. Коренное население не имеет достаточного числа мест приложения традиционного для него труда в сельском хозяйстве, торговле и т. п., кое-как сводит концы с концами, но не особенно охотно соглашается работать в непривычных для него условиях индустриального труда.
Речь идет, таким образом, о низкой профессиональной мобильности коренного населения, которая может сохраняться только в условиях полунатурального хозяйства с неразвитыми монетарными, рыночными отношениями, имеющего глубокие традиционные корни в регионе и консервировавшегося существовавшей системой. Рано или поздно искусственные подпорки этой архаичной экономики отпадут и рост территориальной и профессиональной мобильности населения, или по крайней мере значительной его части, станет экономической необходимостью. Тогда представители коренных народов среднеазиатского региона узбеки, таджики, киргизы, туркмены, каракалпаки начнут быстро осваивать внутренний рынок рабочей силы. А так как он все же достаточно ограниченный, несмотря на нынешнюю нехватку рабочих рук в промышленности или строительстве, то они неизбежно выйдут и за пределы своих территорий.
Большую часть этого предложения скорее всего поглотит экономическое пространство бывшего СССР, ибо адаптироваться к условиям России или Украины узбеку или казаху по ряду исторических причин же проще, чем, скажем, к условиям европейского рынка труда. Однако и здесь все будет обстоять не слишком просто.
Уже сейчас процессы миграции необычайно чутко отозвались на обострение кризиса, разгорание национализма, распад Союза, снижение уровня жизни. Анализ данных последних лет показывает, что они стали значительно более замкнутыми территориально, более ориентированными на свои республики, сильно сократилось число направлений с интенсивными связями, резко усилилось стремление к национальному обособлению. Рост пространственной мобильности населения, только-только затронувший народы Средней Азии и достигший сравнительно высокого уровня у народов Закавказья, молдаван, казахов, прервался. Сузился межнациональный обмен. Все это ведет к обострению перенаселения, росту безработицы в Средней Азии, а в итогек усилению социальной напряженности.
Соперничество на рынках труда, земельные тяжбы ведут к национализму и столкновениям на этой почве не только с русскими, но и между местными народами в пределах каждой республики, между представителями одной религии. В качестве примеров можно назвать конфликты в Ошской области между киргизами и узбеками, в Ферганской долине между узбеками и турками-месхетинцами, конфликты в Таджикистане, Дагестане, Чечено-Ингушетии. Политическая нестабильность, принимающая чаще всего этническую, иногда этнорелигиозную окраску, превращается в один из факторов, стимулирующих бегство различных этнических и конфессиональных групп (пример турки-месхетинцы), и в то же время делает небезопасным переезд в соседние государства.
До сих пор открытой для всех народов бывшего СССР оставалась Россия, она принимала мигрантов из разных республик, не глядя на этническую принадлежность. Однако и здесь появляются изоляционистские настроения.
Таким образом, имеется определенное противоречие между тенденцией к увеличению потока эмигрантов коренных жителей перенаселенных районов СНГ, вытекающей из особенностей современного этапа их экономического, социального и демографического развития, и условиями реализации этой тенденции в пределах СНГ в нынешней экономической и политической ситуации. Неразрешенность этого противоречия может иметь различные последствия, среди которых и возможное усиление потока эмиграции за пределы Содружества.
На пороге четвертой эмиграции
В эволюции внешних миграций в отличие от внутренних на всем протяжении советской истории однозначно преобладали дивергентные с Западом тенденции, что проявлялось прежде всего в непризнании свободы выезда и жестких ограничениях на въезд.
Нельзя сказать, что Советский Союз, а до его появления Россия совсем не знали эмиграции. Хотя возможность внутренней аграрной колонизации позволяла избежать массовой эмиграции за океан типичной для европейских стран, дореволюционная Россия все же участвовала в великих межконтинентальных миграциях конца прошлого начала нынешнего века. По некоторым оценкам, с 1861 по 1915 год из России выехало 4,3 миллиона человек, в том числе почти 2,6 миллиона в первые 15 лет XX века. Две трети эмигрантов направлялись в США (из числа выехавших в XX веке около 80 процентов).
Что же касается эмиграции в советское время, то исследователи выделяют три ее главных потока, называемых обычно первой, второй и третьей эмиграцией. Все три потока были обусловлены преимущественно политическими причинами и существенно отличались от дореволюционной эмиграции по экономическим причинам, наиболее типичной для новейшей истории западных стран. Первый и второй потоки это в основном вынужденные волны эмиграции периодов первой мировой, гражданской и второй мировой войн; третий поток добровольная, преимущественно этническая эмиграция последних десятилетий. Конечно, такое деление условно, потоки эмиграции, то ослабевая, то усиливаясь, не иссякали почти никогда. Речь идет, по существу, о трех пиках эмиграции.
Согласно имеющимся приблизительным (особенно для двух первых волн) оценкам масштабы эмиграции из СССР были следующими: первая эмиграция (19171938) 4 5,5 миллиона человек, вторая (19391947) 810 миллионов, третья (19481990) 1,1 миллиона. Как видно, третья впервые относительно добровольная эмиграция значительно уступает по масштабам первым двум.
Начиная с 1961 года мы располагаем официальными данными Госкомстата СССР. Они показывают, что в 60-е годы во время хрущевской оттепели и сразу после нее наблюдался некоторый приток населения в СССР. В основном это были армяне, возвращавшиеся на историческую родину, беженцы из Китая, а также резко увеличившийся поток студентов, приезжающих на длительную учебу из стран Азии и Африки. Был, конечно, и большой отток, но он перекрывался иммиграцией, так что сальдо миграции для СССР было положительным.
В последующие десятилетия приток значительно уменьшился. Отток также представлял собой слабый ручеек, ограниченный строгими запретами, тем не менее миграционное сальдо стало отрицательным. В 70-е годы размеры чистой эмиграции колебались в пределах 10 15 тысяч человек, лишь в отдельные годы поднимаясь до 30 40 тысяч. В 80-е годы эмиграция была еще меньше.
Перелом произошел в 1988 году, когда были разрешены практически свободная эмиграция евреев, немцев и греков и выезд в гости по частным приглашениям. Население сразу же отозвалось на расширение такой свободы. Выезд из СССР по сравнению с предыдущим годом увеличился в 2,5 раза (108 тысяч против 39), еще раз более чем удвоился в 1989 году (235 тысяч) и снова почти удвоился в 1990-м (452 тысячи). Обратный же поток был невелик. Отличительная черта международного миграционного обмена СССР в последние годы его резко выраженная односторонность: быстрое увеличение эмиграции, в то время как иммиграция остается крайне незначительной. Достаточно сказать, что, по данным МВД СССР, прибывало к нам на постоянное жительство только 2 тысячи человек в год.
Самые большие потоки эмигрантов направлялись в Израиль и в Германию, существенная часть в Грецию и в США. Основную их часть (около двух третей) дали почти поровну Россия, Украина и Казахстан. Весомы доли Беларуси (7,5 процента) и Молдовы (4,6). Из европейской части страны выезжают в основном евреи, из Казахстана и Средней Азии немцы. Средняя Азия в 1990 году дала 16 процентов эмигрантов.
Наиболее интенсивно идет эмиграция из столиц и столичных областей. В 19891990 годах около 40 процентов эмигрантов из России были жителями Москвы, Санкт-Петербурга и Ленинградской области, из них почти половина Москвы. В 1990 году на Украине лидировали Киев и Одесская область, в Беларуси Гомельская область и Минск, в Казахстане Карагандинская область и Алма-Ата с Алма-Атинской областью.
Несмотря на огромные количественные сдвиги последних лет, в качественном отношении это все та же третья эмиграция, состоящая из представителей нескольких национальных или конфессиональных меньшинств, добившихся права свободного выезда и ориентированны} чаще всего на возврат на историческую родину или на соединение с мощной зарубежной диаспорой. Собственно, благодаря зарубежной поддержке третья эмиграция и смогла приобрести большие масштабы, в этом ее отличительная черта. Мотивы же ее многообразны, в них переплетаются экономические, политические, этнокультурные и другие соображения.
Для какой-то части населения бывшего СССР специфические этнические факторы третьей эмиграции не утратят своей роли и в будущем, но их значение неизбежно упадет, тогда как экономические политические факторы выдвинутся на первый план. С 1 января 199 года в России, а вероятно, и в других государствах СНГ должен войти в действие Закон о порядке выезда из страны и въезда в страну, принятый еще Верховным Советом СССР в мае 1991 года. Закон гарантирует соблюдение международного права на свободу передвижения А это сделает возможной недоступную ранее всем советским гражданам, независимо от этнической принадлежности, эмиграцию по экономическим соображениям, в поисках работы. Учитывая нынешнее со стояние советской экономики и ситуацию общего социально-политического кризиса, есть все основания полагать, что такая эмиграция может приобрести достаточно массовый характер. Иными словами, если не все, то многие независимые государства, возникшие на территории СССР, стоят на пороге новой, четвертой эмиграции.
Потенциальный состав четвертой волны
Уже сейчас можно представить себе возможные компоненты это эмиграции. В зависимости от развития событий ее могут составить
продолжение третьей, этнической эмиграции лиц, не удовлетворенных своим положением (в том или ином государстве бывшей союзной республике) в качестве представителей определенных национальных или конфессиональных меньшинств;
новая этническая эмиграция, которая затронет некоторые основные этносы страны, прежде всего русских;
экономическая эмиграция европейская и азиатская, политические и экологические беженцы, которые могут появиться в ситуациях острых политических кризисов или экологических катастроф.
Продолжение третьей эмиграции. Коль скоро Закон о выезде и въезде вступит в силу, он распространится в том числе, конечно, и на тех, кто составляет основу третьей эмиграции, которая, таким образом, растворится в четвертой.
Этническая эмиграция не новость для России или других государств, существующих сейчас на территории европейской части бывшего Союза. Дореволюционной эмиграции также была присуща ярко выраженная этническая окраска. Например, из 2,4 миллиона человек литовцы и латыши, 7 финны, 6 немцы, 7 украинцы вместе с русскими и белорусами. Однако потенциал такого рода миграции в той мере, в какой речь идет о национальных меньшинствах, ориентирующихся на зарубежных представителей своего этноса, имеющих собственную государственность или сильную диаспору, не может быть очень большим.
По нашей оценке, численность национальных меньшинств, представители которых могут теоретически рассматриваться как потенциальные эмигранты, притягиваемые существующими за рубежом аналогичными этническими общностями, в 1989 году едва ли превышала 8 миллионов человек. Наиболее многочисленные среди них, по данным переписи населения, это немцы (2039 тысяч), евреи (1378 тысяч, а включая среднеазиатских, горских и грузинских евреев 1449 тысяч), поляки (1126 тысяч), а также часть армян (примерно 1 1,5 миллиона человек), в основном живущая за пределами Армении. К числу находящихся в таком же положении этнических меньшинств можно отнести и 198 тысяч карелов и финнов, 439 тысяч корейцев, 358 тысяч греков, 171 тысячу венгров, 40 тысяч персов, 25 тысяч чехов и словаков, 262 тысячи цыган и 208 тысяч турок.
На четыре наиболее многочисленные группы потенциальных этнических эмигрантов (немцы, евреи, поляки, армяне), с учетом выезда после переписи, сейчас приходится примерно 5 5,5 миллиона человек. У каждой из этих групп есть свои основания уехать, но есть и факторы, противодействующие эмиграции. Многие имеют глубокие корни в местах своего нынешнего проживания, родились здесь, а иногда живут уже на протяжении нескольких поколений, никогда не были на своей исторической родине, часто не знают ее языка, не имеют с нею постоянных связей. К тому же их далеко не всегда с нетерпением ждут за рубежом.
Таким образом, если говорить о продолжении третьей эмиграции, то ее реальный потенциал, видимо, намного меньше, чем его нередко оценивают (500 тысяч человек в год). Может быть, в отдельные годы приблизиться к такому уровню и возможно, но сохранить его в течение сколько-нибудь длительного периода маловероятно.
Новая этническая эмиграция. В любом случае этническая эмиграция национальных меньшинств, которые сейчас выезжают наиболее интенсивно, неизбежно будет сокращаться в силу уменьшения общего числа потенциальных эмигрантов данной категории. Но это вовсе не значит, что эмиграция, имеющая этническую окраску, вообще сойдет на нет. Скорее, напротив, она получит новые стимулы, связанные с изменениями миграционной, да и общеполитической ситуации в бывшем Союзе. Резко усилятся тенденции возвратной миграции, стягивания некоторых крупных этнических групп, оказавшихся на положении национальных меньшинств, прежде всего русских, в свои национальные границы. Сейчас еще трудно судить о будущих масштабах такой возвратной миграции, они зависят от многих политических и экономических обстоятельств. Но уже сегодня эта миграция не только быстро нарастает, но, как мы видели, нередко приобретает характер вынужденной, то есть, по существу, выходит из-под контроля, порой превращая' мигрантов в беженцев.
Такое развитие событий, относящихся, казалось бы, к области внутренней миграции, на самом деле может существенно повлиять и на внешнюю, подтолкнуть беженцев, другие категории вынужденных мигрантов к выезду за пределы бывшего СССР. Степень этого влияния во многом будет зависеть от того, насколько вынужденные мигранты смогут решить свои проблемы в тех независимых государствах, куда они въезжают. В частности, очень важен вопрос о возможностях приема и интеграции возвращающихся русских в России. Впрочем, это относится и к некоторым другим этническим группам, также ищущим убежища в России как в бывшей метрополии, несущей перед ними историческую ответственность.
Пока что Россия ни материально, ни психологически не готова принять большое количество потенциальных реэмигрантов-русских, не говоря уже о представителях других народов. Она (как, впрочем, и другие независимые государства) испытывает трудности даже с размещением отводимых из других стран армейских контингентов.
До сих пор ограничена свобода передвижения внутри страны. Москва и Санкт-Петербург, большинство других крупных городов, многие областные центры жестко ограничивают приток населения. Сильно осложняет процесс переселения отсутствие рынка свободной купли-продажи жилья. В итоге вынужденные мигранты-русские, в большинстве жители республиканских столиц и крупных городов, квалифицированные работники, долго остаются без крыши над головой, не могут поселиться в России в привычной для них среде. Очень трудно получить землю под застройку и в пригородах. Вынужденных мигрантов и беженцев ориентируют на сельскую глубинку, откуда ушло местное население. Ясно, что у жителей крупных городов мало шансов там адаптироваться. Обстоятельства, таким образом, загоняют их в угол, выход из которого мучителен и чреват новыми конфликтами уже на русской почве, что и происходит во множестве.
Ясно, что если и дальше будет так продолжаться, многие русские, а также оказавшиеся в подобном положении украинцы, белорусы (как и представители ряда национальных меньшинств, которых мы относим к третьей эмиграции), проживающие сейчас в бывших республиках страны, будут искать возможности выезда за рубеж. Это подтверждается зондажами общественного мнения. В частности, анкета, проведенная Г. Витковской (Центр демографии и экологии человека) и охватившая 945 вынужденных мигрантов, показала, что 27 процентов из них хотели бы выехать за рубеж; 42 процента желающих эмигрировать высококвалифицированные специалисты (среди всех опрошенных их всего 26 процентов), но лишь 16 процентов выдвигают в качестве условия выезда возможность получения работы по специальности. С точки зрения сопоставления интенсивности третьей и четвертой волн эмиграции интересно заметить: у беженцев-армян стремление выехать выражено в 5 раз интенсивнее, чем у беженцев-русских.
Свобода передвижения внутри страны, создание рынка жилья МО; гут снизить эмиграционный потенциал вынужденных этнических мигрантов, но рассчитывать на его полное погашение едва ли реалистично. Эмиграция по экономическим мотивам. Европейская эмиграция. При всей важности этнической эмиграции лицо четвертой волны будет определять скорее всего не она. Экономический кризис переживаемый сейчас всеми республиками бывшего СССР, делает вероятной массовую эмиграцию на Запад, не связанную с этнической принадлежностью и вообще с теми этносоциальными процессами, о которых шла речь до сих пор. Главные мотивы ожидаемой волны экономические, а в какой-то мере и социальные: возможность значительно повысить свой уровень жизни, получить лучшие условия для работы самореализации и т.п.
По совокупности условий все это достижимо в первую очереди для более образованных слоев, квалифицированной рабочей силы, что и делает вероятной эмиграцию в первую очередь именно этой частя населения, утечку мозгов. Мы называем ее европейской, потому что скорее всего она будет типична для европейской части бывшего СССР, а также для азиатской части России (Сибирь и Дальний Восток). Население этих регионов значительно лучше подготовлено к адаптации в условиях западной экономики и образа жизни, обладает более высокой территориальной и профессиональной мобильностью более современными профессиональными навыками, лучшим знанием европейских языков и т. п. Есть, однако, факторы, которые заставляют подходить к оценкам будущей эмиграции из России и европейских республик с определенной осторожностью. Важно, в частности, то, что благодаря завершенности демографического перехода они не испытывают того демографическою давления, которое в последние столетия почти всегда было главной предпосылкой массовой эмиграции в XIX веке из Европы, в XX из стран третьего мира.
В целом оценить возможные масштабы европейской экономической эмиграции крайне сложно, тем более что соответствующий опыт у нас отсутствовал, практически мы не участвовали в международной миграции рабочей силы. Сейчас делаются первые шаги по заключению межправительственных соглашений, которые позволят выехать на работу в отдельные западноевропейские страны заранее определенному числу бывших советских граждан на фиксированный срок. Однако речь идет в лучшем случае о нескольких десятках тысяч человек, в то время как, по некоторым предварительным оценкам, счет может идти на миллионы. Как полагает большинство экспертов, и в ближайшие пять лет, и в последующем среди эмигрантов будут преобладать представители уникальных профессий, люди высокой и очень высокой квалификации, что контрастирует с составом потоков внутренней миграции: здесь доминируют лица так называемых массовых профессий.
Таким образом, европейская эмиграция рабочей силы скорее всего приобретет типичные черты утечки мозгов из бедной страны, обладающей тем не менее относительно высоким культурным и научно-техническим потенциалом (что уже и наблюдается).
Азиатская эмиграция по экономическим причинам может иметь иную природу. Ее глубинные причины аграрное перенаселение, конкуренция на рынке труда в условиях высокого естественного прироста населения и рабочей силы как уже отмечалось, способствуют появлению эмиграционных настроений у части коренного населения перенаселенных районов. Наиболее естественный ареал эмиграции для него Россия и другие бывшие европейские республики. Однако заработок здесь еще долго будет несопоставимо ниже, чем на Западе. Кроме того, на протяжении какого-то времени здесь могут сказываться неблагоприятные последствия нынешних политических процессов, связанных с дезинтеграцией СССР. Все это, естественно, повышает интерес к эмиграции за рубежи бывшей единой территории, особенно у кавказцев не только армян, грузин и азербайджанцев, но и у аварцев, даргинцев, чеченцев, осетин, ингушей и других. Эти народы очень мобильны, проходят через кульминационную стадию урбанизации, активно ищут пути трудоустройства в городах. Пока менее мобильно коренное население Средней Азии, оно очень редко выезжает за пределы своих республик, невзирая на низкий уровень жизни и безработицу. Катализатором перемен могут послужить уже упоминавшиеся аграрное перенаселение, межэтнические конфликты. Поскольку в бывшие советские республики теперь переезжать небезопасно, это заставляет оглянуться на зарубежные страны.
Тяготение к жизни в другой стране довольно отчетливо выражено у разных этносов. По данным ВЦИОМ, опросившего эстонцев, латышей, западных украинцев, грузин, азербайджанцев, казахов, киргизов, таджиков и узбеков, от 22 процентов респондентов (киргизов) до 45 (западных украинцев) хотели бы, чтобы их дети получили образование за рубежом.
Однако реальные возможности населения разных регионов и представителей разных этносов найти работу на Западе не одинаковы. Конечно, у всех народов есть элитарные слои, обладающие высоким профессиональным и квалификационным уровнем. Так что азиатская эмиграция может иметь тот же характер утечки мозгов, что и эмиграция квалифицированной рабочей силы из европейской части страны. Более того, она может идти не только на Запад, но в силу культурной близости и в сопредельные страны Ближнего Востока, Турцию и т. п. Но все же для большинства она приобретет типичные черты эмиграции неквалифицированной рабочей силы из перенаселенных. стран третьего мира. По крайней мере четыре соображения заставляют думать, что в ближайшее десятилетие эмиграция этого типа не может быть значительной: во-первых, едва ли может очень быстро расти мобильность коренного населения; во-вторых, географическое положение Средней Азии и Казахстана не способствует формированию устойчивых связей со странами, расположенными за огромными пространствами России; в-третьих, у населения этих регионов не традиционных связей с Западом, которые могли бы облегчить выход на европейские рынки труда; в ближайшее время, несмотря на сделанные выше оговорки, наиболее вероятно все же, что если вообще эмиграция из указанных регионов начнется, то поначалу будут осваиваться рынки труда бывших союзных республик; наконец, в-четвертых, меняются структурные требования западной экономики: падает спрос неквалифицированную рабочую силу и растет на квалифицированную. Таким образом, появление узбеков или азербайджанцев в Европе рядом с алжирцами или турками в массовых масштабах представляется маловероятным. Тем не менее возможность пдобной эмиграции в каких-то размерах следует иметь в виду.
В поисках разумной стратегии
Реальные масштабы и перспективы четвертой волны определяет не только внутренняя ситуация в СНГ, но и положение в тех странах и регионах, куда направляются потенциальные эмигранты.
С начала 70-х годов европейские страны проводят все более ограничительную иммиграционную политику, а в ряде случаев даже поощряют возврат иммигрантов на родину, что не имеет, правда, успеха. Эти меры вызваны разными причинами, среди которых называют энергетический кризис и общий экономический спад, переструктурирование экономики, приток в состав рабочей силы более многочисленных когорт, родившихся в 50-е и 60-е годы, разрастание иностранцев, усиление межэтнической напряженности и подъем расистских настроений. В последние два десятилетия рост числа иностранцев в Западной Европе идет в основном не за счет целенаправленного привлечения рабочей силы из-за рубежа, как это было после войны, а в результате семейной миграции, отчасти нелегальной трудовой миграции, притока беженцев, а также относительно более высокой рождаемости иммигрантов.
Если оставить в стороне особые случаи этнической эмиграции (евреи в Израиль, немцы в Германию), то в мировых миграционных потоках иммиграция из бывшего СССР занимает сейчас и может будущем лишь очень ограниченное место. Во всяком случае, Европе под влиянием событий в Восточной Европе и Советском Союзе антииммиграционные настроения усиливаются, хотя однозначное отношение к возможной массовой иммиграции из этих регионов пока не выработано.
Заметная сдержанность по отношению к потенциальной иммиграции из бывшего СССР наблюдается и в США. Многомиллионная эмиграция из бывшего СССР действительно маловероятна существуют достаточно серьезные лимитирующие факторы. Вместе с тем новые политические и экономические реальности могут действовать и в противоположном направлении. Сейчас не вполне ясно, например, как повлияют на миграционные процессы независимость республик, их превращение в суверенные государства. По крайней мере для некоторых из них эйфория независимости, подъем национальных чувств могут послужить противовесом действию выталкивающих экономических факторов. Прибалтийские государства, имеющие значительную зарубежную диаспору, возможно, даже будут стремиться к возвращению части соотечественников на родину. Однако в крупных республиках в России, вероятно, и на Украине новая государственно-политическая ситуация едва ли сможет уменьшить эмиграционные потоки.
Какой представляется общая стратегическая линия как стран въезда, так и стран выезда в подобных, пока довольно неопределенных условиях?
У нас давняя идеологическая традиция неблагожелательного отношения к эмиграции. Хотя сейчас в общественных настроениях происходит перелом и выезд за рубеж начинает восприниматься более спокойно, определенная настороженность общественного мнения сохраняется. В то же время плохо осознаются и привлекают мало внимания проблемы, с которыми столкнутся не государства (Россия и другие), а сами эмигранты, если их выезд примет сколько-нибудь массовые масштабы. Такой выезд предполагает, помимо определенной степени психологической готовности (а она не особенно высока, соответствующих традиций не было), также и довольно развитую и сложную инфраструктуру. Уже сейчас он наталкивается на большие трудности чисто технического характера: железнодорожный и авиационный транспорт, визовые, пограничные и таможенные службы не справляются с растущими потоками выезжающих за рубеж.
Но существует еще социальная инфраструктура. Нужны более или менее сложившаяся сеть эмиграционных связей, система капилляров, облегчающих движение из привычной в непривычную социальную среду. Такая система складывается постепенно, по мере самоорганизации иммигрантов, создания землячеств, иммигрантских общин и т. д. Пока это есть только у третьей эмиграции. Для четвертой же, по крайней мере в ближайшие годы, будет характерно возникновение сил самоторможения. Проявления этих сил могут оказаться весьма болезненными, драматичными для многих, что неизбежно ограничит эмиграционные потоки.
Предвидение подобных трудностей уже сейчас заставляет общество (российское, украинское и т.п.) приступить к выработке новой стратегии в отношении эмиграции. Все лучше осознается, что надо не препятствовать ей с помощью всякого рода запретительных мер, а искать способы превращения неорганизованной, дикой эмиграции на свой страх и риск, к которой сейчас склонны многие бывшие советские граждане, не рассчитывающие на помощь государства в столь неблаговидном (с точки зрения идеологии недавнего прошлого) деле, в организованную, цивилизованную. Новая стратегия в странах выезда должна бы способствовать постепенному превращению кризисной эмиграции рабочей силы, которой сейчас все так опасаются, в нормальную, по возможности временную, устранению всех помех для выезда и въезда, формированию устойчивых потоков прямой и возвратной миграции. Один из элементов такой стратегии межправительственные соглашения между странами эмиграции и иммиграции (здесь, однако, важна встречная стратегия последних, которая пока также не выработана).
Важно видеть и подводные камни, с которыми может столкнуться массовая эмиграция, политические последствия, в том числе и международные, которые она может породить. Уже сейчас в Европе ощущается беспокойство не только официальных властей, но и представителей иммигрантов из стран Африки и Азии, которые опасаются дискриминации в конкуренции с более подготовленными и более близкими покультуре западным европейцам русскими и другими европейцами избывшего СССР. Наши эмигранты могут столкнуться с враждебным отношением и оказаться в еще более сложном положении, чем у себя дома. В случае серьезных эксцессов на этой почве может возникнуть определенная межгосударственная напряженность между странами эмиграции, защищающими права своих граждан за границей, и странамииммиграции, не обеспечивающими в полной мере соблюдение этих прав.
Не закроешь глаза и на другие аспекты новой эмиграции. Достаточно напомнить реакцию арабских соседей Израиля на массовый приток в эту страну наших эмигрантов и их расселение на территориях, которые арабы не считают израильскими. Другой пример обеспокоенность западных стран по поводу возможной эмиграции в такие страны, как Ирак или Ливия, советских специалистов, владеющих атомными или другими военно-промышленными секретами.
Все это говорит не только о сложности проблем, порождаемых возможной крупномасштабной эмиграцией из бывшего СССР, но и об особой геополитической важности их решения. Недостаточно рассматривать сам феномен такой эмиграции лишь как экономический или этнический. Это также (а может быть, в первую очередь) и необходимый, важнейший шаг на пути превращения одного из самых больших на Земле индустриальных обществ из закрытого в открытое.
|
