Первое, что бросается в глаза, когда приезжаешь в Крым, это деревья. Самое особенное дерево Крыма – это кипарис. Он прибыл в Крым из Греции во время Великой греческой колонизации. Кипарис обладает своеобразной формой кроны и плода. Также в Крыму произрастают несколько видов можжевельника: древовидный, высокий и обыкновенный. Единственная в мире роща можжевельника высокого находится в Новом Свете. Здесь же, рядом на Кара-Даге, растут кизил и тис ягодный. Если есть деревянной ложкой из тиса ягодного, можно отравиться. Также в Крыму есть дубы: дуб пушистый, дуб скальный, дуб черенчатый. Обитают здесь лох серебристый, чьи плоды сладки и вязки, можно здесь встретить даже дикий трехлистный лимон.
Самое редкое растение Крыма – сосна Станкевича. Её мы можем увидеть на Кара-дагской биостанции. Мир деревьев Крыма разнообразен и достоин уважения.
Культ «священных» деревьев встречается практически у всех народов мира и восходит своими традициями в далекое прошлое. Все древние цивилизации мира прошли через веру в так называемое «Космическое древо» или «Древо жизни» – символ всего живого. Считалось, что «Космическое древо» связывает в единое целое три главных мира – царство Богов (крона), царство людей (ствол) и подземный мир – царство духов (корни). «Космическое древо» являлось центром Вселенной, осью Мира, связующей дорогой между царством Богов и царством духов.
Символ «Древа жизни» сопутствовал человечеству на протяжении всей его истории, постепенно трансформируясь в более доступный вид – с «Древом жизни» стали отождествляться наиболее старые, величественные деревья, растущие непосредственно рядом с человеком и доступные для поклонения. Сначала люди поклонялись деревьям-великанам, видя в них символ «Космического древа», но постепенно, с появлением новых мировых религий почитание дерева приобрело более широкий диапазон.
В любом уголке Земли, где произрастает древесная растительность, найдется дерево, выделяющееся среди других своих собратьев каким-либо отличительным признаком – как правило, этим признаком является необычайный размер или возраст дерева. У таких деревьев-долгожителей (возраст которых мог достигать нескольких тысяч лет) и деревьев-великанов (поднимающихся на десятки метров в высоту и имеющих огромной толщины ствол) человек понимал всю свою ничтожность перед силами Природы и перед Богом. И вполне естественно, что человечество во все времена обожествляло эти деревья, испытывая перед ними искреннее почтение. Но и не все «почитаемые» деревья становились «святыми».
По В.Е. Борейко [1], дерево могло получить статус «святого» благодаря следующим факторам:
1. Дерево находится у другого «святого» объекта природы – у «святого» источника, реки, горы, скалы, камня. Такие деревья могли произрастать до проявления святой силы родника или камня, но зачастую специально высаживались у него.
2. Дерево связывалось с каким-либо конкретным религиозным или историческим событием. У дерева могло произойти явление Бога или ангела, просветление ученого, подписание важного договора, победоносная битва и т.д.
3. Дерево могло быть «святым» в силу его исцеляющих телесные болезни и духовные недуги свойств и возможностей.
4. Дерево расположено или посажено в святом церемониальном месте, где происходит чтение молитв или другие виды религиозного общения (деревья у храмов и монастырей).
5. «Святым» дерево могло стать благодаря месту захоронения святого праведного человека. Многие праведники завещали похоронить себя у дерева, иногда дерево сажалось на могиле после смерти почитаемого человека и с ним общались, как с умершим.
6. Дерево могло выделятся среди других деревьев своим необычным видом. Это могли быть величественные размеры или очень преклонный возраст дерева, иногда обожествлялись деревья, имеющие необыкновенную форму (сросшиеся или раздвоенные стволы и т.д.) или произраставшие на недоступных местах (на вершине скалы, на одиноком островке и т.д.).
Помимо одиночных «священных» деревьев, часто встречаются целые «священные» рощи, охраняемые по различным религиозным мотивам. Такие рощи могут приравниваться к божествам, обеспечивать убежище духам, защищать освященные места, кладбища. Иногда они обретают святость от священных источников или камней, которые они защищают, от целебных свойств местности. Особым видом «священных» рощ являются леса, окружающие культовые постройки – церкви, храмы, монастыри. В таких лесах запрещалась любая хозяйственная деятельность, они служили местом для молитв и размышлений, являлись оградой между храмом и остальным миром [2].
Как «священные» рощи, так и «священные» одиночные деревья являлись абсолютно неприкосновенными, заповедными объектами. В таких рощах не разрешалось охотится, собирать грибы, ягоды и хворост, косить траву, пасти домашний скот. У многих народов запрещалось даже попадать под тень «священного» дерева, деревья и рощи охраняла специальная стража, разрешая доступ лишь жрецам и то, в определенные дни. За сорванный лист или срубленный сук человек мог лишиться жизни, а за срубленное дерево проклятье падало на весь род святотатца.
В отличие от «священных» родников, гор и пещер, на крымской земле имеется незначительное количество деревьев и рощ, наделенных статусом святости.
Это связано, прежде всего, с особенностями отношения населения Крыма к древесной растительности. Дело в том, что на протяжении многих веков к крымским лесам существовал исключительно хозяйственный подход. Леса нещадно вырубались, на всевозможные нужды хозяйства (дрова, постройка кораблей, подпорки для виноградников и колья для заборов, изготовление деревянной утвари и т.д.). Приведем такой факт, выступающий ярким примером разрушительной силы крымского народного хозяйства по отношению к горным лесам: в крымской садоводческой культуре незаменимым приспособлением были чаталы – подпорки для веток плодовых деревьев, представляющие собой прямые жерди с рогатинкой на конце. Стандартная длина чатала составляла от 320 до 850 см при толщине 5 см в нижнем отрубе. «Взрослое дерево, обремененное полным урожаем, требует обыкновенно от 150 до 200 (а иногда 300) чатал. Ежегодно необходимы многие миллионы чатал, которые добываются путем рубки молодых деревьев ценных лесных пород» [22].
Огромное количество леса шло на производство древесного угля (по стному сообщению В.П. Душевского Крымское ханство поставляло в Турцию до 300.000 тонн древесного угля ежегодно), большой вред крымскому лесу нанес не прекращавшийся несколько столетий неограниченный выпас скота (овцы, козы, коровы) в горных районах полуострова.
Наибольший урон горные леса понесли во времена существования Крымского ханства, что было связано с хищническим использованием природных ресурсов Крыма со стороны, прежде всего, татар. Пожалуй, первым человеком, описавшим потребительское отношение татар к природе полуострова, был известный турецкий путешественник Эвлия Челеби, побывавший в Крыму в середине XVII века. В своей «Книге путешествий», приводя описание окрестностей Балаклавы, он говорит: «В горах, сии заливы окружающих, произрастают деревья мастиковые. Во времена, когда властвовали здесь неверные, добывали они мастиковую смолу. Однако в нынешние времена татары, не зная ценности этих деревьев, вырубают их на топку» [24]. Известный российский ученый П.С. Паллас, путешествовавший по Крыму в конце XVIII столетия, писал: «Татары употребляют все возможные усилия, чтобы истребить эти полезные леса, жгут их, собирают смолу и т.п.» [17]. «Варварскую привычку татар вырубать самые живописные и драгоценные леса и оголять лучшие пейзажи окрестности» упоминает в своих «Очерках Крыма» Е.Л. Марков.
На месте вырубок и палов появлялся уже не лес, а шибляк – древесно-кустарниковая формация, представленная низкорослыми и кривыми деревцами и кустарниками: палиурусом (держи-дерево), скальным и пушистым дубом, фисташкой, грабинником, боярышником, шиповником. Гордость Крымских гор – буковые леса заменялись грабом и грабинником. Какие уж в таких лесах «священные» деревья, а тем более рощи!
Но все же до активизации в Таврике мощной хозяйственной деятельности, связанной с появлением и оседлостью на её земле сначала эллинов, затем тюрков (хазар, татар, турков) и русских, Крымские горы были покрыты непроходимыми лесами, в которых нередко встречались деревья-великаны, почитаемые жившими там племенами тавров.
Перед пришествием в Таврику христианства местные племена использовали в своих религиозных культах поклонение рощам и отдельным деревьям. Первые христианские миссионеры, обращая в свою веру автохтонное население, попутно уничтожали объекты поклонения язычников, вырубая также их «священные» деревья и рощи.
Так, в первом веке нашей эры императором Трояном за свои удачные проповеди в Таврику был сослан третий папа римский Климент. Прибыв сюда в 94 году нашей эры, Климент обнаружил в каменоломне под Херсонесом более 2 000 работающих здесь в рабском труде христиан. Здесь он совершил чудо, после которого многие язычники начали принимать христианство: в безводных каменоломнях Климент открыл «источник пресной воды, по видению агнца, бившего ногой землю» [15]. В округе Херсонеса «он построил 75 церквей и уничтожил языческие капища и рощи» [15]. За свою удачную миссионерскую деятельность св. Климент был осужден римскими властями на жестокую казнь – его привязали к корабельному якорю и живого бросили в морскую пучину.
Другой христианский просветитель Константин-философ (более известный как святой Кирилл – один из основателей славянской письменности) по пути из Хазарии в Константинополь через Таврику, встретил здесь людей, поклонявшихся большому старому дереву и почитавших его как божество, что, однако, не мешало им верить так же и во Христа. Это дерево было «огромный дуб, сросшийся с черешней, у которого они приносили жертвы, называя его по имени Александр, и не позволяли женскому полу приступать к нему и жертвам его» [7].
Константин-философ упрекнул своих единоверцев в нарушении второй божьей заповеди на что те отвечали: «Не мы начали это делать, мы это приняли от отцов наших, и у этого дерева находим исполнение прошений наших, через него сходит к нам дождь и многое другое» [7].
В конце концов Константин убедил их в неправоте своих действий и дуб решено было срубить. «Приняв из рук философа белые свечи, с пением отправились к дереву. Константин, взяв топор, сам ударил им 33 раза и велел всем рубить его, выкорчевать и сжечь. В ту же ночь дождь, посланный Богом, напоил землю» [7].
В своей активной борьбе с языческими культами христианство (как и другие мировые религии) не смогло окончательно уничтожить пережитки, связанные с почитанием деревьев.
В течение всей своей истории Крымский полуостров являлся местом взаимодействия и добрососедского сосуществования многих культур и народов; и каждая новая религия или культура, появляющаяся в Крыму, органично принимала в себя уже существующие здесь местные традиции.
Так получилось и со «священными» деревьями. Сравнительно молодые религии – христианство и ислам – не смогли окончательно уничтожить глубоко укоренившееся в человеческом сознании почитание деревьев, восходящее ко времени появления первых языческих культов. Религиозное поклонение деревьям перешло в почитание деревьев, которое приспособилось под новые культурно-религиозные традиции.
Как уже говорилось выше, в засушливом Крыму всегда существовало трепетное отношение к источникам пресной воды: многие источники обожествлялись и становились объектом религиозного поклонения. С почитанием горных источников зачастую было связано и почитание деревьев.
Практически у каждого «святого» источника росло одно или несколько деревьев, которые так же получали статус «святости». После омовения водой источника паломники завязывали на ветках такого дерева кусочки своей одежды – символ оставляемой здесь болезни и уходящего горя, под сенью этих деревьев читались молитвы и просьбы об исцелении.
Чаще всего деревья у источника сажались специально – после проявления чудесных свойств его воды, а если это был монастырский источник, то во время строительства храма и каптажа. Крымское население чаще всего использовало для этих нужд деревья грецкого ореха, иногда шелковицы, реже другие породы. До наших дней сохранились многосотлетние (иногда до 1000 лет и более) деревья грецкого ореха у источников близ сел Лучистое (б. Фуна, Демирджи) и Генеральское (б. Мега-Потам, Улу-Узень). К сожалению, большинство старых деревьев было вырублено за последнее столетие и крымские источники лишились своих естественных стражей-великанов, которые помимо религиозной играли и другую немаловажную роль – на водосборной площади родников они имели важное водоохранное и водорегулирующее значение.
Одно из таких сохранившихся до нашего времени почитаемых деревьев у «святого» источника находится в «пещерном городе» Качи-Кальон. Здесь, в «Четвертом (Церковном) гроте» Качи-Кальена расположен источник Св. Анастасии, в нескольких метрах от которого из трещины в безжизненной известняковой скале растет старое дерево черешни. Чудом попала сюда косточка черешни, чудом из него выросло и сумело выжить в таких неподходящих для жизни условиях это дерево. До сих пор среди крымчан сохранились воспоминания о «чудодейственной» силе «святого» источника и дерева – свидетельства тому лоскутки материи, которыми обвешаны ветки старой черешни.
Интересна форма черешни – дерево как будто преклонило свой ствол у «святого» источника и напоминает молящегося человека. Такая оригинальная «коленопреклоненная» форма древесного ствола могла быть создана искусственно много лет назад монахами для оказания большего эффекта на верующих паломников. Обхват ствола черешни у земли составляет 1,6 метра, высота около 9 м, а в длину, по направлению к обрыву, дерево вытянуто на 13 метров. Возраст дерева установить весьма затруднительно, но можно с уверенностью говорить о 150-летнем возрасте черешни, т. к. в краеведческой литературе конца 19 века уже встречается упоминание об этом дереве, но оно ошибочно принимается за «жалкое деревце черемухи, обвешанное пестрыми лоскутками». Дерево растет в экстремальных природных условиях (отсутствие нормального грунта, достаточной влаги, открытость ветрам и т.д.), которые угнетающе влияют на его внешний вид, поэтому неудивительно, что настоящий возраст черешни может быть на несколько сотен лет больше подтвержденного в литературных источниках.
Черешня из Качи-Кальена не единственное «священное» дерево сохранившееся в Крыму до наших дней. В верховьях балки Марьям-дере у «пещерного города» Чуфут-Кале, на территории караимского родового кладбища, известного под названием «Иософатова долина», растет старая дубовая роща – национальная святыня караимского народа. На протяжении нескольких столетий караимы поклоняются у «священных» дубов небесному божеству Тенгри, что является глубоко укоренившимся языческим пережитком, унаследованным ими от своих хазарских предков. «Священная» роща, местное название которой Балта-Тиймэз, что в переводе означает «Топор не коснулся», является главной караимской святыней, к которой этот немногочисленный народ всегда относился с религиозным трепетом и огромным почтением. Интересно, что крымские ханы нередко использовали дубовую рощу Балта-Тиймэз в своей политике по отношению к караимам. По этому поводу П.С. Паллас писал о караимском кладбище:»:евреи так дорожат им, что прежде, когда ханы хотели получить какую-нибудь добровольную дань от евреев, то они всегда распускали слух, что необходимо срубить деревья в Иософатовой долине» [17]. После установления власти Российской империи на полуострове, караимы уже могли не опасаться за сохранность своей святыни; без опаски быть срубленными ханскими слугами, дубы на кладбище разрастались «многочисленными и прекрасными», как писал о них Анатолий Демидов в 1837 году.
Ни официальная религия, ни многочисленные исторические бури, пронесшиеся над многострадальным караимским народом не смогли уничтожить почитание «священных» дубов. Культ поклонения дубам в Иософатовой долине существует и поныне. Но о его существовании знает очень незначительное количество людей. А особенности его проведения доступны лишь узкому кругу посвященных. Культ «священных» дубов рощи Балта Тиймэз – глубоко табуированный, закрытый для непосвященных, доступный небольшой группе караимских старейшин обряд. Эти люди не любят когда кто-либо со стороны проявляет излишнюю любознательность по поводу их святыни и связанных с ней традиций. Поэтому практически отсутствует и какая-либо информация по поводу «священных» дубов. Единственный материал, доступный для непосвященных в таинство культа, был опубликован с согласия Совета старейшин в небольшой брошюре «Крымские караи (крымские караимы-тюрки). Самоидентификация. Краткий очерк истории и культуры», выпущенной Ассоциацией крымских караимов в 1999 году. В связи с большой редкостью издания, мы полностью приводим для читателя главу «Культ священных дубов» из этой брошюры:
«До наших дней дошел культ Священных Дубов родового кладбища. Показательно название кладбища Балта Тиймэз («Топор не коснется»). В конце прошлого века в засуху в Джуфт-Кале можно было видеть процессию, которая направлялась из кенаса на кладбище. Впереди газзан нес свитки Ветхого Завета. У дубов молили Тенгри о ниспослании дождя. «Можно только удивляться, – писал С. Шапшал, – как само духовенство караимское строго и сурово боровшееся с остатками язычества, все же вынуждено было в угоду народу идти во главе его к этим дубам во время сильной засухи. Остатки древопочитания прямо указывают на унаследование караимами этого религиозного суеверия от своих хазарских предков.
Молятся в святилище индивидуально и коллективно. По древней традиции готовят площадку, с которой видно открытое небо. Вокруг дуба выкладывают фигуру в виде солнца с расходящимися лучами. Личные посещения происходят по велению души в любое время, месяц или день недели. Коллективные моления связаны с циклами двенадцатилетнего народного календаря Улуг Ата Санавы («Счет Великого Отца»), особенностями климата, национальной или общинной ситуацией и другими факторами, и не всегда согласуются с предписаниями официальной религии. В чрезвычайных обстоятельствах мог обращаться к дубам от общего имени и полномочный представитель. Особенности ритуала, связанные с многолетней цикличностью, известны только посвященным и сообщаются в преддверии очередного периода доверенным хранителям традиции, часто по женской линии.
Ныне на кладбище около 20-ти почитаемых дубов, возраст которых оценивают в 300–600 лет. Поклоняются им в определенной последовательности, с учетом направления движения солнца. У древних родов караев есть особо почитаемые «семейные» дубы. Прикасаясь к ним, общаются с ушедшими поколениями предков.
Считается, что общение с дубами дает силу, мужество и мудрость, помогает в трудных обстоятельствах, позволяя выбрать правильное решение.
Паломники оставляют у дубов посохи и землю с места жительства. С собой уносят по горсти священной земли. Ее бережно хранят в семьях, в качестве талисмана берут с собой в дальние поездки, используют в похоронном обряде. Священную землю приносят на могилы предков.
Поклонение дубам – одна из сокровенных сторон древних верований крымских караимов. Караи убеждены, что их судьба зависит от отношения к этой святыне. Верят, что проявивших неуважение к дубам постигнет кара, а ревнители культа будут вознаграждены. Отношение к культовым деревьям благоговейное. Осквернителей святынь ожидала национальная кровная месть.
Культ никогда не афишировали, а периодами, к примеру, в годы советской власти, отправляли тайно. Эта тема запретна и поныне. Верующие болезненно реагируют на внимание к священным дубам и на пребывание в святилище посторонних.
У многих дубов отсутствует верхняя часть основного ствола. Это результат былых драматических событий. Их отголоски по сей день хранит историческая память народа.
Поразительна живучесть культа. По древней традиции вот уже много веков караи стремятся хотя бы раз в году совершить паломничество и прикоснуться к Священным Дубам. И убеждены, что Тэнгри исполнит загаданные у дубов сокровенные желания» [Крымские караи:, 1999].
В настоящее время на Балта Тиймэз растет 24 «священных» дуба, которые расположены по периферии кладбища. Дубы насчитывают примерно одинаковый возраст, так как произрастают в схожих условиях обитания и имеют мало отличающуюся по размерам окружность ствола: от 190 до 220–230 см. Самый большой по размерам (а значит и по возрасту) экземпляр дуба скального на караимском кладбище имеет окружность ствола 270 см при его высоте 10 – 12 метров и расположен по левому борту в верховьях балки Марьям-дере. Около полутора десятков дубов огорожены изгородью из сухих веток. Считается, что для исполнения сокровенного желания, нужно загадав его, положить ветку в изгородь священного дуба; тогда желание непременно сбудется. Для входа за забор имеется небольшая калитка, а все пространство вокруг дуба вычищено от молодой древесной поросли и находится под постоянным присмотром строго смотрящих за своей святыней караимов.
Отношение к деревьям как к божеству в образе Тенгри, встречалось не только у караимов, но и у язычников-татар, и позже, под влиянием христианства и ислама, оно «перешло в разряд благородного обычая ухаживать за деревьями. Почтенные старцы уходили в горы и занимались прививкой дикорастущих деревьев. Этот обычай назывался «Ашлама» [21].
Почти всегда деревья становились «священными», если произрастали вблизи культовых сооружений или у могилы святого человека. Это правило сохраняется в Крыму до сих пор: деревья у церквей, мечетей и на кладбищах почитаемы и неприкосновенны.
Ещё на рубеже XIX и XX веков немного выше Козьмо-Дамиановского монастыря, среди большой поляны росли рядом два старых дерева. Считалось, что одно из этих деревьев было посажено св. Козьмою, а другое – его братом св. Дамианом. После омовения в воде источника богомольцы шли на поклон к этим деревьям. Татары говорили, что деревья посажены на могиле братьев и являлись им своеобразным надгробным памятником. К сожалению, до нашего времени эти деревья не сохранились и мы не можем с уверенностью говорить об их видовой принадлежности. Единственной зацепкой является статья ботаника В.И. Талиева «На высотах Яйлы» (1899 г.), где он упоминает о находке группы старых деревьев южнобережного можжевельника близ Козьмо-Дамиановского монастыря. «По-видимому, в лучшие времена истории Крыма здесь была греческая обитель», – заключает Талиев, считая, что эти деревья были посажены здесь «древними греками» [3]. Деревья можжевельника на Царской поляне у монастыря видели и другие ботаники – Клеопа и Вульф. Из этого можно предположить, что деревьями Козьмы и Даминиана были два старых можжевельника: именно это, редко встречающееся среди окружающего монастырь букового леса, дерево могло поразить епископа Гермогена, который видел посреди поляны «два древние и весьма красивые деревья, очень похожие одно на другое» [6]. Кто видел древовидные можжевельники, согласится, что эти деревья «весьма красивые» и «очень похожие одно на другое».
Еще об одном «священном» дереве вспоминает крымский краевед В.К. Гарагуля. На рубеже XIX–XX веков его дед, назначенный учителем в деревню Ашага Керменчик (с. Высокое) знакомился с её окрестностями. Вновь прибывшего учителя сопровождал хозяин дома, где он остановился и еще трое человек, все – омусульманеные греки.»: На кладбище деревни Ашага Керменчик дед увидел громадный вяз – карагач. Дед и четверо его спутников еле обхватили ствол. Позднее дед установил, что это дерево, одно из старейших в Крыму, в обхвате достигает 7,5 метров. Хозяин, оглянувшись и не увидев никого из посторонних, сделал «ставрос». После него это действие повторили все остальные. Затем хозяин предложил это сделать деду.
«Тодор Оджа (с татарского «учитель Федор» – авт.), когда мы были христиане, мы делали это открыто, а сейчас это наша тайна. А карагач был святым деревом, когда наши предки ещё не были православными».
Выше карагача находилась действующая церковь Святой Троицы. Раньше это была наша кильсе (с греческого «церковь» – авт.) Ай-Тодор Тирон, а как пришлые греки её перестроили, мы её своей уже не считаем, а карагач – наш. А теперь пойдем в нашу самую святую кильсе».
Правее кладбища начинался чаир с горкой, поросшей деревьями и кустами. Ветви самого большого дерева были обвязаны разноцветными полосками материи. «Паная! Мерьем анай! Азис!» (с татарского «Пресвятая! Мамочка Мария! Святая!» – авт.) – сказал хозяин.
Дед увидел руины небольшой церкви с абсидой, в центре которой находился престол из известняка и лежала плита с крестами.
Каждый из пришедших срывал с дерева лист, положив его сначала на престол, а потом на плиту. После этого, каждый пришедший, обняв дерево, целовал лист, приложенный к его стволу [4].
Практически у каждой мусульманской мечети или при захоронении святого человека – азиса, так же произрастало «священное» дерево; под ним молились и размышляли о жизни, после чего на его ветви вешали кусочки материи – языческий пережиток, символизирующий жертвоприношения азису в благодарность за исцеление.
Ярким примером такого дерева служило «тысячелетнее терпентиновое дерево» в Гурзуфе, под тенью которого находились две чтимые татарами могилы, которые приходя на поклонение к своим азисам, вешали на ветвях старой фисташки «лоскутки материи» [13]. С гурзуфским азисом связана интересная история об одном пьяном человеке, который проходя мимо могилы и дерева сильно сквернословил. «Поравнявшись с азисом он внезапно замолк и упал. Оказалось, что у него отнялись язык и ноги» [5]. Уже в 20 гг. XX века могилы были запущены и вскоре вовсе позабыты, а «святая» фисташка уничтожена.
Три «священных» кипариса растут в нескольких километрах от Алушты у с. Изобильного при могиле татарского азиса, упоминания о могиле которого встречаются в краеведческой литературе с конца 19 века. Несколько лет назад один из кипарисов был подожжен неизвестными вандалами.
Почитание «святых» деревьев при могилах праведных людей играло важную природоохранную роль. Так, можно с уверенностью сказать, что наиболее лесистый участок Карадага, расположенный на горе Святая, избежал участи быть истребленным на хозяйственные нужды именно благодаря местонахождению там могилы очень почитаемого татарского святого «Кемал-бабай».
До нашего времени в Крыму сохранилось лишь несколько «священных» деревьев, которые непосредственно связаны с религиозными культами. Намного больше деревьев, которые почитаются за их примечательные особенности: почтенный возраст, необычайный размер и облик, за их связь с каким-либо историческим событием.
В некоторых уголках Крымского полуострова ещё сохранились уникальные, достигающие возраста в сотни лет, деревья-долгожители – свидетели некогда шелестевших тут густых лесов. Точный возраст этих почтенных патриархов Крымских гор установить практически невозможно, так как на рост каждого дерева-старожила влияет свой индивидуальный набор природных факторов: особенности микроклимата, почвы, условия жизни и т.д. Если дерево растет в благоприятных для него условиях, то оно может и в достаточно юном возрасте достичь значительных размеров, и наоборот, дерево может иметь угнетенный вид, а жить на Земле уже не первое тысячелетие. Поэтому и нет оснований говорить о каком-то одном «самом старом дереве Крыма» – их может быть несколько. Единственный способ установить точный возраст дерева – это спил ствола для подсчета годовых колец, но это можно произвести лишь после его гибели. В связи с такими затруднениями по определению возраста крымских старожилов, наиболее древние из них на полуострове уже традиционно называются «тысячелетними».
В настоящее время в Крыму произрастает несколько «тысячелетних деревьев». На вершине г. Ай-Петри растет небольшое, угнетенное ветрами, дерево тиса ягодного, имеющее высоту 10 метров и окружность ствола 3 метра (на уровне груди человека). Дерево это растет у туристской тропы, что сильно повлияло на его облик – ветви обломаны, а на коре вырезаны инициалы и фамилии нерадивых туристов. Тис у вершины Ай-Петри упоминается у многих авторов – ученых и краеведов, и возраст его традиционно считают в 800–1000 лет [9, 14 и др.]. Дерево растет на территории Ялтинского горно-лесного заповедника, но должным образом не охраняется, что вскоре может привести к его гибели. Кстати, впервые это одно из старейших деревьев Крыма предложил внести в реестр памятников природы российский ученый-биолог А.П. Семенов Тян-Шанский, сын известного общественного деятеля, ученого и путешественника по Тянь-Шаню.
В километре к западу от зубцов Ай-Петри растет ещё одно старое дерево тиса, возраст которого оценивают в 1100–1200 лет. Его высота так же невелика – около 10 метров, а диаметр ствола на высоте 1,3 м – 122 см Дерево находится в угнетенном состоянии – большое количество иголок высохло, а ветви покрыты лишайником [10].
На Южном берегу Крыма встречаются «тысячелетние» деревья другого представителя доледниковой реликтовой флоры Крыма – фисташки туполистной (другие названия – кевовое, терпентиновое, скипидарное дерево). Наиболее старые экземпляры фисташки растут в Никитском Ботаническом саду, в парке Нижней Массандры, на мысе Айя и на самой вершине мыса Ай-Тодор [14].
На мысе Ай-Тодор растет и другое дерево тысячелетнего возраста – можжевельник высокий. 800–1000 летние деревья можжевельника встречаются и в других местах ЮБК – в Айя-Ласпинском урочище, в парках Фороса, Симеиза, в Семидворье, урочище Канака [14].
На горе Ай-Никола растет еще одно уникальное творение крымской средиземноморской флоры – мощное, старое дерево земляничника мелкоплодного – известной «бесстыдницы». Об этом дереве с любовью пишет известный ученый проф. В.Г. Ена: «На западном «плече» Ай-Николы, на высоте 320 м, в маленьком романтическом урочище, прикрытом с юга скалой, а с севера – крутым склоном с древней каменной кладкой, разместилось дерево земляничника, одно из самых старых на полуострове. Десять больших и малых ветвей, каждая из которых по виду самостоятельное дерево, отходят от кряжистого, словно оплывшего, четырехметрового в обхвате ствола. Этому дереву наверное не меньше тысячи лет, однако оно хорошо развивается, плодоносит» [9].
Есть в Крыму и «тысячелетние» дубы. На Южном берегу наиболее старые, величественные экземпляры дуба пушистого с обхватом ствола 5 -5,5 метров растут в парках Фороса, Тессели, Меласа, Ливадии, в Мухалатке, Ясной поляне, Нижней Ореанде, Никитском ботаническом саду и Верхней Массандре.
В Верхней Массандре возле небольшой церкви во имя Усекновения главы Иоанна Предтечи росло несколько многосотлетних деревьев дуба и грецкого ореха, окруженных деревянными скамейками. Около самой церкви рос величественный «тысячелетний» дуб, на громадных ветвях которого были укреплены колокола. А из-под алтаря брал начало «святой» источник, вода которого ниже церкви собиралась в «небольшой водоем, украшенный иконами» [13]. Служба в церкви проводилась один раз в год – 29 августа (11 сентября), тогда же и звонили в висящие на ветвях дуба колокола. Последний раз служба в церкви прошла 29 августа 1928 года, после чего храм был разрушен. В настоящее время установить в каком состоянии находится «священный» дуб, источник Иоанна и другие многосотлетние деревья в округе бывшего храма невозможно, так как вся эта территория находится в ведомстве Министерства Обороны Украины и используется в качестве государственной дачи.
Наиболее старый и, похоже, единственный достигший действительно тысячелетнего возраста, дуб скальный со стволом окружностью 8 метров, растет у с. Высокое Бахчисарайского района (б. Верхний Керменчик) [14].
Практически все южнобережные деревья-старожилы расположены на территориях, которые в настоящее время входят в перечень объектов природно-заповедного фонда АРК, и тем самым сохраняются от истребления.
К сожалению, не все исполины крымских лесов смогли дожить до времени, когда государство, хоть часто и недостаточно, но все же стало заботиться об охране природы.
Так, в 1922 году у села Биюк-Сюрень (совр. Танковое) было срублено уникальное дерево дуба черешчатого, возраст которого считался около 1500 лет – это было самое старое дерево полуострова, а по мнению знаменитого садовода Л.П. Симеренко «наш крымский великан – старейшее дерево в Европе» [22]. Дуб рос в фруктовом саду в пойме реки Бельбек, в имении Говорова (поэтому дерево часто называли «Говоровский дуб»), и по последним измерениям, проводившимся по заданию Л.П. Симеренко в 1910 году, окружность его ствола достигала 11,4 м (!), а окружность кроны – 46 м. Этот дуб-гигант по справедливости называли «крымским баобабом».
Им интересовались многие известные люди, чьи имена напрямую связаны с Крымом. Впервые этот потрясающий памятник природы открыл для науки и измерил в конце XVIII века П.С. Паллас. В своем дневнике он записал, что по берегам крымских рек»:иногда находятся весьма толстые дубы, из которых отменитее всех растущий близ деревни Суреене: ибо пень его имеет в окружности даже до 30 футов» [17], т.е. около 915 см. Согласно Палласу, «окружность площади тени, даваемой в полдень его кроной» равнялась 100 шагам [22]. Затем в 1852 году дерево измерил Х.Х. Стевен – основатель Никитского сада, тогда окружность ствола составляла уже 11,1 м, высота дерева 26,7 м, а диаметр кроны 31 метр. В 40-х гг.XIX века великая княжна Елена Павловна, проезжая мимо дуба также соблаговолила его измерить и послала гонцов в Бахчисарай за мерной лентой; но «в лавках Бахчисарая не оказалось ленты такой длины» [16]. В 1888 году Говоровский дуб, который в то время еще называли «крымским зонтиком», посетили во время своей экскурсии в Бахчисарай ученики Симферопольской мужской гимназии. Они так же произвели замеры дуба: по их данным ствол имел «15,5 аршин в окружности, площадь, покрываемая ветвями его, равна 6300 квадратных фута, высота равняется 12,75 сажени» [19]. Гимназисты высчитали, что под сенью его ветвей сможет уместиться более 3000 человек.
По поводу происхождения дуба-великана существовала следующая легенда: «Жили два брата, старший был ученый и любитель редкостей, младший – добрый малый, не больше; он жил трудом и никогда не обращался к старшему брату за помощью. Достигнув совершеннолетия, младший брат обручился и был назначен день свадьбы, как вдруг невеста его сильно захворала, и врачи заявили, что медицина бессильна. Осталась единственная надежда на талисман брата, силою которого совершались чудеса. Старший брат наотрез отказал в талисмане, так как он не был согласен на этот брак. Нужно было во что бы то ни стало похитить этот замечательный кусочек дерева, в котором заключалась и жизнь невесты, и будущность младшего брата. Случай скоро представился и жених уже был на пол пути от невесты с талисманом в руках, как посланные старшим братом слуги догнали его при сильной грозе и проливном дожде. На этом самом месте, где стоит дуб-великан, младший брат с досады, в сильном гневе, бросил талисман в землю и затоптал ногами. Из этого кусочка дерева и вырос громадный дуб, корою которого и поныне лечатся татары, и вера в существование чудодейственной силы дуба спасает их от недугов. Есть болезни, которые, по татарскому поверью, исцеляются сном около корня этого дерева» [19].
Не удивительно, что местные жители-татары искренне почитали это величественное дерево, рассказывали о нем многочисленные предания и легенды, а листья дуба и его кору использовали в качестве лекарства от многих болезней. Кстати, кора дуба была не похожа на обычную кору дерева, а «как бы превратилась в окаменелую массу, и с большим трудом местные татары скоблят её топором для «илача», то есть для лекарства, которым они лечатся от всех недугов» [19].
На бережное отношение к дубу-великану указывает и тот факт, что нижние самые мощные (до 1.5 аршина в диаметре) и тяжелые сучья дерева поддерживались сложенными из бута каменными колоннами. Дуб из Биюк-Сюреня был широко известен и почитаем в Крыму – его изображения печатались на открытках, в журналах «Нива» и «Пчела», есть его фото в книге Л.П. Симеренко «Крымское промышленное плодоводство», Говоровский дуб показывали путешественникам как экскурсионный объект.
Возможно и сейчас бы рос этот великан растительного мира, старейший из всех крымских деревьев, не приди в чью-то голову чудовищная мысль уничтожить эту святыню растительного мира Крыма. Скорее всего, пустили дуб на дрова как раз из-за его почитания местными жителями. Ведь 1922 год – время, когда в самом разгаре шло уничтожение святынь – как рукотворных, так и природных. Но так ли все было – нам уже никогда не узнать.
Еще недавно среди местных жителей округи Гурзуфа ходило предание о старом дубе на горе Аюдаг (Медведь-гора). Эту легенду хорошо выразил в стихах крымский поэт Анатолий Никаноркин:
О чудесном дубе в лагере «Артек»
Как-то говорил мне старый человек:
«На лесной поляне, на горе Медведь
Дуб стоит могучий, можешь посмотреть,
Он стоит – не сохнет – очень много лет,
Слышал, – не ручаюсь, – есть такой секрет:
Силу и здоровье получает тот,
Кто коснется дуба, в руки лист возьмет:
(А. Никаноркин. «Чудесный дуб». Литературно-художественный альманах Крым, №31, 1962.)
Строчки стихотворения возвращают нас к «Говоровскому дубу»: его листья так же использовались местным населением как лекарство, врачующее от всех болезней. Два этих свидетельства о врачующей силе дубов-гигантов наталкивают на мысль, что ещё до недавнего времени некоторые старые почитаемые крымские деревья считались у местных жителей целебными, что являлось одним из остатков древнего культа «святых» деревьев, переросшего в данном случае в почитание врачующей силы дуба.
Тысячелетнего возраста могут достигать не только местные крымские породы, но и некоторые представители культурной флоры, завезенные на полуостров людьми. До наших дней в долине р. Улу-Узень, чуть ниже с. Генеральское (б. Мега-Потам, Улу-Узень), сохранились два гигантских «тысячелетних» дерева грецкого ореха, культура которого связана с появлением в Крыму выходцев из Греции. Крона самого старого из них занимает площадь в 900 м2
, ширина кроны с востока на запад 29 м, а с севера на юг 35 м. Высота дерева 25 м, обхват на уровне груди 575 см, а диаметр ствола 180 см. [18].
Ещё в начале XX века на Южном берегу, в имении Мшатка, рос огромный «тысячелетний» орех, который был хорошо известен среди крымского населения. Этот гигант имел ствол толщиною «в 5 обхватов» и одиноко, словно настоящий памятник, стоял посреди круглой, покрытой виноградниками, долины. Это дерево было такой величины, что по словам В.Х. Кондараки «под тенью его могут расположиться до ста всадников» [12]. Поэтому дерево так и называлось: «сто всадников». В год оно давало урожай до 70 000 орехов. Интересно, что в 30-х годах XIX века на вершине ореха, «на его громадных развесистых ветвях, среди самой листвы, была устроена обширная беседка – ротонда, куда вела витая большая лестница кругом ствола» [16].
До второй половины XIX века в Мисхоре рос не менее замечательный и знаменитый орех-великан, который хоть «размером ствола и уступал мшатскому, но в росте был больше и на вид грознее». Татары называли это дерево собственным именем – «черкес-чевис», оно было поделено между 16 владельцами, каждому из которых принадлежали отдельные ветви дерева, переходившие по наследству из рода в род. С каждой такой ветви, а длина некоторых из них достигала 28 шагов, собиралось до 100 000 (!) орехов в год. Орех был настолько громаден и величественен, что даже император Николай I, путешествующий по Таврике в 1837 году, был поражен его красотой и приказал зарисовать орех. Дерево это считалось самым старым на Южном берегу и когда оно было повалено бурей, то оказалось, что «между стволом и ветвями на нем росли целые деревья лавра и рамуса». Из ореха получилось несколько сажень дров [11, 16].
Иногда, даже большим почитанием, чем старые «тысячелетние» деревья, пользуются сравнительно молодые представители древесной флоры в возрасте от 200 до 800 лет, в том случае, если с ними связано какое-либо важное историческое событие либо личность известного человека. Такие деревья-свидетели называются «мемориальными» и практически всегда имеют среди местного населения свое собственное имя. Необходимо отметить, что понятие мемориального дерева весьма широкое – таким деревом может стать и гигантский дуб, посаженный 500 лет назад в честь великой военной победы, и 10-ти летняя березка, посадкой которой отец ознаменовал рождение наследника.
Наиболее известным из крымских мемориальных деревьев является величественный экземпляр дуба черешчатого в Детском парке города Симферополя. И хотя это дерево непосредственно не связано с каким-либо важным историческим событием, это наистарейшее дерево города очень почитаемо среди жителей Симферополя, которые ежедневно приходят в Детский парк отдохнуть под тенью громадного дуба. Дуб имеет и собственное название – «Богатырь Тавриды», олицетворяя своим могуществом и величием благословенную землю Тавриды. В настоящее время высота дерева составляет 25 метров, обхват ствола 6,12 метра, а диаметр кроны около 30 метров. Насчет предположительного возраста дуба существует несколько мнений, в связи с чем в разных источниках указывается различный возраст – от 500 до 700 лет [8, 14, 20 и др.]. Точный же возраст «Богатыря Тавриды» определить в данное время невозможно.
До возникновения первых строений г. Симферополя «Богатырь Тавриды» рос в составе естественного тугайного дубового леса поймы реки Салгир. С ростом города росла и хозяйственная деятельность в долине Салгира – естественная растительность стала уступать место человеку. Погибали под ударами топора и многовековые дубы – чудом с тех пор остался «Богатырь Тавриды», да несколько дубов 300 – 400 летнего возраста, разбросанных по паркам и скверам города. Есть такие дубы в парке «Салгирка», в Детском парке у Института минеральных ресурсов и один дуб в сквере им. В. Ленина по ул. Павленко. До конца ХХ века «Богатырь Тавриды» рос в составе сада известного химика Де Серра, хорошего знакомого А.С. Пушкина. Замечательный русский поэт, будучи в 1820 году в Симферополе, гостил у Де Серра и наверняка неоднократно гулял по саду, где его пытливый взгляд мог остановиться и на нашем дубе. И кто знает, может и бессмертные слова: «У Лукоморья дуб зеленый:» родились в голове поэта как раз у этого дерева. Уже только поэтому оно заслуживает охраны и почитания.
Решением Крымского Облисполкома от 22.02.72 г. за №97 дуб «Богатырь Тавриды» был объявлен памятником природы. В настоящее время дуб растет посреди обширной площадки Детского парка, находится в довольно хорошем состоянии, является одной из достопримечательностей города и гордостью симферопольцев.
Другой не менее известный и почитаемый экземпляр дуба черешчатого сохранился в нескольких километрах к северу от Белогорска в долине р. Биюк-Карасу. Это так называемый «Суворовский дуб», под которым, как гласит предание, в 1777 году великий русский полководец, генерал-поручик Александр Васильевич Суворов вел переговоры с представителями турецкого султана. Почти из самого основания ствола у дуба выходят четыре больших сросшихся между собой ветви, из-за чего дуб иногда ещё называют «Четыре брата». Ветви дуба образуют громадную крону диаметром 30 метров, которая отбрасывает тень на 300 м2
. Диаметр ствола в основании дерева равен 3,8 метров, а окружность ствола 12,2 м, при высоте дуба в 18 м (по некоторым данным высота 22 м). Возраст «Суворовского дуба» приблизительно равен 800 лет. С 1997 года дуб находится под охраной государства как памятник природы.
С именем другого известного в Крыму человека – Федора Карловича Мильгаузена связано дерево каштана конского, произрастающего во дворе дома №30 по ул. Фрунзе в Симферополе. Ф.К. Мильгаузен (1775–1853) был известным русским врачом, общественным деятелем и ученым. В его доме, который сохранился до наших дней (ул. Киевская №24) и который выходит фасадом во двор, где растет каштан, бывали многие знаменитые люди, чьи имена дороги каждому русскому человеку: художник И.К. Айвазовский, ботаник Х.Х. Стевен, историк П.И. Кеппен, поэты К.Н. Батюшков и В.А. Жуковский, актер театра М.С. Щепкин, литератор В.Г. Белинский и многие другие. Некоторые из них могли видеть и этот каштан, который был посажен Ф.К. Мильгаузеном в 1829 году в качестве мемориального семейного дерева: в одну лунку врач посадил семь плодов каштана – по количеству членов своей семьи. В первые же годы после посадки два ростка пропали, а остальные пять хорошо прижились и слились в единое мощное пятиствольное дерево, которое в отличном состоянии сохранилось до наших дней – каштан ежегодно обильно цветет и плодоносит. У самой земли стволы дерева срослись и здесь (на высоте 40 см) их общий обхват составляет 5,15 метра. На высоте 2 метра отдельные стволы каштана имеют обхваты: 1,85 м, 2,00 м, 2,25 м, 2,30 м и 2,25 м. В 1972 году решением Крымского Облисполкома «Пятиствольный каштан» был объявлен памятником природы.
Есть свое мемориальное дерево и на Южном берегу Крыма. Это – хорошо известный всем поклонникам творчества А.С. Пушкина так называемый «Пушкинский кипарис», который растет в Гурзуфе у входа в дом, где три недели жил талантливый русский поэт. Для Пушкина, жителя северной России, диковинное дерево кипариса навевало приятные думы, под его пирамидальной кроной рождались замыслы новых творений, да и через много лет после крымской поездки А.С. Пушкин неоднократно вспоминал своего «южного друга», с которым он каждое утро здоровался по пути к морю.
«:У самой террасы стоял кипарис,
Поэт называл его другом»
(Н.А. Некрасов)
Для почитателей пушкинского гения «Пушкинский кипарис» – дерево поистине святое, к нему на поклон ежегодно приезжают сотни людей с разных концов мира.
«Пушкин надолго прославил его:
Туристы его навещают,
Садятся под ним и на память с него
Душистые ветки срывают»
(Н.А. Некрасов)
В год 200-летия Пушкина две ветки этого дерева были переданы на могилу Анны Керн и в музей поэта в Санкт-Петербурге. Там же, в Гурзуфе, возле памятника А.С. Пушкину растет громадный платан, посаженный в годовщину смерти поэта – в 1838 году владельцем гурзуфского имения И.И. Фундуклеем. Этот платан так же можно считать за мемориальное пушкинское дерево.
Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что культ «священных» деревьев в Крыму имел место в прошлом и в замаскированном виде сохраняется до сих пор. На заре истории почитание «священных» рощ и отдельных деревьев было широко распространено среди автохтонных крымских племен до тех пор, пока большинство из этих деревьев не пали под ударами миссионерских топоров. И все же миролюбивое христианство, не скрывавшее своей ненависти к языческим культам, не смогло окончательно уничтожить их пережитки – в Горном Крыму периодически встречались «святые» деревья, а иногда и целые рощи, которые теперь уже были посвящены какому-либо христианскому святому и находились под его защитой. Та же самая ситуация складывалась по отношению к пережиткам языческого культа «святых» деревьев и у последователей учения Магомета: в исламе «святыми» деревьями становились те, что росли у могилы праведного человека – азиса.
Во времена советской власти, и вплоть до настоящего времени, религиозная составляющая культа «святых» деревьев отошла на второй план, а слово «святой» заменилось словом «почитаемый». Почитаемыми стали, прежде всего, деревья-свидетели: деревья, имеющие многосотлетний возраст и мемориальные деревья, связанные с важным историческим событием или знаменитым человеком. Почти все «тысячелетние» и мемориальные крымские деревья в наше время находятся под охраной государства в качестве памятников природы.
К сожалению, сейчас государственная охрана памятников природы зачастую чисто номинальная и мало эффективная. В связи с этим необходимо всенародное понимание важности дела охраны природы, одним из этапов которого может являться возрождение и поддержание культа деревьев, что будет выступать действенным механизмом в их охране. Для этого природоохранным организациям необходимо развивать и популяризировать мотивы поклонения деревьям, что особенно продуктивно может выражаться через почитание мемориальных деревьев и деревьев-долгожителей. По этому поводу до сих пор актуально звучат слова известного ученого академика П.А. Тутковского: «Культ деревьев, почитание лесов когда-то жили в крови славян и не совсем исчезли из нее сейчас, остается только переделать его в разумную форму и возродить его как сознательную опеку дерева» [23].
Так же первоочередной задачей является полная инвентаризация всех старых деревьев. Понятие «старое дерево» относительно и индивидуально для каждого рода дерева, но все же минимальным возрастным рубежом для инвентаризации можно посоветовать 500 летний возраст. Таких деревьев в Крыму пока еще немало. Само собой разумеется, что на учет в качестве памятников природы должны быть взяты «священные» и мемориальные деревья.
При инвентаризации дерева необходимо придерживаться следующего плана:
Местное и научное название растения.
Точное местонахождение.
Размеры дерева (обхват ствола на уровне груди человека в см, высота дерева., диаметр кроны и площадь ею занимаемая).
Биологическое состояние дерева.
Наличие легенд, преданий и обычаев, связанных с деревом.
Исторические литературные сведения о данном дереве.
Проводимые меры по сохранению дерева.
К этому должен прилагаться комплект фотоснимков дерева (полный рост и отдельные детали). Охрану и присмотр за деревом необходимо возложить на организацию, на чьей территории растет дерево, при контроле за всеми действиями местной природоохранной структуры. Так же важно помнить, что достопримечательные деревья обладают большим рекреационно-научным потенциалом, в связи с чем желательно их использование в краеведческой, экскурсионной и научно-педагогической работе.
И только при исполнении всего комплекса вышеприведенных условий мы сможем сохранить крымские деревья-памятники, за что получим благодарность не только наших потомков, но и самой Природы.
Литература
1. Борейко В.Е. Лесной фольклор. Древа жизни и священные рощи. – Киев, 2000.
2. Борейко В.Е. Эссе о дикой природе. – Киев, 2000.
3. Вульф Е.В. Флора Крыма. Том 1., вып. 1, 1927.
4. Гарагуля В.К. Серебренные рубли «Кеппен Немсе» // Вестник физиотерапии и курортологии, №1, 2000.
5. Гаспринский И. Крымские азисы // Восточный сборник. Кн. 1. – СПБ, 1913.
6. Гермоген, епископ. Таврическая епархия. – Псков, 1887.
7. Елпатьевский С.Я. Крымские очерки. Год 1913-й. – Феодосия: «Коктебель», 1998.
8. Ена В.Г. Памятники природы. Богатыри Тавриды // Вам, туристы. – Симферополь: «Крым», 1965.
9. Ена В.Г. Заповедные ландшафты Крыма. – Симферополь: «Таврида», 1989.
10. Захаржевский Я.В. Найстар_ший тис Криму // Укр. бот. журнал, т. 23, 3 2, 1966.
11. Коваленко И. Деревья-долгожители // Таврические ведомости, №5 (303), 16.02.2001; Коваленко И. «Священны деревья» // Таврические ведомости, №13 (311), 27.04.2001.
12. Кондараки В.Х. В память столетия Крыма. – Николаев, 1873.
13. Крым. Путеводитель. – Симферополь, 1914.
14. Лыпа А.Л. Достопримечательные деревья Крыма. – Симферополь: «Крым», 1967.
15. Маркевич А. Островок в Казачьей бухте как предполагаемое место кончины св. Климента, папы римского // ИТУАК №43.
16. Накропин О. Замечательные древние деревья в Крыму // Вестник садоводства, плодоводства и огородничества. СПБ, 1883.
17. Паллас П.С. Путешествие по Крыму в 1793 и 1794 годах академика П.С. Палласа // ЗООИД. – Одесса, 1881, т. 12.
18. Пасенков А. Тысячелетние ореховые деревья в Крыму // Виноградарство и садоводство Крыма. – Симферополь, №12, 1962.
19. Попов А. Вторая учебная экскурсия Симферопольской мужской гимназии. Бахчисарай. – Симферополь, 1888.
20. Рубцов Л.И. Достопримечательные экземпляры дуба в Крыму // Бюлл. Главн. бот. сада, №35. М., 1959.
21. Сеферов Э. Отголоски древних верований у крымских татар // Касавет, №1, 1995.
22. Симеренко Л.П. Крымское промышленное садоводство. – М, 1912.
23. Тутковский П.А. Культ л_с_в колись _ тепер // Нариси з природи України. Вип 1. – Київ: Всеукр. кооп. вид. союз, 1920.
24. Челеби Эвлия. Книга путешествий. – Симферополь: «Таврия», 1999.
|
