Термин пацифист и пацифизм появились лишь в начале XX в. Однако к тому времени пацифистское движение имело долгую историю. В его активе уже был целый ряд международных встреч.
В Париже через сто лет после Французской революции и отмены рабства, во время Всемирной промышленной выставки произошли два очень важных для пацифистского движения события: первая Межпарламентская конференция и первый Всеобщий конгресс мира. После этого парламентарии и пацифисты стали проводить периодические встречи.
Именно в 1901 г. на X Всеобщем конгрессе мира в Глазго несколько участников сначала неформально, а затем открыто выступили за введение понятий пацифист и пацифизм. Дискуссия показала, что, несмотря на видимое единство, движение включало различные идеологические тенденции, которые не всегда преследовали одни и те же цели. Впрочем, эти тенденции были заметны уже с самого начала пацифистского движения.
Наполеоновские войны начала XIX в. послужили импульсом создания первых обществ мира, которые возникли поначалу в англосаксонских странах. Зарождению этого движения способствовали и ряд других сопутствующих факторов.
Прежде всего, следует отметить, что в Англии и в Соединенных Штатах уже в то время имелись возможности для создания ассоциаций и свободы выражения мнений, тогда как на Европейском континенте ничего подобного не было. Особо важная роль в жизни местных обществ принадлежала индивидуальным инициативам. Квакеры выступили пионерами в вопросах сохранения мира. Вдохновленные нравственными и религиозными идеями, они основали первые общества мира. В 1815 г. торговец Дэвид Л. Лодж создал Нью-Йоркское общество мира. Одновременно в Соединенных Штатах возникли и другие аналогичные общества. В 1816 г. квакер Уильям Аллен основал Лондонское общество мира, которое в течение первой половины XIX в. оставалось маяком пацифистского движения в Европе. Его пропаганда за пределами Англии вскоре достигла Севера Европы и других континентов.
Вместе с тем значительно усилились связи между американскими и английскими квакерами. Так, американский кузнец Элиу Бурритт решился пересечь Атлантику, чтобы совершить в мае 1846 г. турне по Англии и основать Лигу братства, которая очень скоро уже насчитывала до 6000 членов. Лига оказала сильное влияние на многих лидеров английского пацифистского движения и в 1857 г. слилась с Лондонским обществом мира. Как признавал Ричард Кобден, без рвения и упорства квакеров никогда бы не было обществ и конференций мира.
К тому же бурный рост промышленности и торговли стимулировал общественную и экономическую среду для развития филантропии и благотворительности, а также и пацифистского движения. Действительно, с конца ХУШ в. Давид Рикардо, Джон Стюарт Милль и другие экономисты убедительно показали взаимосвязь между торговлей, промышленными кругами и проблемой мира. Первыми пацифистами часто становились пасторы и экономисты.
Например, пацифистка Присцилла Пекковер, выходец из семьи богатого кембриджского квакера использовала полученное наследство для развития пацифистской пропаганды в Англии и в других европейских странах.
Пацифисты часто задавались вопросом о причинах, побудивших англичан заняться делом мира. Так, французский дипломат барон Поль д'Эстурвиль де Констан, получивший нобелевскую премию мира в 1909 г., хорошо знавший Англию, где провел много времени еще до 1895 г., отмечал: «...характер нации должен всерьез учитываться при определении политики... Несмотря на культ атлетических видов спорта, движения, путешествия и приключения, англичане слишком привязаны к миру и к деньгам, которые позволяют им наслаждаться этим миром».
Если менталитет, религиозные и экономические факторы, политические структуры были в числе главных причин, побудивших англосаксов стать защитниками мира и инициаторами пацифистской доктрины, то на Европейском континенте эта доктрина приобрела иную ориентацию, отразив местные условия и политические реалии. В первой половине XIX в. идеи мира интересовали лишь ограниченный круг людей. Казалось, что культ войны и насилия больше привлекал толпу, чем «слабости» общего мира, польза которых во многом отрицалась их хулителями. В 1830 г. граф де Селлон основал первое на Европейском континенте Общество мира. Восставший против смертной казни де Селлон посвятил последние девять лет своей жизни (1830-1839) этим двум идеям. Однако его Общество мира исчезло вместе с его смертью.
Прошло еще несколько лет, прежде чем пацифистское движение укрепилось на европейском континенте. Предвестников этого движения Ричарда Кобдена, Джона Брайта и Генри Ричарда привлекала скорее идея о свободных экономических общинах. В лице Фредерика Пасси и Огюста Кув-рера Ричард Кобден нашел сторонников своих доктрин о свободном обмене во Франции и в Бельгии. Тем не менее Пасси являлся прежде всего увлеченным последователем Бастиа, имя которого во Франции символизировало либеральную экономику. Пасси был сторонником его экономической системы, основанной на метафизических представлениях XVIII в. На Парижском конгрессе мира 1849 г. Бастиа так говорил об основах своей пацифистской идеи: «Религия и мораль не выясняют являются ли гармоническими или антагонистическими интересы людей». Они призывают людей: «Живите в мире независимо от того, выгодно это вам или нет, так как это ваш долг». Затем политическая экономия добавила: «Живите в мире, ибо ваши интересы гармоничны, а внешний антагонизм, часто вкладывающий в ваши руки оружие, являет собой грубейшую ошибку». Бастиа сформулировал предпосылки создания всеобщего мира, который должен основываться на добрых естественных законах и дарованной Богом гармонии. Мысль Бастиа об обязательном миропорядке содержала в себе веру в Бога.
Пасси, так же как философ Ренувье, примыкал к протестантизму. Это исключительной добросовестности человек на протяжении всей своей жизни размышлял о предназначении человека и о ценности морального и религиозного воспитания. Подобно Бастиа, он надеялся, что человечество приблизится к Царству божьему, верил в прогресс, потому что верил во всемогущество Бога: он не мог отделить человека от творения Провидения.
Существо идей, сформулированных Бастиа, отчасти объясняет притягательную силу их воздействия на Пасси и других деятелей религиозного мира, ставших известными в пацифистском движении Франции.
Что касается экономических взглядов, то Пасси был убежден в солидарности труда и капитала. Будучи горячим защитником частной собственности, он считал, что она служит гарантией обмена в обществе и что коммунисты не сумели показать, как может функционировать общество, где человеческое усилие не компенсируется доступом к частной собственности. В области политики Пасси присоединялся к формуле Токвиля «Близкое неотвратимое и всеобщее торжество демократии в мире», читая презрение к демократии «презрением к человечеству».
Международную и постоянную лигу мира Пасси основал 21 мая 1867 г., ее президентом стал промышленник Жан Дольфюс. Созданная Пасси лига ставила целью найти практические средства, чтобы предотвращать войны, сокращать постоянные армии, снижать национальную и конфессиональную вражду, передавать международные конфликты на решение государствам-арбитрам. Лига отличалась умеренными позициями и религиозной терпимостью. Поэтому нет ничего удивительного, что она привлекла внимание большого числа деятелей религиозного толка. В нее вошли великий раввин Исидор, протестантский пастор Мартен Пашу, отец Гиасинт Лоуйсон и отец Гратри. Не смотря на частные разногласия, на заседаниях лиги шел плодотворный диалог. Лига избегала обсуждать темы, которые могли бы задеть ее членов, или касались социальных и политических вопросов.
Пасси не прерывал отношений с английскими пацифистскими кругами, которые с самого начала поддерживали морально и финансами все его инициативы. Между лигой и Лондонским обществом мира существовало множество контактов. Пасси пригласил Общество мира прислать своих представителей на первую генеральную ассамблею лиги. Пастор Генри Ричард и сопровождавший его Эдвард Пиза приняли участие в ассамблее.
Ричард в краткой приветственной речи, подчеркнув космополитический характер лиги, призвал, однако, к тому, чтобы она оставалась чисто французской организацией, не стремясь стать международной. Он говорил о благотворном влиянии его друга Кобдена на распространение идей международного арбитража в парламентских кругах и указал на большую пропагандистскую работу, проводимую ораторами из Общества мира.
Пасси пригласил также Элиу Бурритта принять участие во втором заседании лиги. Однако, будучи болен, американец не смог приехать во Францию, но подтвердил поддержку миротворческой деятельности Пасси. Бурритт заявил, что организация должна стать движущей силой для формирования на Европейском континенте подобных обществ, поддерживать отношения с обществами мира в Англии, Америке и других странах.
В мае 1870 г. Пасси принял предложение Ричарда присутствовать на ассамблее Лондонского общества мира. Как заявил Пасси, Ричард останется «нашим наставником и нашим всемирно почитаемым руководителем: самым дорогим и самым преданным из наших друзей».
Инициатива Женевского конгресса 1867 г. была вероятно поддержана масонскими кругами, которые стремились установить всеобщий мир международно-правовыми средствами. Этот конгресс завершился 12 сентября 1867 г. созданием Лиги мира и свободы. Результаты конгресса вызывают множество споров прежде всего из-за состава участников, представлявших различные политические и социальные круги и особенно из-за участия Гарибальди, выступившего с антиклерикальной речью, которая была встречена в штыки женевскими кальвинистами.
Основанная в тот же год, что и Лига Пасси, Лига мира и свободы собрала деятелей, представлявших несколько идеологических течений — от либерального консерватизма до нигилистских и анархических идей Бакунина. Социалистический интернационал оказал некоторое идеологическое влияние на начальную деятельность лиги. Утопический социализм Фурье, Прудона и Оуэна, а также английский утилитаризм нашли отражение в политических и социальных устремлениях программы лиги, ставившей перед собой задачу создания «Соединенных Штатов Европы» (так назывался издаваемый лигой журнал). В этих целях она стремилась стать «Школой гражданского долга», программа которой служила бы образцом для европейской демократии. Работая во благо мира, можно было бы положить начало эре республики и демократии.
Первым руководителем Лиги мира и свободы стал философ и горячий республиканец Шарль Лемоннье, давний сторонник идей Сен-Симона. Из-за политической ситуации Лига избрала Женеву местом своей резиденции. Пасси с сожалением говорил об этом блестящем конгрессе, который несколько затмил первые этапы деятельности его собственной лиги. С тех пор он пытался придать новый импульс своему миротворчеству. В бельгийском экономисте Опосте Куврере, члене-основателе лиги, Пасси нашел союзника, который побудил его возобновить компанию по вовлечению новых членов. Кувреру, по его словам, «не терпелось отомстить за настоящие причины нанесенного ему поражения» «и привлечь всех приличных людей» на сторону лиги.
Осенью 1868 г. Пасси прибыл в Женеву, чтобы основать там секции своей Лиги. Благодаря примирительным позициям он сумел получить поддержку самых умеренных и консервативных кругов. Он совершил также поездку в Бельгию, где укрепил отношения с Висшерсом, который также был членом лиги Пасси. С самого начала Пасси установил контакты с датчанином Фредериком Байером, единственным представителем Дании. Байер, которого в его первых попытках развивать пацифистское течение поддерживали англосаксонцы, был одним из редких пацифистов, которые входили в обе лиги.
Роль квакерских кругов и британских сторонников свободного обмена на Европейском континенте была в определенной мере решающей. Хотя английское воздействие и не проявлялось открыто, Пасси нашел в нем ценного союзника, который вдохновлял его в наиболее трудные моменты. Через 50 лет после создания собственной лиги он дал оценку своих первых контактов с англичанами в следующих словах: «Генри Ричард был чудесным человеком, наделенным практическим чутьем, преданностью и талантом, с ним я работал с 1867 г. до самой его смерти в такой же задушевной обстановке, как и с вами; он очень старался никогда не показывать "руку англичан" в нашей пропаганде на континенте».
Сейчас весьма сложно точно оценить эффективность воздействия Ричарда и других английских пацифистов на континентальное пацифистское движение. Тем не менее Ричард имел в Европе многочисленных друзей: Куврер в Бельгии, Манчини и Склопис в Италии, Дадлей-филд в Соединенных Штатах. Ричард «в зависимости от обстоятельств ездил то туда, то сюда и заложил основы с чувством меры, которая была его сильной стороной, того, что и Кобден, — в 1869 г., т.е. нетрадиционной дипломатии, которая иногда оказывалась наилучшей из всех возможных».
Ассоциация молодых друзей мира посредством права была основана в Ниме 7 апреля 1887 г. группой учащихся философского класса лицея. Через две недели она уже насчитывала около 80 членов. Ее почетным президентом был избран Фредерик Пасси. Ассоциация ставила особой целью создание арбитражного трибунала со специальным кодексом, упразднения постоянных армий и формирование национальных милдщий для выполнения функций внутренней полиции.
Знакомство с программой показывает, что ассоциация первоначально испытывала на себе сильное влияние идей квакеров. Действительно, один из ее руководителей Ж-А. Барнье был молодым человеком, готовившимся к карьере пастора; он несколько недель провел в Англии, где жил среди квакеров. Эти пионеры абсолютного пацифизма внушили ему великие моральные принципы Евангелия, и в частности, осуждение войны — как акта противного учению Христа.
Барнье удалось включить в первоначальный устав ассоциации вопрос о ликвидации армий. Когда его призвали на военную службу во Франции, он отказался. Однако вскоре был вынужден выйти из ассоциации и вернуться к своим друзьям — квакерам. После его отъезда было принято решение включить в устав поправку, обязывающую членов ассоциации подчиняться военным законам своей страны. Изменение позиции свидетельствовало об отношении протестующей Ассоциации к отказу от военной службы по религиозным мотивам. Это выступление против отказа от военной службы по религиозным мотивам представляло собой одну из характерных черт национальных обществ мира, которые признавали военные учреждения своей страны и не поднимали вопроса о пользе национальной армии.
Организация в последствии называлась «Мир посредством права», более чем пятьдесят лет (1887-1938) представляла собой юридическое течение французского пацифизма, которое, впрочем, имело большое число сторонников в Швейцарии, Бельгии и Италии.
Национальные общества мира не получили бы столь широкого развития без активного участия англичанина Ходсона Пратта. Хотя этот человек и не получил общественного признания (он несомненно был достоин нобелевской премии мира), ему принадлежала честь придания нового импульса европейскому движению мира. Коллеги Пратта считали его настоящей моделью человека будущего, или просто человеком мира, патриотом человечества. С начала 1830-х годов он путешествовал по Европе в поисках личных контактов с людьми, которые помогли бы ему выполнить главную задачу его жизни — освободить человечество от бедствий войны.
Еще будучи ребенком, Пратт сопровождал отца в его разъездах по Европе, в ходе которых имел возможность встречаться с деятелями литературы и науки. Одним из лучших его друзей был племянник Виктора Гюго Леопольд Гюго. Молодым человеком Пратт поступил на службу в Ост-Индскую компанию, будучи вместе с тем корреспондентом журнала «Экономист». Пребывание за границей освободило его от предрассудков. После возвращения в Англию в 1880 г. он создал пацифистскую Ассоциацию международного арбитража и мира, идеи которой о свободном обмене получали широкое распространение на Европейском континенте. Ассоциация быстро обзавелась секциями в различных странах Европы и организовала конференции: в Брюсселе (1882 г.), Берне (1884) и в Базеле (1885). Среди многочисленных проблем фигурировали и темы международного арбитража, положений об арбитраже в договорах, нейтрализации океанских линий, учреждения Международного трибунала и разоружения.
Пратт лично финансировал миротворческую пропаганду. Его можно было бы считать предшественником американского филантропа, пацифиста и промышленника Карнеги, хотя его средства были неизмеримо скромнее капиталов сталелитейного магната. Пратт воплощал в себе одновременно теоретика и практика миротворчества. Он был неутомимым оратором, ему случалось читать по нескольку лекций в день. Хотя иногда он и бывал разочарован недостатком интереса к его идеям, в частности в Германии и Австро-Венгрии, но он с неизменным усердием продолжал свою миссию. В 1887 г. журналист Эрнесто Монета (Нобелевская премия 1907 г.) под влиянием идей Пратта основал Ломбардский союз мира. На протяжении более 50 лет этот союз оставался главной пацифистской организацией на итальянском полуострове.
XIX век был несомненно чрезвычайно щедр на конгрессы и международные конференции. Мир организовался. Всякое усилие должно было приводить к конкретным воплощениям. Международное пацифистское движение существовало уже несколько десятилетий. Однако ему недоставало общего руководства и организации. На Парижском конгрессе мира 1878 г., собравшемся во время Всемирной выставки, участники колебались между идеей создания федерации мира и бюро. Эти сомнения отражали столкновение двух направлений: федеративная и более умеренная тенденции, представители которой считали, что момент для объединения в федерацию еще не наступил.
После попытки создания федерации пацифисты на II всеобщем конгрессе, состоявшемся в Лондоне в 1890 г., вновь вернулись к идее основать бюро. Фредерик Байер представил там проект временного устава постоянного международного бюро мира (МБМ) по образцу Международного почтового союза. Проект был утвержден, и МБМ было открыто в Берне 1 декабря 1891 г., получив в Швейцарии статут международного юридического лица, и в качестве такового получало субсидии от правительства Швейцарии.
Под руководством и наблюдением административной комиссии из 15 человек, представлявших общества мира различных стран, МБМ выполняло многочисленные функции. Оно информировало заинтересованные ассоциации и отдельных лиц по вопросам, относящимся к пропаганде мира; разрабатывало повестку дня конгрессов и конференций; выполняло принятые решения, хранило архивы и создало специализированную библиотеку. МБМ собирало также арбитражные решения и постоянно пополняло библиографию по вопросам мира.
Первым почетным президентом МБМ стал Элие Дюком-мюн, который согласился служить делу мира при условии, что не будет получать никакого вознаграждения. Дюком-мюн полностью посвятил себя этому делу, особенно после 1896 г., когда ушел с должности секретаря Компании железнодорожных дорог Жюра-Симплон.
Дюкоммюн поддерживал постоянные контакты с коллегой Альбертом Гоба, секретарем Межпарламентского союза. Семья Гоба жила в Берне недалеко от дома семьи Дюком-мюна. К несчастью сотрудничество, которое стремились наладить обе эти организации оказалось трудно осуществимым. Некоторые парламентарии считали, что их деятельность не следует смешивать с деятельностью пацифистов. Дело в том, что первые годы существования Межпарламентского союза были омрачены рядом противоречий. Многие парламентарии оспаривали честь инициативы создания этой организации. В действительности же заслуга принадлежит англичанину Ричарду Кремеру и Фредерику Пасси, которые в 1889 г. созвали в Париже представителей парламентов.
Пропагандистская активность, которую развили Международное бюро мира и Межпарламентский союз (один общественный, а другой парламентский) свидетельствовала о стремлении объединить усилия с помощью рациональной организации пацифистских сил. Однако не будем заблуждаться насчет того, что обе эти организации располагали большой властью. Они служили связующим звеном между различными национальными обществами мира и организовывали всемирные и ежегодные конференции. Тем не менее таким образом пацифистское движение стремилось создать себе статут, доказать свое право на существование и убедить правительства в своей дееспособности.
За исключением некоторых благоприятных моментов, преимущественно в первые годы своего существования, обе эти организации сталкивались с многочисленными трудностями, в основном финансового характера. Международное Бюро мира, которое финансировалось национальными обществами и получало добровольные пожертвования и небольшую субсидию от Федерального совета Швейцарии, продолжало свою деятельность вплоть до 50-х годов, а затем ушло в забвение. Межпарламентский союз недавно торжественно отметил столетие со дня основания: он умело адаптируется к обстоятельствам, расширяя деятельность в направлении различных вопросов экономического, социального и гуманитарного характера.
Возникновение слова пацифизм относится к 1845 г. Однако на практике оно стало использоваться лишь после 1902 г. Следовательно, термины пацифизм и пацифист появились с некоторым запозданием, уже тогда, когда пацифистское движение было организовано. В 1901 г. французский юрист Эмиль Арно высказал пожелание о принятии этих терминов. Журнал «Мир посредством права» напоминал по этому поводу: «12 сентября 1901 г. на империале трамвая в Глазго, горячие друзья мира Гастон Мош, Эмиль Арно, Анри ля Фонтэн и другие, прибывшие в этот город для участия в XI всеобщем конгрессе мира, по дороге в зал заседания рассуждали о необходимости дать название своей доктрине, которая уже оформилась в систему с четко очерченными контурами. И слова пацифизм и пацифист выпорхнули... и с тех пор проложили себе дорогу по всему миру».
Пацифистам необходимо было защититься от множества нападок милитаристской партии, которая умышленно смешивала их с антимилитаристами, о чем пацифисты горько сожалели. Кроме того, пресса часто уподобляла их «анархистам», «людям без родины», «революционерам» и «антипатриотам». Их демарш скорее объясняется стремлением отмежеваться от того, чем они не хотели быть. Именно это утверждал д'Эстурнель де Констан: «Я имею право и даже обязан предостеречь правительства и народы против неожиданности войны, так как в наше время война вспыхивает не потому, что ее хотят; она разражается случайно, из-за неосторожности, из-за глупости; и наши дети и в Германии, и во Франции станут жертвами, несомненно героическими, но жертвами этой глупости».
И, естественно, что Эмиль Арно, сменивший Шарля Ле-монье на посту президента Лиги мира и свободы, мечтал о том, чтобы дать движение и его главным действующим лицам особое название. Таким образом, Арно стал крестным отцом движения, которое хотя и с запозданием торжественно отметило «необходимое крещение». По его мнению, ни одно слово в словаре не было адекватным определению «пацифистская партия». Нужно было найти такой термин, который охватывал бы все аспекты и в то же время имел суффикс «изм», как «бонапартизм, империализм, радикализм, оппортунизм, социализм, коллективизм, католицизм, протестантизм и т.д.».
В 1912 г. А. Сев отметил, что слово пацифизм не фигурирует в перечне слов французского языка. Просмотрев почти все толковые словари, Сев обнаружил, что только «Иллюстрированный энциклопедический словарь» в силу «счастливой непоследовательности» отважился ввести слово пацифист, дав ему следующее определение: «...политический деятель, постоянно стремящийся установить мир между нациями». Но большинство сторонников мира не узнавали себя в этом определении. Они не обязательно были политическими деятелями.
Что касается слова пацифизм, то оно тоже оказалось изгнанным из словарей. Сев приложил силы, чтобы выработать новое определение: «Пацифизм — это любовь к миру, к этому благу народов. Он согласовывается с самым чистым патриотизмом, так как рекомендует любить прежде всего свою малую родину, затем свою нацию, и, наконец, другие нации. Он ратует за мир между дружественными народами, и не запрещает им войну, когда она в известной мере навязана им необходимостью... пацифизм представляет собой лишь расширенный и очищенный патриотизм, окончательную форму настоящего патриотизма».
Нетрудно понять, что столь пространное и столь неточное определение могло вызвать у пацифистов лишь разочарование. Что должно было стать с пацифизмом во время войны? Само слово становилось символом противоречия, яблоком раздора.
В 1917 г. Теодор Рюйссен огорченно констатировал, сколь подозрительно национальная пресса, в частности газета «Фигаро», относится к пацифизму «плешивому и паршивому, от которого исходит все зло и на который ложится тяжесть ответственности в происхождении самой войны». Пацифизм — обескураживающий символ, ассимилируемый с пораженчеством. Пацифист же в этих условиях становится пораженцем, антипатриотом — названия эти пацифисты ненавидят. В принципе этот термин не подходил к пацифистам Антанты. Последние никогда не претендовали на выступление против Родины и еще в меньшей степени на выступление против национальной обороны. Наоборот, пацифизм воплощал продолжение политики национальной обороны «до конца», пацифист считался тогда «идущим до конца», экстремистом, стремящимся довести до конца свои политические идеи.
История терминов пацифизм и пацифист имела продолжение, французская академия только 12 ноября 1930 г. на заседании редколлегии своего словаря высказалась за оба слова. Пацифизм был определен как «теория тех, кто верит в воцарение общего мира». Вернемся к оппозиции, возникшей в пацифистском движении во время обсуждения в обоих терминах.
Почетный секретарь Международного бюро мира Элие Дюкоммюн без промедления стал в направляемых им циркулярах именовать своих коллег «пацифистами». Однако Гастон Мош, бывший артиллерийский капитан, искушенный лингвист, полиглот и чемпион по эсперанто, с самого начала враждебно отнесся к этому слову и резко одергивал Дюкоммюна: «Я обнаружил в вашем циркуляре слово "пацифист". Какой ужас! Я умоляю Вас: оставьте этот безобразный варваризм нашему другу Арно. За ним я признаю все наилучшие качества человечества за исключением качеств галантного писателя и автора. Его тяжелая и шероховатая проза всегда заставляла мои волосы вставать дыбом. Я никогда не соглашусь называться пацифистом, если только это слово не написать пассиф-ист или Пасси-фист! Это слишком варварски и слишком уродливо. Мы имеем возможность выбирать между "мирными" и "умиротворяющими", или, если хотим указать на позитивную цель нашего действия, между "интернационалистами" и "федералистами". Если уже обязательно принимать варваризм, то следовало бы отдать предпочтение слову "паисты", оно, по крайней мере, результат правильного словообразования, но "пацифисты" никак не подходит! Кроме того, как заметил Мошелес, слово "фист" на английском языке означает "кулак", и выражение tofist означает "ударить кулаком"... Слово "пацифисты" никогда нельзя принять! Каждый раз, когда Арно произносит это несчастное слово, я показываю ему кулак!»
И тем не менее предложение Арно одержало верх, и в обиходный язык вошли предложенные им слова. Мош в конце-концов принял их и признал: «Я пацифист-реалист, то есть реформист... ».
Мош не был единственным сторонником применения других слов. Русский социолог Иван Новиков, симпатии которого в пользу создания европейской федерации, общеизвестны, часто выступал в том же духе. По его мнению, социальный вопрос, который воздействовал на многие европейские страны, можно было решить лишь через Европейскую федерацию.
Новиков выступал против названия «пацифистское движение или пацифистская партия», так как считал, что программа этой партии слишком ограничена. В программе пацифистского движения должны учитываться устремления народов к счастью. «Чудесный идеал федерации» и уважение всех прав в сочетании со снижением налогов должны оставаться главными целями федералистского движения. Федералисты должны вступать на путь преобразования мышления посредством знаний. Это преобразование должно совпасть eg слиянием социальных групп в единую ассоциацию.
Новиков попытался определить, какая социальная группа способна сыграть основополагающую роль в преобразовании мышления. Эта роль по праву принадлежит аристократии. Увы, в начале XX в. европейская аристократия представляет собой «тело, зараженное» войной, «особой любовью к атлетическим играм», «влачащееся по дну средневековой мысли», «реакционное, консервативное или ханжеское». Современная буржуазия «приведена в сцепление с социализмом» и обычно находится в лагере милитаризма и национализма. Единственное спасение придет, вероятно, от пролетариата, потому что этот класс больше других заинтересован в европейской федерации. Международный союз даст пролетариату средство подняться над нищетой, расширить свой политический горизонт, чтобы совершить новый 1789 год: «Третье сословие стяжало славу выработкой прав человека, четвертое сословие стяжало еще большую славу выработкой прав наций...».
Новиков обосновал свои положения историческими примерами. Христианство и ислам, считал он, показывают, что только фанатизм может увлечь толпы и преобразовать общество. В этом смысле социализм понял, что ему нужно, чтобы успешно стать своего рода религией. Социалисты, в глазах Новикова, являлись: единственными разумными людьми», которые могут заставить верить в лучшие времена.
«Федералисты» могли бы стать всемирной партией, если бы они предложили «рай на земле». Новиков излагал свои убеждения следующим образом: «Я вновь повторяю, что спасение только в наступлении народных масс: когда они поймут, что мир — это хлеб, мы через несколько недель получим федерацию Европы».
Странами, которые больше всех выступали против идей федерации, оказались империи центральной Европы. Новиков с сожалением констатировал, что его федералистские идеи не оказали никакого воздействия на прусский милитаризм.
Дискуссия пацифистов по-своему иллюстрирует столкновение двух различных взглядов на роль, которую пацифистское движение было призвано играть в обществе и в международных отношениях. Новиков и Мош видели в движении мира объединение, которое должно было иметь целью преобразование человеческого мышления. В этом смысле они присоединились к идее д'Эстурнеля де Констана, старавшегося выработать подлинную «политику мира» (носителем которой должна стать была бы интеллектуальная элита) которая постепенно стала бы основной линией поведения для главных движений в защиту мира.
Под знаменем пацифизма укрывалось несколько тенденций. Движение пацифистов не было единым. В 1910 г. движение шло к серьезному кризису. С одной стороны, обозначились «сентиментальные» пацифисты, которые интерпретировали мир в абстрактном и метафизическом смысле, смешивая его с любовью к ближнему; с другой — существовали «реалисты», которые стремились политически организовать род человеческий.
Пацифизм стал, таким образом, «сплавом чувств доброжелательности и любви к другим людям». Этот сплав чувств выявил социолог Вильфредо Парето, так писавший о двойственности пацифизма: «Какой логик будет достаточно изощренным, чтобы объяснить нам, простым смертным, почему завоевание Египта "соответствуют праву", а завоевание Ливии противоречит праву? Воинственные пацифисты 1911 г. грешили или просто верили, что Юлий Цезарь, Наполеон I и другие завоеватели были простыми "убийцами"; что не было "справедливых войн", кроме, может быть, войны для защиты Родины; затем в один прекрасный день они изменили своим убеждениям и пожелали, чтобы другими завоевателями любовались как героями и чтобы завоевательные войны признали "справедливыми";...»
Таким образом, пацифизм стал двойственной доктриной, так как для обозначения одной и той же реальности имелись два слова (пацифизм и патриотизм), что затрудняло выявление противоречия. Эта двойственность проявилась в сентябре 1911 г. во время итало-турецкой войны, когда часть пацифистов превратилась в «воинственных пацифистов», одобряющих интервенцию Италии в Триполитанию.
В этом конкретном случае существовало оправдательное противоречие между пацифистской теорией, которая восхваляла обращение в случае конфликта к арбитражу и Международному трибуналу в Гааге, и интерпретацией главных итальянских пацифистов, которые защищали «законное право Италии» оккупировать Триполитанию. Защита национальных интересов, понятие «справедливой войны» и пользы для Италии от оккупации этих земель представлялись в глазах пацифистов рациональными аргументами, тогда как на самом деле они дали возможность националистическому общественному мнению оказать влияние на население.
В этой связи Парето задавал вопрос о том, имеется ли логика в некоторых позициях пацифистов.
Однако это столкновение было в действительности значительно более глубоким, чем это кажется: в нем были заложены основы англосаксонской пацифистской идеологии, с одной стороны, и идея континентальных пацифистов и федералистов — с другой.
Вдохновляемые доктринами квакеров, англосаксы создали блок, чтобы помешать открытому обсуждению вопроса об Эльзасе и Лотарингии. В то же время другие пацифисты, среди которых главными действующими лицами были Мош и Новиков, считали, что пришло время изменить метод работы, если пацифистское движение не встанет на путь реализма, оно будет обречено на бессилие. Мош считал, что во Франции в условиях милитаризма необходимо определить позицию, выработав конкретные проекты, например о праве на законную оборону. Мош утверждал: «...я считаю необходимым и безотлагательным четко установить, что мы не имеем ничего общего с доктриной о непротивлении злу, которую Толстой и его школа хотели бы на нас взвалить, и которую мы, кажется, молчаливо взяли на себя... Честно говоря, я считаю положение очень серьезным и что мы уже слишком задержались в отречении от антимилитаризма, в какой бы форме он не проявлялся».
Новиков испытывал то же чувство беспокойства, что и его французский коллега. Он спрашивал, какими средствами удастся вывести движение «из детского и простоватого сентиментализма». Все попытки организовать пацифизм на новых конструктивных основах сталкиваются с противодействием Пекковера, д'Александера и других. Новиков не мог понять, почему из повестки дня всемирных конгрессов мира постоянно исключают дискуссию по некоторым важнейшим вопросам под предлогом опасности обсуждения: «Желанием жить в облаках мы делаем себя смешными. На этом направлении пацифизм осужден на неизбежный провал подобно сенсимонизму и другим гуманитарным мечтаниям».
Всеобщие конгрессы мира должны были представлять «сердце и сознание цивилизованного мира». Новиков высказывал сожаление, что эти конгрессы становились ареной, где некоторые деятели пользовались возможностью выставить себя на показ. Они хотели получить некоторую известность, предлагали доклады, которые, по его мнению, не имели ничего общего с европейской федерацией, которая должна была стать конечной целью их работ.
Мы изложили здесь первые этапы истории европейского пацифизма. Вдохновлявшееся религиозными идеями и будучи по своему происхождению англосаксонским, это движение быстро развивалось своими политическими и социальными оттенками. С 1889 г. началось организованное оформление пацифистского движения, которое в 1901 г. получило название и доктрину. Как мы видели, эта доктрина была далеко не гармоничным и единичным учением, но тем не менее ее достоинство состояло в том, что она стала объектом периодических дискуссий, в ходе которых вырабатывались предложения по вопросам сохранения мира, сближения народов, актуальности постоянного суда и Лиги наций.
Пацифисты, которых современники считали идеалистами и утопистами, заложили тем не менее основы нового международного миропорядка регулируемого справедливостью и арбитражной практикой. Их идеи осуществлялись после первой мировой войны в процессе создания Лиги наций.
|
