Реферат:
"Внешняя политика Екатерины II"
Ключевский Василий Осипович. Русский историк (16 января 1841 года – 12 мая 1911 года). Крупнейший представитель русской буржуазно – либеральной историографии, академик (1900), почетный академик (1908) Петербургской АН. Труды: «Курс русской истории[1]
«, «Боярская дума Древней Руси», по истории крепостного права, сословий, финансов, историографии.
Человеческая личность, людское общество, природа страны – вот те три основные исторические силы, «которые строят людское общежитие…».
В жизни Ключевского было мало событий. Один из афоризмов историка: «Главные биографические факты – книги, важнейшие события – мысли».
Учился на историко-филологическом факультете Московского университета. С.М. Соловьев был его научным руководителем. Ключевский был лучшим лектором за весь период существования исторического образования в России.
В конце ХIХ – начале ХХ столетия Ключевский постепенно отходит от преподавательской деятельности и все силы отдает созданию своего главного труда, поставившего его имя в один ряд с именами Карамзина и Соловьева. «Курс русской истории» стал итогом всей его научной и преподавательской деятельности. Автор поставил перед собой задачу охватить гигантский период с древнейших времен до кануна реформы 1861 года.
В данном реферате представлен взгляд Ключевского В.О. на один из ключевых периодов русской истории – период правления Екатерины II[2]
.
Век нашей истории, начатый царем-плотником, заканчивался императрицей-писательницей. Екатерина должна была сгладить впечатление переворота, путем которого вступила на престол, оправдать незаконное присвоение власти.
Екатерина совершила двойной захват: отняла власть у мужа и не передала ее сыну, естественному наследнику отца. В гвардии бродили тревожные для Екатерины толки о возведении на престол Иванушки, как звали бывшего императора Ивана VI, также о том, зачем цесаревич Павел не коронован. В обществе поговаривали даже, что Екатерине для своего упрочения на престоле не мешало бы выйти замуж за бывшего императора. Екатерина виделась с ним вскоре по воцарении и приказала уговаривать его к пострижению в монашество. В гвардии составлялись кружки, «партии», впрочем, не успевшие сложиться в заговор (не все, даже участники переворота, остались им довольны, как недостаточно награжденные). Особенно встревожила Екатерину в 1764 г. полоумная попытка армейского подпоручика Мировича[3]
освободить Иванушку из Шлиссельбургской крепости и провозгласить императором – попытка, кончившаяся убийством помешавшегося в заточении узника, ужасной жертвы беззаконий, питомником которых был русский престол по смерти Петра I.
Екатерина была не столько виновницей, сколько орудием переворота: слабая, молодая, одинокая в чужой земле, накануне развода и заточения она отдалась в руки людей, хотевших ее спасти, и после переворота не могла еще ничем управлять. Эти люди, теперь окружавшие Екатерину, с пятерней пожалованных в графы братьев Орловых во главе, и спешили пожинать плоды «великого происшествия», как они называли июньское дело. Они поражали недостатком образования. Они не довольствовались полученными наградами, тем, что Екатерина раздала им до 18 тыс. душ крестьян и до 200 тысяч рублей (не менее 1 млн. на наши деньги[4]
) единовременных дач, не считая пожизненных пенсий. Они осаждали императрицу, навязывали ей свои мнения и интересы, иногда прямо просили денег. Екатерине приходилось ладить с этими людьми. Это было неприятно и неопрятно, но не особенно мудрено. Она пустила в ход свои обычные средства, неподражаемое умение терпеливо выслушивать и ласково отвечать, найтись в затруднительном случае Екатерине нужно немного времени и терпения, чтобы ее сторонники успели образумиться и стали к ней в подобающие отношения. Гораздо труднее было оправдать новое правительство в глазах народа. Далекие от столицы глубокие народные массы не испытывали на себе личного обаяния императрицы, довольствуясь темными слухами да простым фактом, какой можно было уразуметь из всенародных манифестов: был император Петр III, но жена – императрица свергла его и посадила в тюрьму, где он скоро умер.
Эти массы, давно находившиеся в состоянии брожения, можно было успокоить только ощутимыми для всех мерами справедливости и общей пользы.
2. Программа Екатерины II
Популярная деятельность нового правительства должна была одновременно следовать направлению национальному, либеральному и сословно – дворянскому. Но эта тройственная задача страдала внутренним противоречием. После закона 18 февраля дворянство стало поперек всех народных интересов и даже преобразовательных потребностей государства. По соображениям ли гибкой мысли или по указаниям опыта и наблюдения Екатерина нашла выход из неудобств своей программы. Она разделила задачи и каждую проводила в особой сфере правительственной деятельности.
Национальные интересы и чувства получили широкий размах во внешней политике, которой дан был полный ход.Предпринята была широкая реформа областного управления и суда по планам тогдашних передовых публицистов Западной Европы, но главным образом с туземной целью занять праздное дворянство и укрепить его положение в государстве и обществе. Отведена была своя область и либеральным идеям века. Тройственная задача развилась в такую практическую программу: строго национальная, смело патриотическая внешняя политика, благодушно – либеральные, возможно гуманные приемы управления, сложные и стройные областные учреждения с участием трех сословий, салонная, литературная и педагогическая пропаганда просветительных идей времени и осторожно, но последовательно консервативное законодательство с особенным вниманием к интересам одного сословия.
Основную мысль программы можно выразить так: попустительное распространение идей века и законодательное закрепление фактов места.
Внешняя политика – самая блестящая сторона государственной деятельности Екатерины, произведшая наиболее сильное впечатление на современников и ближайшее потомство. Когда хотят сказать самое лучшее, что можно сказать об этом царствовании, говорят о победоносных войнах с Турцией, о польских разделах, о повелительном голосе Екатерины в международных отношениях Европы.
После Ништадтского мира, когда Россия твердой ногой стала на Балтийском море, на очереди оставались два вопроса внешней политики, один территориальный, другой национальный. Первый состоял в том, чтобы продвинуть южную границу государства до его естественных пределов, до северной береговой линии Черного моря с Крымом и Азовским морем и до Кавказского хребта. Это восточный вопрос
в тогдашней исторической своей постановке. Потом предстояло довершить политическое объединение русской народности, воссоединив с Россией оторванную от нее западную часть. Это вопрос западнорусский
.
Ждали скорой смерти польского короля Августа III. Для России было все равно, кто будет королем, но у Екатерины был кандидат, которого она хотела провести, во что бы то ни стало. Это был Станислав Понятовский[5]
, фат, рожденный для будуара, а не для какого-либо престола. Эта кандидатура повлекла за собою вереницу соблазнов и затруднений… Наконец пришлось круто поворотить весь курс внешней политики. До тех пор Россия держалась союза с Австрией, к которой в Семилетнюю войну присоединилась Франция.
В первое время по воцарении, еще плохо понимая дела, Екатерина спрашивала мнения своих советников о мире с Пруссией, заключенном при Петре III. Советники не признавали этого мира полезным для России и высказались за возобновление союза с Австрией. За это стоял и А.П. Бестужев – Рюмин, мнение которого она тогда особенно ценила. Но около него стал дипломат помоложе его, ученик и противник его системы граф Н.И. Панин, воспитатель великого князя Павла.
Он был не только за мир, но прямо за союз с Фридрихом[6]
, доказывая, что без его содействия ничего не добиться в Польше. Екатерина некоторое время крепилась: не хотелось ей быть союзницей короля, которого она в июльском манифесте всенародно обозвала злодеем России, но Панин одолел и надолго стал ближайшим сотрудником Екатерины во внешней политике. Союзный договор с Пруссией был подписан 31 марта 1764 г., когда в Польше по смерти короля Августа III шла избирательная агитация. Но этот союз только входил составной частью в задуманную сложную систему международных отношений. По смерти Панина Екатерина жаловалась, что довольно помучилась с ним, как с лентяем, в первую турецкую войну. Это был дипломат – белоручка, дипломат – идиллик. Панин стал проводником небывалой в Европе международной комбинации. По его проекту северные некатолические государства, впрочем со включением и католической Польши, соединялись для взаимной поддержки, для защиты слабых сильными. «Активные» его члены – Россия, Пруссия и Англия. «Пассивные» – Швеция, Дания, Польша, Саксония и др. мелкие государства, имевшие желание присоединиться к союзу. Боевое назначение союза – прямое противодействие южному союзу (австро – франко – испанскому). От государств «пассивных» требовалось только чтобы они при столкновениях обоих союзов не приставали к южному, оставались нейтральными. Это и была нашумевшая в свое время северная система. Легко заметить ее неудобства. Трудно было действовать вместе и дружно государствам, столь разнообразно устроенным, как самодержавная Россия, конституционно – аристократическая Англия, солдатско-монархическая Пруссия и республикански-анархическая Польша. Кроме того, у членов союза было слишком мало общих интересов и северная система не облеклась ни в какой международный акт[7]
.
Договор 31 марта был не нужен России. Этот союз, целью которого было облегчить России ее задачи в Польше, только еще более затруднял их. Новый король Польши хотел вывести свое отечество из анархии путем реформ. Эти реформы не были опасны для России; ей было даже выгодно, чтобы Польша несколько окрепла и стала полезной союзницей в борьбе с общим врагом, Турцией. Но Фридрих и слышать не хотел о пробуждении Польши от политической летаргии, и толкнул Екатерину на договор с Польшей (13 февраля 1768 г.), по которому Россия гарантировала неприкосновенность польской конституции, обязалась не допускать в ней никаких перемен. Так прусский союз вооружал против России покинутую ею давнюю союзницу Австрию, а Австрия[8]
, с одной стороны, вместе с Францией подстрекнула против России Турцию (1768 г.), а с другой – забила европейскую тревогу: односторонняя русская гарантия грозит независимости и существованию Польши, интересам соседних с нею держав и всей политической системе Европы.
Так Фридрих, опираясь на союз с Россией, затянул в один узел русско – польское и русско-турецкое дело и оба дела вывел из сферы русской политики, сделав их европейскими вопросами, чем отнял у русской политики средства разрешить их исторически правильно – раздельно и без стороннего участия.
Цель продвинуть территорию государства на юге до естественных ее пределов, до морей Черного и Азовского, казалась слишком скромна: пустынные степи, крымские татары – это завоевания, которые не окупят потраченного на них пороха. Вольтер[9]
шутя писал Екатерине, что ее война с Турцией легко может кончиться превращением Константинополя в столицу Российской империи. Эпистолярная любезность прозвучала как бы пророчеством.
Турецкая война была проверочным испытанием для Екатерины. За шесть лет правления императрица успела широко взмахнуть крыльями, показать свой полет Европе делами в Польше, дома – созывом представительной комиссии 1767 г. Ее имя уже обволакивалось светлой дымкой величия.
В таком приподнятом настроении встречала Екатерина турецкую войну, к которой совсем не была приготовлена. Екатерина работала, как настоящий начальник генерального штаба, входила в подробности военных приготовлений, составляла планы и инструкции, изо всех сил спешила построить азовскую флотилию и фрегаты для Черного моря.
На одном из первых заседаний совета, собиравшегося по делам войны под председательством императрицы, Григорий Орлов[10]
предложил отправить экспедицию в Средиземное море. Немного спустя, брат его Алексей Орлов[11]
указал и прямую цель экспедиции: если ехать так уж ехать до Константинополя и освободить всех православных от ига тяжкого, а их, неверных магометан, по слову Петра Великого, согнать в поле и в степи пустые и песчаные, на прежние их жилища. Он сам напросился быть и руководителем восстания турецких христиан.
Но Екатерина четыре года назад признала флот никуда не годным. И он спешил оправдать отзыв. Едва эскадра, отплывшая из Кронштадта (1769 г.) под командой Спиридова[12]
, вступила в открытое море, один корабль оказался негодным к дальнейшему плаванию. Русские послы в Дании и Англии, осматривавшие проходившую эскадру, были поражены невежеством офицеров, недостатком хороших матросов, множеством больных, унынием всего экипажа. Эскадра двигалась медленно. Из 15 больших и малых судов эскадры до Средиземного моря добралось только восемь. Когда А. Орлов осмотрел их в Ливорно, у него волосы поднялись дыбом: ни провианта, ни денег, ни врачей, ни сведущих офицеров…Однако, соединившись с подошедшей между тем другой эскадрой Эльфингстона[13]
, Орлов погнался за турецким флотом и в Хиосском проливе близ крепостцы Чесме настиг армаду, по числу кораблей больше чем вдвое сильнее русского флота. Ужас положения вдохнул отчаянную отвагу, сообщившуюся и всему экипажу. После четырехчасового боя, турки укрылись в Чесменскую бухту (24 июня 1770 г.). 26 июня, скученный в бухте турецкий флот был сожжен. Но Орлову не удалось завершить кампанию, прорваться через Дарданеллы к Константинополю и вернуться домой Черным морем, как было предположено.
За удивительными морскими победами на Архипелаге следовали такие же сухопутные в Бессарабии на Ларге и Кагуле (июль 1770). Заняты Молдавия и Валахия, взяты Бендеры; в 1771 г. овладели нижним Дунаем от Журжи и завоевали весь Крым.
Теперь сопоставим конец войны с ее началом, чтобы видеть, как мало они сходятся. Предпринято было освобождение христиан на разных европейских окраинах Турецкой империи, греков в Морее[14]
, румын в Молдавии и Валахии. От первого отказались, потому что не сумели исполнить (с незначительным русским отрядом Орлов быстро поднял Морею, но не мог дать повстанцам прочного боевого устройства и, потерпев неудачу от подошедшего турецкого войска, бросил греков на произвол судьбы); от второго принуждены были отказаться в угоду Австрии и кончили третьим, освободили магометан от магометан же, татар – от турок, чего не замышляли, начиная войну, и что решительно никому не было нужно, даже самим освобожденным. Крым, пройденный русскими войсками еще при императрице Анне и теперь вновь завоеванный, не стоил и одной войны, а из-за него воевали дважды.
Эта война была вызвана недосмотрами, подготовившими или сопровождавшими первую. Крым причинял хлопот под покровительством России еще больше прежнего (усобица партий русской и турецкой, насильственная смена ханов). Наконец, решились присоединить Крым к России, что и повело ко второй войне с Турцией. Ввиду этой войны покинули северную систему с прусским союзом и вернулись к прежней системе австрийского союза. Вместо Панина стали Потемкин[15]
, Безбородко. Но мышление сохранилось прежнее, привычная наклонность строить «испанские замки», как называла Екатерина свои смелые планы.
Вторая война (1787–1791 гг.), победоносная и страшно дорого стоившая людьми и деньгами, кончилась тем, чем должна была кончиться первая: удержанием Крыма и завоеванием Очакова со степью до Днестра, за Россией укреплялся северный берег Черного моря, без Дакии и без второго внука на Константинопольском престоле[16]
.
В польском вопросе было допущено меньше политических химер, но немало дипломатических иллюзий, самообольщения и всего больше противоречий. Вопрос состоял в воссоединении Западной Руси с Русским государством; так он стоял еще в XV веке и полтора столетия разрешался в том же направлении; так его понимали и в самой Западной России в половине XVIII в. Православные ждали от России, прежде всего, уравнения религиозного, свободы вероисповедания.
Политическое уравнение было для них даже опасно.
В Речи Посполитой только шляхта пользовалась политическими правами. Верхние слои православного русского дворянства ополячились и окатоличились; что уцелело, было бедно и необразованно…
Русское правительство добилось своего, провело на сейме вместе с русской гарантией конституции и свободой вероисповедания для диссидентов и политическое уравнение их с католической шляхтой. Диссидентское уравнение зажгло всю Польшу. Это была своего рода польско – шляхетская пугачевщина, нравами и приемами ничуть не лучше русской мужицкой. Хотя там – разбой угнетателей за право угнетения, здесь – разбой угнетенных за освобождение из–под гнета.
Польское правительство русской императрице предоставило подавить мятеж, а само оставалось любопытным зрителем событий. Русского войска в Польше было до 16 тысяч. Эта дивизия и воевала с половиной Польши, как тогда говорили. Конфедераты всюду находили поддержку; мелкая и средняя шляхта тайно снабжала их всем нужным. Екатерина вынуждена была отказаться от допущения диссидентов в Сенат и министерство, и только в 1775 г., после первого раздела Польши, за ними утверждено было право быть избираемыми на сейм вместе с доступом ко всем должностям. Порядки самодержавно – дворянского русского правления так тяжело ложились на низшие классы, что издавна тысячи народа бежали в безнарядную Польшу, где на землях своевольной шляхты жилось сноснее. Панин потому считал вредным наделение православных в Речи Посполитой слишком широкими правами (побеги из России усилятся). При такой двусмысленности русской политики православные диссиденты (беглецы) Западной Руси не могли понять, что хочет сделать для них Россия, пришла ли она совсем освободить их от Польши или только уравнять, хочет ли она избавить их от ксендза или и от польского пана.
Русско-Турецкая война дала делам более широкое течение. Мысль о разделе Польши носилась в дипломатических кругах уже с XVII в.
При деде и отце Фридриха II три раза предлагали Петру I раздел Польши. Война России с Турцией дала Фридриху II желанный случай. По его плану к союзу России с Пруссией привлекалась враждебная им обеим Австрия, для дипломатического содействия России в войне с Турцией, и все три державы получали земельное вознаграждение не от Турции, а от Польши, подавшей повод к войне.
Три года переговоров! В 1772 г. (25 июля) последовало соглашение трех держав – дольщиц. Россия плохо воспользовалась своими правами и в Турции и в Польше. Французский министр злорадно предостерегал русского уполномоченного, что Россия со временем пожалеет об усилении Пруссии, которому она так много содействовала. В России также винили Панина в чрезмерном усилении Пруссии, и он сам сознавался, что зашел дальше, чем желал, а Григорий Орлов считал договор о разделе Польши, так усиливший Пруссию и Австрию, преступлением, заслуживающим смертной казни.
Как бы то ни было, редким фактором в европейской истории останется тот случай, когда славяно-русское государство в царствование с национальным направлением помогло немецкому курфюршеству с разрозненной территорией превратится в великую державу
, сплошной широкой полосой раскинувшуюся по развалинам славянского же государства от Эльбы до Немана. По вине Фридриха победы 1770 г. принесли России больше славы, чем пользы. Екатерина выходила из первой турецкой войны и из первого раздела Польши с независимыми татарами, с Белоруссией и с большим нравственным поражением, возбудив и не оправдав столько надежд в Польше, в Западной России, в Молдавии и Валахии, в Черногории, в Морее…
Предстояло воссоединить Западную Русь; вместо того разделили Польшу. Россия присоединила не только Западную Русь, но и Литву с Курляндией, зато Западную Русь не всю, уступив Галицию в немецкие руки.
С падением Польши столкновения между тремя державами не ослаблялись никаким международным буфером. Притом «нашего полку убыло» – одним славянским государством стало меньше; оно вошло в состав двух немецких государств; это крупная потеря для славянства; Россия не присвоила ничего исконно польского, отобрала только свои старинные земли да часть Литвы, некогда прицепившей их к Польше.
Наконец, уничтожение польского государства не избавило нас от борьбы с польским народом: не прошло 70 лет после третьего раздела Польши, а Россия уже три раза воевала с поляками (1812, 1831, 1863 г.). Может быть, чтобы избегнуть вражды с народом, следовало сохранить его государство.
Каковы итоги и характер внешней политики Екатерины II?
Закреплен был северный берег Черного моря от Днестра до Кубани. Южно – русские степи, исконный приют хищных кочевников, вошли в русский народнохозяйственный оборот. Возник ряд новых городов (Екатеринослав, Херсон, Николаев, Севастополь и др.). Договор 1774 г. открыл русским купеческим кораблям свободное плавание по Черному морю. Возникший присоединением Крыма военный флот в Севастополе служил опорой русского протектората над восточными христианами. В 1791 г. вице-адмирал Ушаков[17]
успешно дрался с турецким флотом в виду Босфора, и в голове Екатерины опять засветилась мысль о возможности идти прямо на Константинополь. Была воссоединена почти вся Западная Русь.
В России по отдаленным захолустьям долго помнили и говорили, что в это царствование соседи нас не обижали и наши солдаты побеждали всех и прославились. Безбородко (самый видный дипломат после Панина) говорил молодым дипломатам: «Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела».
1. Советский энциклопедический словарь. М. Советская энциклопедия. 1985
2. Ключевский В.О. О русской истории, М.: Просвещение, 1993. Под редакцией Булганова.
[1]
"Курс русской истории" Ключевского рисует жизнь России в непрерывном ее течении без каких-либо трафаретных подразделений. Ключевский устанавливает органичность роста России и ее народа, его неизбежность, естественность, последовательность и постепенность, несмотря на те катаклизмы, которые пришлось пережить России в виде революционных движений снизу или таких же действий сверху.
В книгу "О русской истории" вошли извлечения из “Курса русской истории” В.О. Ключевского. Книга впервые издана в 1904 г.
[2]
Екатерина II Алексеевна (1729-1796). Российская императрица с 1762 года. Немецкая принцесса Софья Фредерика Августа. Пришла к власти, свергнув с помощью гвардии Петра III.
[3]
Данилевский автор романа "Мирович". Он же автор романа "Княжна Тараканова".
[4]
Конечно, и ранее, и здесь, и далее “наши деньги”, это деньги которые были при Ключевском.
[5]
Станислав Понятовский (1732 – 1798) – посол Саксонии и Речи Посполитой в России, любовник Екатерины Алексеевны, в 1764 – 1795 – король Речи Посполитой, в 1795 г. отрекся от престола и жил в России.
[6]
Фридрих Вильгельм II (1744 – 1817) король Пруссии с 1786 г. , покровительствовал мистикам и масонам.
[7]
“умерла еще до рождения, не родившись”.
[8]
Иосиф II (1741 – 1790) император Австрии и "Священной Римской империи " с 1765 по 1790 г .(с 1765 до 1780 г. – соправитель Марии Терезии, своей матери) , сторонник союза с Россией. Проводил политику т.н. просвещенного абсолютизма.
[9]
Вольтер (Франсуа Аруэ, 1694 – 1778) – французский писатель, журналист, историк и философ, переписывался с Екатериной II.
[10]
Орлов Григорий Григорьевич – (1734 – 1783) - фаворит Екатерины II; политический деятель; дипломат.
[11]
Орлов – Чесменский Алексей Григорьевич (1737 – 1807) – политический деятель; руководил действиями русского флота в I Архипелагской экспедиции; занимался коневодством.
[12]
Спиридов Григорий Андреевич (1713 – 1790) - флотоводец, участник семилетней войны, руководил первой эскадрой I Архипелагской экспедиции.
[13]
Джон Эльфингстон (1722 – 1785 ) – англ. моряк, с 1768 г. адмирал русского флота, отправлен с эскадрой на помощь Спиридову, вступил с ним в конфликт; участник морских сражений, после Чесменской битвы самовольно вышел для атаки Дарданеллов, но потерял крупнейший корабль русского флота в результате действий нанятого им английского штурмана; был судим, вернулся в Англию.
[14]
Морея - полуостров Пелопонес.
[15]
Потемкин Георгий Александрович (1739 – 1791) политический деятель, полководец, способствовал освоению Новороссии; в 1783 г. добился присоединения Крымского ханства к России.
[16]
Ввиду второй войны с Турцией, были построены и предложены (1782 г.) новой союзнице Австрии два "замка": между Россией, Австрией и Турцией, образуется из Молдавии, Валахии и Бессарабии независимое государство под именем Дакии и под управлением государя греческого исповедания; в случае удачного исхода войны восстанавливается Греческая империя, на престол которой Екатерина прочила своего второго внука Константина.
[17]
Ушаков Федор Федорович (1744 – 1817 ) флотоводец, реформатор морского дела, победитель во многих сражениях.
|
