КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА
по курсу «Психология»
по теме: «Этническое самосознание»
Содержание
1. Чем отличается понятие этнического самосознания от понятия этничности или этнической идентичности?
2. Опросите родственников, знакомых, живших в других культурах. Спросите у них какие особенности другой культуры показались им отличными от своей собственной, а какие – сходными?
Литература
1. Чем отличается понятие этнического самосознания от понятия этничности или этнической идентичности?
С конца 1980-х – начала 1990-х гг. с привычными для российского этнографа терминами «этнос» и «этническое самосознание» начинают активно «конкурировать» новые термины – «этничность», «этническая идентичность», пришедшие в российскую науку вместе с работами зарубежных (преимущественно американских) антропологов и социологов. Проникновение и утверждение новых терминов и категорий как бы символизировало окончание периода господства одной теории в отечественной этнологии и начало эры «теоретического плюрализма».
В этот период на страницах журнала «Советская этнография» (с 1992 г. – «Этнографическое обозрение») развернулась полемика между представителями «старой школы», отстаивающими объективистское понимание этноса, и апологетами западных концепций этничности. Начало дискуссии положил доклад директора Института этнологии и антропологии АН СССР В.А. Тишкова, сделанный на заседании Президиума АН СССР в ноябре 1989 г. и опубликованный затем отдельной брошюрой. Позднее полемика была продолжена в процессе обсуждения этого и еще нескольких докладов и статей В.А. Тишкова.
Одним из важных достижений этнографической науки в области теории этноса является, бесспорно, вывод об определенной иерархичности признаков этнической общности. Если раньше, говоря о признаках этноса, мы ограничивались фактически простым перечислением их, то теперь становится все более очевидным, что перед нами сложная структура таксономически разных характеристик. Некоторые из признаков этноса должны, строго говоря, рассматриваться как необходимые условия возникновения и развития этнической общности, как «объективные факторы, формирующие этнос».
«К одной группе признаков должны быть причислены те объективные факторы, которые обуславливают само зарождение этнических отношений и этнического сознания, реализующиеся, в конечном счете в формировании этнической общности», – полагает В.Ф. Генинг. Такими факторами служат единство социально-экономической структуры и общность территории.
В противоположность этому «признаки второй группы являются производными, возникающими в процессе развития этнических отношений и формирования этнических общностей... Эти признаки отличаются от первых не только своим вторичным характером, но и тем, что имеют конкретное этническое содержание. Это и есть собственно этнические признаки».
Другими словами, этническими признаками в узком смысле этого слова следует называть те специфические черты этноса, которые отражают реально существующие различия между отдельными конкретными этносами, выделяя каждый из них среди других. Какие черты этноса следует считать этническими признаками?
Некоторые авторы рассматривают язык, обычно упоминаемый в числе этнических признаков, как условие формирования этнических общностей. Но в таком случае язык должен быть отнесен к числу факторов, формирующих этническую общность. Наряду с этим есть исследователи, настаивающие на том, что язык представляет собой вторичный признак этноса, не будучи первичным условием его формирования. Многочисленные факты говорят о том, что новые этнические общности могут складываться из различных компонентов, характеризующихся разными языками. С этой точки зрения язык, по-видимому, надо считать не этноформирующим фактором, а этническим признаком.
Более единодушны исследователи в том, что важным этническим признаком является совокупность черт культуры (а также особенностей быта, связанных с их функционированием).
Наконец, в группу вторичных этнических признаков включается сейчас этническое самосознание, которое долгое время не рассматривалось в качестве признака этноса. Да и сейчас можно столкнуться с отрицанием его значения как этнического определителя.
Как известно, заслуга первоначальной разработки вопроса об этническом самосознании как признаке этнической общности принадлежит П.П. Кушнеру. Проблема эта была недавно всесторонне рассмотрена В.И. Козловым в одной из его статей, посвященных теории этноса. При этом весьма примечательно, что за последнее время этническое самосознание все чаще включается в число этнических признаков, причем высказывается мысль о том, что этот признак является наиболее важным, ведущим среди других. Так, Н.Н. Чебоксаров, анализируя язык, территорию, совокупность черт культуры, присущую определенным этносам, утверждает: «Взаимодействие этих признаков, их суммарное влияние на образование и сохранение этнической общности выражаются в виде вторичного явления – этнического самосознания, которое, в конечном счете, оказывается решающим для определения принадлежности отдельных личностей или целых человеческих коллективов к той или иной этнической общности. Этническое самосознание представляет собой своего рода результанту действия всех основных факторов, формирующих этническую общность».
Этническое самосознание, по определению А.П. Садохина, есть «чувство принадлежности к определенному этносу, осознание своего отличия и сходства при сравнении с другими этносами, важный признак этнической общности, являющийся отражением в сознании людей реально существующих этнических связей и внешне проявляющийся в форме самоназвания, или этнонима». Другими словами, этническое самосознание – духовное отождествление человека со своим народом на основе представлений об общности происхождения, «родственности» исторической судьбы своего народа, личного участия в исторических событиях, личностных оценках прошлого, фольклорных образах мышления и т.д. Все другие характерные признаки этноса (язык, территория, хозяйственная жизнь, общность культуры и др.) по отдельности и даже в совокупности могут социально не осознаваться и даже отсутствовать. Но самосознание этноса, а значит, и сам этнос в таких случаях все равно существует.
Если исходить из целесообразности разграничения объективных этноформирующих факторов и производных этнических признаков, данное высказывание следует признать не вполне точным. В нем, тем не менее, содержится совершенно правильное указание на особую роль этнического самосознания, представляющего собой результанту прочих этнических признаков. На это особое положение этнического самосознания в структуре признаков этноса совершенно справедливо обратил внимание Ю.В. Бромлей. Рассматривая две противоположные точки зрения на вопрос о том, является ли общность происхождения обязательным этническим признаком, Ю.В. Бромлей отмечает: «Необходимо различать два аспекта проблемы: с одной стороны, объективное существование общности происхождения членов этноса, с другой – представление о такой общности, выступающее как компонент этнического самосознания».
Идея вычленения в этническом самосознании отдельных его компонентов, отражающих на субъективном уровне объективно существующие признаки этноса, представляется в высшей степени плодотворной.
Наиболее адекватно отражается в этническом самосознании, по-видимому, такой объективный признак этноса, как язык. Но уже с признаком, имеющим отношение к сфере материальной и духовной культуры, дело обстоит сложнее.
Компонент этнического самосознания, отражающий различия в области культуры, всегда имеет условно избирательный характер. Он, как правило, фиксирует отнюдь не всю совокупность черт культуры того или иного этноса, а лишь некоторые ее специфические особенности. Некоторое множество этих особенностей может рассматриваться одним этносом в качестве важнейших этноразличительных показателей, тогда как другой этнос может не придавать ему никакого значения, избирая в качестве такого показателя иное множество черт культуры. Древние китайцы, например, придавали первостепенное значение манере запахивания халата (правая пола наверху – показатель принадлежности к «варварам»). Для древних эллинов же было совершенно неважно, на какую сторону люди запахивали халат: человек, одетый в какую бы то ни было иную одежду кроме туники, был, конечно же, варваром.
При этом важно подчеркнуть, что сформировавшийся этнос постоянно усваивает те элементы культуры, которые кажутся ему нейтральными, и активно противится заимствованию черт, рассматриваемых им как этнически значимые. Это означает, что процесс взаимовлияния культур имеет качественные отличия на разных этапах процесса консолидации контактирующих этносов.
Некоторые компоненты этнического самосознания могут, по-видимому, являться отражением не этнических признаков в собственном смысле слова, а этноформирующих факторов. Так, важное место в этническом самосознании у древних китайцев и эллинов занимало представление о том, что они имеют общую территорию расселения. Не трудно в то же время видеть, что данный компонент этнического самосознания фиксировал реальную действительность в искаженном виде, трактуя ее в эгоцентрическом плане («чжун-го» – центр Поднебесной).
Наконец, в числе компонентов этнического самосознания могут присутствовать представления, которые вообще существуют лишь на субъективном уровне и не являются отражением объективных признаков этноса. Это относится, в частности, к представлению о единстве происхождения.
Представляется, что многие исследователи, касавшиеся вопроса об общности происхождения как признака этнической общности, допускают здесь одну существенную ошибку.
Когда мы говорим о единстве происхождения или о родстве между членами той или иной общности, речь может идти лишь о социальных, а не биологических узах родства. Биологическое родство не имеет четких границ: с точки зрения моногенеза человечества все оно связано узами биологического родства.
Что же касается родства социального, всегда мыслящегося в определенных рамках, за пределами которых индивидуум перестает быть родственником, то оно целиком и полностью зависит от того, какие принципы классификации родственных отношений лежат в основе функционирующей в данный момент системы родства. Поэтому общность происхождения может мыслиться совершенно по-разному в различные периоды истории общества. Ю.В. Бромлей отмечает «склонность обыденного сознания интерпретировать общность происхождения как отдаленное, но все же кровное родство (особенно это характерно для первобытности)». Однако, не только в «первобытности», но даже и на том этапе развития общества, который был характерен для древнекитайского этноса VII-VI вв. до н.э., осознание общности происхождения не могло интерпретироваться ни как кровное, ни как отдаленное родство, поскольку в системе родства китайцев в то время отсутствовало представление о степени близости родства, а кровное родство еще не противопоставлялось свойству.
К числу компонентов этнического самосознания, существующих лишь на субъективном уровне, относятся и «этнические стереотипы». Представление о превосходстве своего этноса не может иметь объективных оснований. Оно возникает в процессе развития этнического самосознания как своего рода «избыточная степень» противопоставления «мы – они», которое возникает в нейтральной форме, не неся оценочного оттенка. Попытка обнаружить «чисто экономический корень презрительного отношения к варварам», предпринятая С.Я. Лурье («тот факт, что огромное большинство рабов составляли варвары, давал возможность использовать уже существовавшие национальные и расовые предрассудки: раб – низшее существо не потому, что он раб, а потому, что он «презренный варвар»...), кажется недостаточно убедительной. Против такого толкования говорит то, что в древнем Китае, где формы этнического самосознания были чрезвычайно близки к древнегреческим, рабство иноплеменников не получило сколько-нибудь значительного развития.
Считая «этнос» («этнию») весьма условной категорией, «интеллектуальным конструктом» (ученых или этнических лидеров), ряд ученых предпочитают использовать понятия «этничность» и «этническая идентичность» (часто рассматривая их как синонимы). По этому поводу наиболее известный представитель конструктивизма в России В.А. Тишков в свое время заметил: «Я не употребляю термин «этнос», потому что не знаю, что это такое». В. Малахов вообще считает бесперспективным «мыслить проблему этничности независимо от проблемы идентичности». Исследователь предлагает различать этничность как элемент субъективной, психологической реальности и этничность как элемент объективной реальности – «символического универсума, создаваемого социальными отношениями». По мнению В. Малахова, этническая идентичность, прежде всего, является «продуктом» внешних и внутренних типизаций. «Внешняя типизация относит индивидов к представителям тех или иных этнических групп» и «прямо не связана с отношением самих индивидов к такой типизации». Вместе с тем, «субъективно переживаемая этничность (этническая идентичность) далеко не всегда совпадает с социально приписываемой (включая социально навязываемую)», – считает исследователь.
Этническая идентичность – это осознание своей принадлежности к определенной этнической общности и обособления от других этносов… переживание своего тождества с одной этнической общностью и отделения от других»), восходящее к «классическому» структурализму К.Леви-Стросса.
Таким образом, этническое самосознание с этнической идентичностью связывает то, что этническое самосознание – это представление о том, что этническая идентичность формируется на основе структурных оппозиций сознания: иноэтнического противопоставления «мы – они».
2. Опросите родственников, знакомых, живших в других культурах. Спросите у них какие особенности другой культуры показались им отличными от своей собственной, а какие – сходными?
Образ мысли и действий людей различается в зависимости от их принадлежности к той или иной культуре. Вследствие важности культуры в жизни человека специалисты в области социальных наук давно интересовались ее воздействием на личность и поведение. Культуры различаются не только по способу производства и поддержания жизни, но и по тому, чем люди владеют и как они мыслят.
Каждая культура формировалась и развивалась по-своему. Любая культура включает сложный комплекс ценностей. Каждая ценность порождает множество убеждений, ожиданий и обычаев, совокупность которых называется системой ценностей. Иными словами, в каждой культуре существует своя система ценностей. Различия между культурами проявляются в стиле повседневной жизни, в несовпадении установок по поводу власти, значения работы, роли женщины в обществе, готовности рисковать и даже цветовых предпочтений.
Ценности, суждения и поведенческие нормы каждой культуры существуют и демонстрируются людьми в отношении конкретных объектов или явлений.
Ценности – это объекты, сущности, рассматриваемые как ценные и значимые. Социальный статус, деньги, семья, образование, религия, здоровье, свобода могут рассматриваться как персональные, жизненно-значимые ценности и носить конкурентный характер. Конкурентность ценностей означает их ранжированность по значимости, или различный уровень приоритетности для индивидуума или группы. Так, например, здоровье и свобода имеют не одинаковые приоритеты в различных национальных деловых культурах. Ценности – это фундаментальная и самая стабильная, глубокая и устойчивая компонента, обусловливающая поведение человека, поскольку она – результат длительной его персональной социализации. На ценностном уровне формируются наиболее устойчивые детерминанты поведения и именно ценности труднее всего изменяемы.
Суждения, или верования раскрывают отношения людей к различным объектам среды и также предопределяют специфическое поведение. Суждения по одному и тому же объекту представителей различных культур могут существенно различаться. Поведенческие нормы – это модели действий или поступков, типичных в конкретной ситуации.
Проанализируем сходства и различия культурных ценностей на примере российского и болгарского народа.
Культурные ценности обеих народов в целом схожи. Оба народа принадлежат к славянской ветви и исповедуют христианскую веру. У обоих народов на первом месте семейные ценности. При этом болгары большее внимание уделяют религии, чаще посещают церковь. Если в нашей стране многие пары при регистрации брака ограничиваются только регистрацией в органах ЗАГСа, то в Болгарии практически все молодожены проходят еще и церковную регистрацию (венчание).
Болгары внешне более улыбчивый и приветливый народ, чем россияне. Однако, улыбчивость эта часто «наносная», отсюда не следует, что к тебе также приветливо относятся в душе.
В политическом плане болгары более активны. Они чаще говорят о политике, считая при этом, в отличии от нас, что живут не очень хорошо. И россияне и болгары склонны к патриотизму.
В Болгарии несколько другая культура отдыха. Болгары чаще посещают различные заведения (кафе, рестораны), чем представители нашей страны, однако, на вечеринках меньше танцуют и меньше пьют. Человека, заказавшего в болгарском кафе двести граммов крепкого спиртного, будут считать алкоголиком.
Отношение к работе у болгар и россиян схоже. Работе и те и другие уделяют достаточное внимание, однако трудоголиками их назвать нельзя.
Болгары, также как и россияне терпимо относятся к чужим ошибкам. Рекламный слоган одной из компаний, занимающейся автострахованием, «Има грешка – има и прошка» («Есть ошибка, есть и прощение») – очень популярен в Болгарии и часто используется в речевом обиходе.
Литература
1. Волков Г.Н. Этнопедагогика. – М., 2007.
2. Крюков М. Эволюция этнического самосознания и проблема этногенеза. Расы и народы. Вып. 6. – М., 1976.
3. Мухина В.С. Проективный метод депривации структурных звеньев самосознания в контексте межэтнических отношений //Развитие личности. 2006. №2.
4. Мухина В.С. Этнопсихология: настоящее и будущее //Психологический журнал. 1994. №3.
5. Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. – М., 2006.
6. Хабенская Е.О. Этническая идентичность: подходы к проблеме. //Развитие личности. 2006. №6.
7. Шпет Г.Г. Введение в этническую психологию. – СПб., 1996.
|
