1. Краткий исторический обзор периода.
Период XIV-XVII веков – это трудный и противоречивый, но все же единый процесс сложения и развития русской государственности в рамках конкретных условий средневековой Руси. Это время периода татаро-монгольского завоевания Руси, освобождения от ига в 1480 году, когда значительная часть Древней Руси объединилась в единое государство во главе с Москвой.
Этот исторический рубеж, связанный с правлением великого князя Ивана III, как бы завершает более чем трехвековой путь феодальных междоусобиц и сложных судеб отдельных русских княжеств и открывает новую эпоху централизованного Московского государства конца XV-XVII веков, не только подчинившего себе постепенно исконно русские земли, но и сильно раздвинувшего свои границы за счет колонизируемых территорий, особенно в восточном и юго-восточном направлениях.
Территория страны расширилась до пределов, охватывающих значительную часть Центральной (Европейской) России, Левобережную Украину, Поволжье, Урал и Приуралье, обширную часть Сибири. Только за период с середины XV века до середины XVI века территория государства увеличилась более чем в 6 раз, а население примерно в 1,5 раза. Все более усиливается в экономическом развитии Руси роль городов, число которых, согласно официальным данным, во 2-й половине XV в. было около 100, в середине XVI – более 160, а в середине XVII – уже 226. На самом же деле их было значительно больше, поскольку в разряд городов попадали далеко не все существующие поселения городского типа, а также вновь строящиеся многочисленные города-крепости, возникшие в связи с широкой колонизацией новых территорий. Конец XV-XVII веков – это эпоха продолжающегося господства на Руси феодальных отношений, сложения и оформления крепостного права. Вместе с тем это время все большего развития экономических связей между городами и формирования в XVII веке предпосылок единого всероссийского рынка.
Последовательное расширение границ и усиление государства в период правления Ивана III, Василия III и Ивана Грозного вывели Россию к середине XVI века в разряд крупнейших государств мира, а с падением Византии в середине XV века Москва стала фактическим центром и главным охранителем православия, «третьим Римом», составившим опасное экономическое и идеологическое соперничество крупнейшим европейским державам. Покончив с последними серьезными очагами татарских нашествий в Поволжье и расширяя колонизаторскую политику на востоке, русское правительство серьезное внимание уделяло защите своих южных границ со стороны еще угрожавших стране татар и особенно – обороне западных земель в связи с обострившимися отношениями с соседними европейскими государствами, с реально назревшим намерением России выйти к берегам Балтийского моря.
Градостроительное искусство и архитектура конца XV-XVI веков занимают особое место в общей культуре эпохи. При Иване III по существу заново отстроены главнейшие соборы страны в Московском Кремле; впервые Москва (а вслед за ней и другие города) получили кирпичные крепостные сооружения, отвечавшие стратегическим требованиям своего времени. Каменный Иван-город был построен на западном рубеже государства. По всей стране началось широкое обновление деревянных оборонительных сооружений. Василий III, Иван Грозный и его преемники превратили русское государство в целостную и мощную оборонительную систему. Все шире развивалось каменное культовое и гражданское строительство. В укрепленных кремлях, монастырях и на посадах городов появляются храмы самой различной структуры и композиции. Конец XV- первая половина XVI веков – это время, давшее русскому зодчеству исключительный импульс развития и многообразие форм, среди которых вершиной стали шатровые композиции, такие, как храм Вознесения в Коломенском и собор Покрова на Рву в Москве.
XVII век в русской истории занимает особое место. С одной стороны, он завершает русское средневековье, с другой – в эту эпоху были созданы определенные предпосылки новых социально-экономических отношений в связи со складыванием единого всероссийского рынка, появлением в конце века первых мануфактур, рядом других условий. В недрах столетия зарождалась новая культура, ориентированная на ценности, не связанные исключительно с миром традиционных средневековых представлений, но более обращенные к реальному человеку, его живому и «рациональному» видению мира. И в этом же столетии уже появились зародыши абсолютизма, окончательное становление которого связано со следующим XVIII веком.
Уложение 1649 года законодательно закрепостило крестьян и укрепило феодальный общественный порядок. Церковная реформа и раскол в конечном итоге привели к победе светской власти над церковной, что также явилось этапом в становлении абсолютизма в России, требовавшего дальнейшего подчинения церкви государству. Еще в XVI веке определилась, но в XVII веке особенно возросла политическая роль дворянства в государстве, которое все более успешно теснило старое родовитое боярство, добившись в 1682 году отмены местничества.
Меняли свой облик города, архитектурные ансамбли, постройки. Резко возросла доля каменного строительства как в культовых и оборонительных сооружениях, так и в гражданском зодчестве.
Интервенция начала XVI века нанесла тяжелый урон городам, поэтому в XVII веке были восстановлены, надстроены и возведены заново многие оборонительные укрепления городов и монастырей. В отдельных случаях под руководством иностранных инженеров были возведены новые земляные укрепления бастионного типа, отвечавшие новым требованиям ведения артиллерийского боя. Однако во второй половине столетия многие крепости, особенно в центре России и ее столице, где вероятность боя с противником становилась все менее реальной, потеряли прежний суровый вид, башни их обретали декоративные надстройки, весь облик сурового крепостного ансамбля трансформировался в жизнерадостную и красочную с выразительным силуэтом панораму. Москва первой дала пример подобной реконструкции своего Кремля, за ней последовали другие города и монастыри. А строители вновь возводимых крепостных ансамблей, например Ростовского кремля, уже не столько заботились о стратегических функциях ансамбля, сколько о его художественных достоинствах, образе, сочетающем монументальную простоту традиционных крепостных систем с жизнеутверждающей темой узорочья и богатства пластики форм, их живой непосредственности и человеческой теплоты.
Эти качества, в целом созвучные общей тенденции «обмирщения» и «очеловечивания» культуры XVII века, ярко выражены в архитектуре на разных ее уровнях – от живописно-декоративной разработки форм зданий до города в целом, обогатившимся в эту эпоху большим числом доминирующих в застройке каменных и деревянных храмов и многообъемных палат, ставших теперь более красочными и богатыми по силуэту, жизнерадостными, но не изменившими принципиально своей структуры, преемственно развившими достижения прежних эпох.
И именно в вековой стабильности закономерностей развития структур русских городов усматривается то общее и целостное, что позволяет, с одной стороны, видеть единство во времени коренных принципов русского градостроительного искусства, являющегося едва ли не магистральным путем культурного развития страны; с другой стороны – на фоне этого единства более выпукло выступают культурного различия, характерные для тех или иных периодов истории русского государства со времени его зарождения вплоть до периода утверждения на Руси культуры Нового времени.
При рассмотрении обширной темы развития русского градостроительного искусства XIV-XVII веков я опиралась на наиболее изученную и потому наиболее полную картину развития градостроительства Московского государства.
2. Москва
XII
-
XV
веков.
Появление Москвы на страницах летописей датируется серединой XII века – временем активизации деятельности князей в удельных землях. Однако, как и в большинстве других случаев, княжеский город возник на издавна обжитом месте. Археологические исследования говорят о том, что бассейн реки Москвы заселялся начиная с палеолита, а в период железного века служил одним из мест средоточия поселений так называемой дьяковской культуры (VI-VII вв. до н.э. – VII-IX вв. н.э.). В период образования Киевской Руси в этот лесной край проникают славяне, преимущественно вятичи, долгое время сохранявшие свою обособленность. В конце XI-XII вв. в среднем течении реки Москвы и по ее небольшим, но многочисленным притокам – Яузе, Неглинной, Сетуни, Раменке, Котловек, Чертановке, Городне, возникло целое гнездовье древнерусских «градов» и сел. Свидетельством достаточно плотной по тем временам заселенности территории, на которой выросла Москва, служат многочисленные группы курганных могильников, датируемых XII-XIII вв.
Городище на крутом Боровицком холме, возвышавшемся над уровнем рек Москвы и Неглинной на 30 м, было одним из наиболее древних и крупных среди окрестных патриархально-общинных «градов». На рубеже XI-XII вв. это городище было двухчастным, т.е. представляло собой два находившихся в непосредственной близости друг от друга обвалованных участка. Меньшее городище, занимавшее мысовую часть Боровицкого холма и отделенное с восточной стороны небольшим рвом, имело размеры около 130 х 70-90 м2 и, возможно, служило общинным центром, где предположительно в конце XI – середине XII в. была построена церковь Рождества Иоанна Предтечи, возле которой до 1326 г. располагался владычный двор. Не исключено, однако, что это мысовое городище играло и другую роль: было укрепленной резиденцией местного феодала – Стефана Кучки.
Вторая большая по размерам укрепленная часть древнейшей Москвы занимала более высокую округлую площадку Боровицкого холма, ограниченную с восточной стороны оврагом (150 х 200 м2). На этой территории располагалось Дьяковское городище, опустевшее к концу I тыс. н.э. В XI-XII в. здесь появилось славянское торгово-ремесленное поселение. В центре городища (которое, может быть, правильнее назвать предградьем) археологами обнаружен богатый феодальный некрополь, на котором, по-видимому, в конце XI-XII вв. появилась деревянная церковь предопределившая местоположение каменного Успенского собора.
Летописные источники и предания о «начале» Москвы связывают град на Боровицком холме с именем владетельного боярина Кучки, убитого Юрием Долгоруким. В середине XIII в. Юрий Долгорукий развернул большую градостроительную деятельность в своем уделе. Согласно летописным известиям, в 1156 г. он заложил новую крепость Москвы, которая была важным опорным пунктом на западных рубежах Ростово-Суздальского княжества.
Крепостная стена Юрия Долгорукого прошла в целом по границам старых укреплений, но при этом слила воедино обе части прежнего поселения. Образовавшаяся грушевидная в плане форма города соответствовала конфигурации рельефа местности. С юга и северо-запада границы крепости определялись бровками рек Москвы и Неглинной, а с восточной приступной стены – линией оврагов, спускавшихся с Боровицкого холма в сторону Москвы-реки с одной стороны и Неглинной – с другой. Начала обоих оврагов еще в докняжеский период соединила промоина, искусственно углубленная и превращенная в ров перед городскими укреплениями на приступе.
На территории крепости Юрия Долгорукого найдены, в частности, целый ряд фрагментов деревянных мостовых из круглых бревен диаметром 20-25 см, реже из плах, уложенных по лагам (поперечным перекрытиям), что в совокупности с историко-топографическими сведениями более позднего времени позволяет говорить о наличии в Москве XII-XIII вв. достаточно развитой сети улиц, отвечавшей изломам рельефа и особенностям плотной, т.н. «кучевой» застройки. Основной узел городских улиц, очевидно, уже в то время сложился в районе нынешней Соборной площади, где археологическими разведками установлено наличие мощно гумированного грунта с остатками деревянных строений. Выходя через городские ворота, дороги направлялись в окрестные села и другие города, с которыми Москва была издавна связана. Есть основания полагать, что в Москве пересекались две крупные древние дороги: из Новгорода в Рязань и из Смоленска – в Ростов и Суздаль. Наряду с этим Москва занимала достаточно выгодное положение на речных путях с запада на восток.
Возвышение Владимира во 2-й пол. XII – начале XIII вв. на Москве сказалось мало: она по прежнему оставалась окраиной крепостью Владимиро-Суздальского княжества. Обосабливаться Москва начала уже после смерти Всеволода Большое гнездо и ко времени татаро-монгольского нашествия была уже достаточно развитым городком, о чем свидетельствует летопись, описывающая ее разорение в 1238 г., когда были сожжены и «села», и «церкви», и «монастыри все».
Восстановление Москвы после этого разорения велось при князе Михаиле Хоробрите (по преданию он заложил деревянную церковь в честь своего святого покровителя Михаила Архангела на месте нынешнего Архангельского собора). Но истинное процесс неуклонного возвышения Москвы начинается в 1272 г., когда город получает в удел князь Даниил Александрович – основатель династии московских князей. Первоначально в удел входили только Перемышль и Радонеж. Около 1300 г. Даниил присоединяет Коломну, а годом позже получает в наследство Переяславль-Залесский.
Хотя при Данииле Александровиче Московский Кремль не расширялся, значительно увеличились посад, окрестные слободы и села. Все больше развиваются Подол и так называемый Великий посад (будущий Китай-город). В 1296 г. появляется Богоявленский собор на Великом посаде. Вполне вероятно, что именно ко времени Даниила относится возведение первого каменного храма в центре Кремля – на месте старой деревянной церкви на кладбище (исследователи определяют его как храм Дмитрия).
В XVI в. развернулась борьба Москвы с сильнейшими княжествами Северо-Восточной Руси – Тверью, Рязанью и Нижним Новгородом. Новый значительный этап в развитии Москвы этого времени был связан с именем Ивана Даниловича Калиты (1325-1340), которому удалось оттеснить Тверь и укрепить право московских князей на титул великих князей «всея Руси». При Калите в Москве стали скапливаться немалые богатства, что позволило развернуть значительные по тем временам строительные работы. В 1339-1340 гг. Иван Калита построил новые дубовые стены города и, вероятно, расширил его территорию с напольной стороны если не до Фроловских (Спасских) ворот ныне существующего Кремля, то во всяком случае до Чудова монастыря включительно, так как по летописи известно, что в 1365 г. был заложен храм этого монастыря «внутрь града».
Особое значение для Москвы имело время княжения внука Ивана Калиты Дмитрия Донского, утвердившего ведущую роль Москвы в деле собирания земель русских и закрепившего за династией московских князей наследственные права на Владимир. При Дмитрии Донском Московский Кремль получил белокаменные стены, что уровняло его с детинцем Владимира и выделило из числа остальных залесских городов, имевших деревоземляные укрепления (хотя в то время делались попытки сооружения каменных кремлей и в некоторых других городах). В описываемый период панораму Кремля дополнил каменный собор митрополичьего монастыря Чуда Михаила Архангела, основанного в 1365 г. митрополитом Алексием на месте Ханского двора к северо-востоку от Успенского собора и резиденции владыки.
Рост кремля сопровождался расширением окружавших посадов. Великий посад занял уже почти всю площадь будущего Китай-города. Здесь сосредоточились крупные, нередко достигавшие 2000 м2 укрепленные дворы феодальной знати и богатого купечества. Ремесленники жили преимущественно на дворах знати, но по мере производственной специализации стали переселяться в особые слободы. Так, судя по археологическим материалам, в XIV в. расширилось гончарное производство на Глинище (в зоне Ипатьевского и Спасоглинищевского переулков); изготовление кирпича, а также кузнечное дело получило развитие на территории Зарядья. Тогда же, в XIV в., возникло поселение гончаров в Заяузье на Таганской горе. После 1367 г. часть княжеских ремесленников-пушкарей образовали слободу к северу от Великого посада (где при Иване III был выстроен Пушечный двор). В 1394 г. в связи с ожидавшимся нашествием Тимура было предпринято строительство укрепления Великого посада от Кучкого поля до Москвы-реки в виде рва в рост человека, небольшого вала и, очевидно, деревянного тына по его гребню. В то время осуществить полностью данную линию укреплений не удалось, однако предполагается, что уже в начале XV в. Великий посад имел защитные сооружения, проходившие по трассе Кривого переулка.
Вторая половина XIV в. была временем особо активного монастырского строительства. Монастыри возникали как в самом центре города, так и на посадах. Но большинство из них строилось на свободной территории за чертой города. В конце XIV и XV вв. загородные монастыри окружили Москву со всех сторон, некоторые из них стали играть роль «сторожей» на подступах к городу.
К концу XIV в. в основном сложилась разветвленная сеть улиц и дорог Москвы, ее Кремля, Великого Посада, Занеглименья, а отчасти и начавшего осваиваться Замоскворечья, хотя оно не входило в черту города. Главные улицы города начинались в самом центре Кремля, возле великокняжеского дворца и Соборной площади, откуда через крепостные ворота они выходили на посады. Только одна улица Кремля не была непосредственно связана с соборным комплексом и как бы принадлежала к другой, хронологически более ранней системе – это древняя Великая улица, шедшая у подножия Боровицкого холма вдоль берега Москвы-реки. Проходя через Тимофеевские ворота, она объединяла часть подола, вошедшую в состав Кремля, и Зарядье – наиболее оживленный прибрежный район, связанный с причалами и большим торгом, который вытянулся, как и в других древнерусских городах, вдоль приступной Кремлевской стены.
Таким образом, структура Москвы в композиционно-планировочном отношении была весьма дробной. Однако следует иметь в виду, что в тот период Москва, несмотря на все многообразие и богатство своей планировки и застройки, еще не достигла величия Владимира и тем более Киева. Добившись политического и экономического превосходства на другими городами Северо-Восточной Руси, она тем не менее по своему архитектурному и градостроительному масштабу вплоть до конца XV в. выглядела как удельный город – вотчинная резиденция великого князя, престол которого (так же как и кафедра митрополита) официально по-прежнему находился во Владимире.
3. Развитие планировочной структуры в
XVI
-
XVII
вв.
О планировочной структуре этого времени можно судить со значительно большей достоверностью, чем о планах городов предшествующих столетий, поскольку известны многие данные для их реконструкции. Главными опорными документами здесь выступают геодезически точные планы XVIII в., снятые до перепланировки городов и в основе своей зафиксировавшие их структуру этого периода.
Важным источником служат также сохранившиеся в натуре фрагменты древних городских структур. Наличие их нетрудно установить либо по аномалиям в городской застройке (несоответствие расположения старых зданий позднейшей регулярной уличной сети), либо путем сопоставления современных планов с доперепланировочными XVIII в.
Еще одна группа источников – прямые исторические свидетельства XVI- XVII вв.: летописные данные, актовый материал, документы строительного характера (сметы, строительные и переписные книги, росписные списки и т.д.). Более того, имеются чертежи XVIII в., в той или иной мере достоверно отображающие планировочную структуру городов. Прежде всего это известные аксонометрические планы Москвы, Владимира, Смоленска, Киева, Пскова и др. К ним следует присоединить иконографический материал по Новгороду, Пскову, Каргополю и другим городам. Раскрытию некоторых элементов планировки помогают и рисунки XVI-XVII вв., особенно иностранных авторов (С.Герберштейн, А.Олеарий, Я.Пальмквист и др.), запечатлевшие облик Москвы, Новгорода, Пскова, Торжка и других городов.
Чертежи-планы XVI-XVII вв. позволяют особо отметить одну важную особенность градостроительного мышления русских людей того времени. Они обнаруживают неравнозначность (в оценке из составителей) таких элементов городской структуры, как функциональные зоны и связи между ними. На чертежах городов обыкновенно хорошо показаны различные по значению и назначению части города, их взаиморасположение, а также характер застройки, особенно общественной (оборонительные сооружения крепостного ядра, монастыри, храмы, дворовые участки посадов, слобод, их застройка) и значительно менее выразительно – связи между ними. Улицы, даже в позднейших чертежах конца XVII – начала XVIII вв., зачастую совсем не обозначены, а если указаны, то крайне схематично.
Города Русского государства XVI-XVII вв. можно подразделить на новые («новоземельные») и старые, возникшие и развившиеся ранее, до образования Московской Руси.
Новые города, основанные прежде всего на вновь осваиваемых землях южной степной окраины, в Поволжье, Сибири и других областях, развивались преимущественно как города-крепости. Их крепостные центры отличались от крепостных ядер старых городов большей регулярностью, геометрически четким построением плана. Правда, это не было всеобщим правилом, так как нередко новые города возводились на сложном рельефе и на местах городищ (использование древних валов запустевших городов диктовало нерегулярный план новой крепости).
Старые города располагались в основном в границах территории Руси XV в. Планировка их, сложившаяся ранее, была относительно устойчивой и не претерпевала существенных изменений вплоть до середины XVIII в. Это постоянство было следствием того, что города в этот период существенно не росли, а во многих случаях, наоборот, уменьшалось. Их население часто уходило в новые города южной степной окраины, Сибири и Урала, а также гибло в войнах с Литвой, Польшей, Швецией, но особенно с татарскими ханствами, когда население не только истреблялось, но и угонялось в плен (например, в начале XVII в. азиатские рынки были так наводнены пленными русскими невольниками, что персидский шах Аббас выразил удивление русским послам, что на Руси еще остались люди...).
От истребления населения и грабежей особенно страдали города южных и западных окраин, находившиеся на Рязанских, Северских, Смоленских землях. В этих условиях русское правительство принимало меры по обеспечению безопасности государства. Одной из таких мер было укрепление каменными крепостями наиболее важных узлов обороны. В XVI-XVII вв. были заменены каменными деревоземляные кремли в Туле, Можайске, Серпухове, затем в Казани, Астрахани и других городах.
Особенно интересны с планировочной точки зрения каменные кремли нескольких стратегически важных по тем временам городов. Возводя на средства государства более крупные кремли, градостроители, естественно, перестраивали и старый центр города. Новые линии кремлевских укреплений проводились обычно по наружному обводу стен крома и подгородья. Прежний двухчастный город оказывался заключенным в новую крепостную ограду.
Ранним примером такого укрепленного кремля стал Московский Кремль. Расширенный при Дмитрии Донском в 1367 г., он был окончательно отстроен при Иване III на рубеже XV-XVI вв. Древний двухчастный город-крепость весь оказался внутри новой крепости. Рост Кремля вызвал сдвиг на восток главного торга, отчего мосты с него в заречья оказались смещенными с оснований трезубцев улиц. В XVI в. таким же образом был расширен кремль Твери, претендовавшей на главенство на Руси.
Фиксационные планы XVIII в. и имеющиеся письменные источники (акты, описи городов) позволяют детально рассмотреть важнейший структурный элемент центра города – торг. Как и ранее, он занимал место под крепостью. Застройка его состояла из лавок и торговых рядов, принадлежащих местному купечеству. В крупных городах помимо главного торга существовало еще два-три торжка. Лавки нередко располагались небольшими группами и возле ворот посадских укреплений, на оживленных перекрестках улиц, возле мостов. Таким образом, структура торгов была в древнерусском городе нередко развитой и сложной.
Наиболее интересными представляются системы торгов крупных городов. Возникновение такой системы чаще всего предопределялось наличием нескольких посадов, обычно разделенных реками или другими естественными преградами. Дополнительные торжки возникали в этих посадах обычно близ мостов, ведущих к главному торгу города. Они оказывались, таким образом, как бы частями одного огромного торга, разделенными водными преградами.
Наиболее развитой была система торгов Москвы. Главный торг в Китай-городе разделялся на Верхние, Средние и Нижние ряды, причем каждая группа рядов по размерам превосходила главный торг почти любого древнерусского города. За Воскресенским мостом, ведшим от главного торга в Занеглименье, располагался огромный Занеглименный торг. В Замоскворечье возле Москворецкого моста находился третий большой торг Москвы – Ногайский. Зимой на льду рек возле мостов возникал Грибной рынок. Благодаря ему все торги Москвы сливались в один гигантский торг, к весне снова распадавшийся на три части. Помимо главных торгов, функционировавших под Кремлем в XV-XVII вв. в Москве возникла система торговых площадок снаружи ворот посадских линий укреплений. Эта сеть торговых площадок была порождена нуждами средневекового города, а разветвленность ее звеньев в той или иной части города определялась все возрастающими потребностями в них.
На сложение конкретных планировочных систем накладывала отпечаток разнотипность городов. Любопытно в этом отношении рассмотреть город сегментно-лучевого типа, возникший и развивавшийся в глубокой петле реки. Простейший среди них по планировке – Клин. Крепость запирала узкий перешеек петли реки Сестры, по которому пропускалась всего лишь одна улица. Размещение посадов относительно крепости напоминало крылья бабочки: один находился в петле реки, другой – снаружи. Снаружи при крепостных воротах располагался и торг города, причем торг был соединен мостом через реку Сестру с небольшим торжком в заречье, функционировавшем в небольшом заречном посаде.
Иначе обстоит дело с планировочными особенностями древнерусских городов секторно-мысового типа (наподобие Москвы), своеобразие которых раскрывается в полной мере лишь при учете временного фактора. Города секторно-мысового типа приходили к кругообразной форме в результате четырех этапов эволюции укреплений. Для анализа планов всех городов этого типа схему их эволюции необходимо представить более подробно. На первом этапе, который условно может быть обозначен словом «кремль», городской посад проходил три стадии развития. На ранней стадии возле крепостного ядра возникал в развилке двух обычно разновеликих рек (в междуречье) первый главный посад с торжком под приступной стеной крепости. На второй стадии посад возникал за малой рекой; на третьей – посад за большой рекой.
На схеме находит отражение весь процесс эволюции древнерусских городов: зарождение в VIII-IX вв.; начало второго этапа роста – «застенья» в XII в. (когда получили укрепления посадов в междуречье Переславль, Галич, Рязань и др.); после татарского ига в XV в. наступил третий этап – «ближнее заречье» (Псков), а в XVI в. – четвертый этап – «дальнее заречье» (Москва).
В планировочном отношении города секторно-мысового типа можно представить в виде своеобразной «пирамиды» по этапам их роста. Она наглядно показывает, с одной стороны, общность планировочного развития, а с другой, позволяет четко различать особенные черты их планировочных структур. Схема позволяет особенно ясно представить уникальность Москвы.
Необходимо отметить, что Москва – единственная среди городов секторно-мысового типа достигла последнего этапа эволюции. Город, по существу, исчерпал возможности четырехэтапного развития, и при дальнейшем росте в нем стали лишь повторяться кольцевые наслоения (например, в XVIII в. появилось кольцо застройки в пределах Камер-Коллежских валов). До конца XVII в. закончилось формирование уникальной по четкости, ясности и законченности ветвистой системы улиц, системы улиц-связок, системы торгов и оборонительных сооружений. Планировка городов секторно-мысового типа имеет другое название – «спирально-веерная». В этом названии отражена ее специфика: три разделенных разновеликими реками веерных по начертанию основных посада, возникая один за другим на все большем удалении от ядра-кремля, расположились относительно него как бы по спирали. В спиральном принципе развития заключены уникальные особенности и своеобразие исторического сложения систем укреплений, торговищ, улиц.
При рассмотрении в целом планировочных структур следует отметить, что для всех городов был характерен максимальный учет особенностей места, где намечено возвести город, органичное слияние с ландшафтом, гармония с природой. Максимальное использование защитных свойств местности обнаруживается в расположении крепостей-кремлей; уличные трассы, в соответствии с функциональной необходимостью более удобного проезда по ним, изгибаются плавно или круто в соответствии с рисунком рельефа, гидрографической сети; в соответствии с этим свободно распланированы и участки дворов, причем в местах водостока дома «расступались».
Планировочная структура была тесно связана с объемно-пространственным построением города, его композицией. Под общественные сооружения отводились обычно лучшие со всех точек зрения места, организующие пространственную структуру города в целом. Иерархия градостроительных акцентов, строившаяся обычно от периферии к центру, была поддержана сгущением к центру сети улиц, и наоборот, различные по значению в городской структуре планировочные узлы были отмечены соответствующими вертикалями. Наибольшее сгущение акцентов происходило в центре, где улицы города вливались в торг – нередко гигантский по площади.
Планировка древнерусских городов, особенно при веерной и ветвистой системах, способствовала раскрытию живописных панорам. Не только на подходе к городу, но и двигаясь уже по самому городу поднимающимися и опускающимися по рельефу улицам, зритель мог видеть почти всегда весь город.
4. Государево посадское строительство в старых городах.
На судьбу старых городов Руси повлиял опыт организационного строительства городов на новых землях; в них основе тех же принципов осуществлялось землеустройство слобод и частично проводился передел старых земель и дворовладений, реконструировались крепости.
Важным мероприятием централизованного Московского государства в старых городах было «посадское строительство», вызвавшее изменение планировочной структуры. В сложившейся живописной ткани городов появились упорядоченные равномерно нарезанные кварталы и дворовладения, произошла заметная геометризация городского плана.
Строение государевых посадов в старых городах началось еще в XVI в. Но особенно интенсивно этот процесс развивался во 2-й половине XVII в., после «Уложения» 1649 г., ликвидировавшего Белые слободы в пользу государева посада и таким образом снявшего препятствия к переделу земель и регулированию застройки.
Об организованном землеустройстве в старых городах свидетельствуют многие «городовые» чертежи XVII в., а также сохранившиеся «росписи» посадских дворов. Таковые, например, ремесленные кварталы Б. Кисловской слободы в Москве, имеющие четкую планировочную структуру в виде двухрядной и однорядной нарезки равномерных дворовых участков. На плане ремесленные кварталы заметно выделяются на фоне больших феодальных дворов. Характерны и приведенные на чертеже размеры: все участки слободы, одинаковые по ширине – 6 саженей, глубиной 13 саженей, ориентированы в глубь квартала, их разделяет переулок шириной 4 сажени. Кварталы имеют вытянутую прямоугольную форму, при двухрядной нарезке участков их ширина составляет 26 саженей, а длина – около 100 саженей – это довольно типичный случай межевания внутриквартальных земель, часто встречающийся в новоземельных городах, с теми же нормативами.
Об организованном землеустройстве говорят и планы некоторых других старых городов. Сохранившийся план части Новгорода конца XVII в. показывает столь же упорядоченную структуру кварталов. На чертеже хорошо видны правильная прямоугольная их формы и двухрядная линейная система разбивки участков. Почти все участки более или менее стандартны по размерам. Все жилые строения в кварталах стоят по линии улицы, между ними видны разрывы, заполненные деревянными заборами. Силуэты домов в сочетании с низкими заборами образуют монотонный ритм уличной застройки.
Одним из мероприятий правительства по упорядочению структуры старых городов были указы, направленные на устранение «черезполостности» в слободском землевладении. По Соборному уложению 1649 г. в черных слободах места можно было обменивать и продавать только черноместцам, а в белых – беломестцам. Регулирование коснулось и однодворческих мест, межевание которых поместный приказ пытался проводить по новому правилу «сряду, а не через десятину». Однако государево «посадское строительство», затронувшее старые города, в большей мере распространилось на окраинную их территорию, где посадским людям отводились нормированные земельные участки, вследствие чего здесь образовались целые массивы слобод с порядковой разбивкой улиц и более или менее равномерной нарезкой дворов.
Во вновь устраиваемых государевых посадских слободах избы стояли ровными рядами по улицам и переулкам, образуя «порядок», которого обязаны были придерживаться застройщики. И здесь в условиях организованного землеустройства, не было, по-видимому, единых норм наделов. Размеры дворов разных размеров в зависимости от обстоятельства и местоположения. Например, в Москве средняя норма посадского надела колебалась от 25 до 30 квадратных саженей. Судя по сохранившимся описям слобод, и в старых российских городах ремесленные и стрелецкие дворы XVII в. почти все были однотипными, на них стояли те же простейшие избы, состоящие из сруба, дополненного клетью и сенями между ними.
Московское правительство предпринимало неоднократные попытки регулирования ширины проезжих улиц в старых городах, поводом для чего часто служили пожары. Об этом свидетельствуют многочисленные царские указы того времени, касающиеся Москвы и других городов. Например, в Москве ширина больших проезжих улиц в среднем устанавливалась в пределах от 5 до 7 саженей, а переулков – 3-4 саженей. Это был общепринятый минимум, которого стремились придерживаться повсюду. Но в условиях постепенно сложившейся застройки старых городов даже эти нормы выдерживались не всегда. Проводился ряд предупредительных противопожарных мер в отношении дворов и расположенных на них строений. Правительство всячески стремилось склонить жителей городов строить себе вместо деревянных огнестойкие каменные дома. Однако послепожарное расширение и выпрямление улиц не затрагивало уцелевших строений, вследствие чего образовывался неровный ступенчатый фронт застройки, что еще более усиливало ее живописность и сводило на нет саму идею регулирования.
Большая часть планировочных мероприятий правительства в старых городах подчас наталкивалось на непреодолимые препятствия. Неоднократные царские указы о регулировании ширины улиц и правилах застройки дворов в большинстве случаев не выполнялись. Лишь большие пожары, когда приходилось заново перепланировать целые районы, иногда все же давали правительству возможность осуществлять эти мероприятия. Неудачей закончились и попытки Московского правительства заставить жителей старых городов строить себе каменные дома. Остался невыполненным и известный царский указ 1681 г. о запрещении деревянного строительства в центре Москвы вплоть до Белого города. В большей мере правительству удавалось регулирование застройки торговых площадей после известного царского указа 1626 г. Красная площадь в Москве еще в 1493 г., при Иоанне III, получила нормативную ширину 110 саженей, отвечавшую требованиям обороны и пожарной безопасности Кремля, а также удобствам организации на ней торга.
Во всех этих мероприятиях по преобразованию ткани старых городов нельзя не видеть влияния градостроительного опыта, успешно осуществляемого на новых землях. Однако старые города оказались менее благоприятной сферой для внедрения регламентированного строительства. Частично осуществленный передел земель и попытки регулирования планировки и застройки не изменили в целом довольно пестрой и мозаичной структуры селитебной территории старых городов. Возникшие новые упорядоченные образования лишь фрагментировались в их свободной живописной ткани.
Реконструкция крепостей здесь в меньшей мере могла оказать влияние на планировочную структуру городов.
Старые города сохранили и сложившуюся в ходе их постепенного развития композиционную систему, в виде концентрически наслаивающихся крепостей. Но были случаи, когда старый город, непригодный для выполнения своих задач, оставался и рядом с ним по указу, с соблюдением всех правил, строился новый, как это произошло например с Ельцом, основанным еще в 1146 г. и оказавшемся теперь на южной оборонительной линии Руси. Таким образом, процесс обновления старых городов носил недостаточно последовательный, компромиссный характер. Лишь на новых землях полностью воплотили себя новые градостроительные принципы, которые пыталось проводить в жизнь Московское правительство.
Таким образом, строительство реконструкция старых городов XVI-XVII вв. проходила под неослабным контролем со стороны правительства. Регламентировались все этапы процесса градостроительства, от выбора места до конкретного облика городских сооружений.
Изменился и характер градостроительных чертежей. Они стали более точными, приближенными к масштабным, а в некоторых случаях полностью соответствовали цифровому материалу. Геометрический способ построения формы на местности начал вытесняться математическим мышлением с помощью чертежа, без которого уже не мог обойтись зодчий. Характерно, что переход от геометрического к математическому способу построения формы был подготовлен еще в чреве старого метода, когда в систему иррациональных геометрических отношений начала вторгаться кратность, возникшая из повтора одних и тех же элементов. Так работал уже Семен Ремезов. В ряде его построек стал преобладать способ построения форм из повторяющихся одинаковых квадратов (каменные здания Рентереи и Гостиного двора в Тобольске). Его проектные чертежи каменного «города» имеют исключительно поисковое значение, так как показывают способ его творческого мышления, на них повсюду проставлена цифирь. Ремезов вплотную подошел к проблеме масштабного чертежа и попытался его освоить. Олицетворяя собой древнерусского горододельца, он вместе с тем стоит уже в преддверии рождения зодчего Нового времени.
5. Заключение.
До последнего времени древнерусское градостроительство оставалось белым пятном не только в общей картине архитектуроведческих знаний по истории зодчества. Традиционно «штучное» рассмотрение архитектурных объектов вне связи из с окружающей средой обусловило ограниченный подход и недостаточный учет факторов, воздействующих на формообразование зданий, сооружений и их комплексов. Понятие «архитектурный ансамбль» не выходило, как правило, за пределы комплексного рассмотрения нескольких уникальных по своим архитектурно-художественным качествам построек. Город в целом, его центральное ядро, отдельные улицы и площади не были предметом глубоких профессиональных исследований, считались чаще всего объектом, к которому не приложимо понятие архитектурно-градостроительной целостности как следствия целенаправленной деятельности зодчих-градостроителей, руководимых единым идейным и объемно-пространственным замыслом. Этому в значительной степени способствовали и бытующие до сего времени путанные суждения о так называемом стихийном сложении древнерусского города, основанные прежде всего на игнорировании или произвольном толковании основных принципов развития древнерусского градообразования, а также нередко и на разночтении самого понятия «стихийность».
Значительная историческая устойчивость структуры русского города менее всего была связана со стабильностью типов застройки, их долговечным существованием. Деревянные здания и сооружения, которыми за редким исключением застраивались города, относительно быстро возводились заново или восстанавливались, однако присущая им мобильность использовалась в сравнительно ограниченных масштабах ив целях, не нарушавших традиционные градостроительные принципы.
Пониманию принципов и закономерностей развития древнерусского градостроительства отчасти препятствует господствующий в последние три века стереотип города «европейского типа» с его абстрагированной от конкретных требований места моделью, независимой от условий природного ландшафта. Этот метод предполагает господство геометризированной схемы города над логикой планировки, подсказываемой природными особенностями местности, и в основе своей противоречит методу древнерусских градостроителей, которые именно этот фактор считали одним из основополагающих. В связи с этим и принцип целостности пространственной композиции в трактовке древнерусских зодчих приобретает особое значение.
Привычные представления об ансамбле как некоей целостности, соответствующей завершенным формам, организованным единовременно по замыслу архитектора, явно недостаточны при оценке закономерностей композиции и художественных достоинств древнерусского города. При наличии сравнительно завершенных пространственных структур, какими являются, например, кольца оборонительных и некоторых других сооружений, город в целом и его наиболее существенные элементы представляли собой динамические структуры, развивавшиеся во времени и изменявшиеся в зависимости от различных условий, среди которых немалую роль играли существенные перестройки после пожаров и вражеских опустошений. При этом степень стабильности градостроительных компонентов была различной. Самыми устойчивыми во времени были природный ландшафт и наиболее от него зависящие основополагающие постройки города, какими, например, были кремлевские крепостные сооружения и т.д. Материал имел также большое значение, но именно дерево как господствующий в городах строительный материал допускало мобильность строительства, позволяло изменять облик здания и городских комплексов. Сочетание стабильных и изменяющихся элементов в системе древнерусского города – одна из важных особенностей его развития, и это во многом определяло характер образного строя, архитектурной композиции. Ее целостность, обусловленная относительно стабильными элементами системы, также преемственно развивалась и видоизменялась на основе согласования с основной, относительно устойчивой структурой других, более мобильных элементов.
Органическая связь художественно-эстетических качеств с социально-функциональными требованиями в композиции древнерусского города проявлялась на всех его уровнях – от жилой усадьбы до центральных площадей и оборонительных систем. И тот свободно непринужденный рисунок плана, который отличает их от более поздних классических схем, стал естественным порождением общего принципа. Творческий метод зодчих заключал в себе это нераздельное единство как основополагающий фактор градостроительной деятельности, руководимой общим стремлением к целесообразности, понимаемой широко и не связанной какими-либо навязанными извне схемами. Свободный план и живописная структура городских комплексов основывалась на композиционных закономерностях, максимально связанных с самой жизнью города, тенденциями его развития.
Список литературы:
1. Баторевич Н.И. Архитектурный словарь.- Изд. 2-е, доп. / Баторевич Н.И, Кожицева Т.Д. - СПб.: Стройиздат СПб, 2001.
2. Пилявский В.И. История русской архитектуры: Учебник для вузов / В.И.Пилявский, А.А.Тиц, Ю.С.Ушаков.- Л.: Стройиздат, Ленингр. отд-ние, 1984.
3. Русское градостроительное искусство: Градостроительство Московского государства XVI-XVII веков / НИИ теории арх-ры и градостр-ва; Под общ. ред. Н.Ф.Гуляницкого.- М.: Стройиздат, 1994.
4. Русское градостроительное искусство: Древнерусское градостроительство / ВНИИ теории арх-ры и градостр-ва; Под общ. ред. Н.Ф.Гуляницкого.- М.: Стройиздат, 1993.
|
