Министерство образования Российской Федерации
университет
Реферат
на тему:
Никон
и
Аввакум
как
оппоненты
Выполнил:
Томск – 2003
Никон и Аввакум как оппоненты
После подавления первой крестьянской войны начала XVII века положение народных масс на Руси особенно ухудшилось. Посадские тяглые люди, как было сказано в одной челобитной 1648 года, «оскудели и обнищали до конца». Земским собором 1679 года было принято специальное Уложение, которое окончательно завершило закрепощение крестьян. Это послужило причиной новых волнений: в 1654 году происходит «чумный бунт» в 1662 году – «медный бунт» и восстания поволжских крестьян, в 1666 действуют казацко-крестьянские дружины под руководством Василия Уса, в 1667-1671 годах разгорается вторая крестьянская война под руководством Степана Разина. Вооруженная борьба посадских людей и крестьян против феодалов нуждалась в идеологическом обосновании. Официальная церковь с ее феодальными формами эксплуатации, стоявшая на страже государственной власти, проповедовавшая смирение и покорность, не оправдывала эту борьбу. Но русская церковь XVII века не была единой организацией. В ней отчетливо проявились те же противоречия, которые были свойственны феодальному обществу в целом это многое объясняет в идеологическом содержании «раскола».
Церковная знать владела крупными земельными участками и богатствами. Высшему духовенству в конце XVII вв. принадлежало почти 2\3 всех земель страны и 440 тысяч душ крепостных.
Обладая такими богатствами и пользуясь даровым трудом крепостных, церковная знать утопала в роскоши, чинила произвол в подвластных ей епархиях. Челобитная неизвестного лица к патриарху Иосифу обличала церковных начальников: «любят сребро и злато и украшение келейное… к подвластным зверообразни являются… и сами в домех и гостят и обнощевают, упивающиеся и объядающиеся, бесом вожделенным пьянством с женами пирующее…»
В то же время низшее белое духовенство, особенно сельские священники и дьяконы, не говоря уже о простых монахах, по своему положению в обществе и по образу жизни мало чем отличались от крестьян и рядовых посадских людей. Источником пропитания этой, по выражению Ф. Энгельса, «плебейской части» духовенства был небольшой земельный надел или мизерное жалование; священникам запрещалось торговать и заниматься ремеслами. Монахи подвергались на монастырских землях, в сущности, такой же эксплуатации, что и приписанные к монастырям крестьяне. Городское и сельское белое духовенство было обременено поборами, находилось в сильнейшей материальной зависимости от церковных властей; оно было бесправно и перед властью, о чем свидетельствует одна из челобитных царю Алексею Михайловичу: «…попов и дьяконов по боярским и дворянским вотчинам в колоды и цепи сажают, бьют и от церкви отсылают». Естественно, что в среде низшего духовенства росло недовольство своим положением и сочувствие угнетенному народу. Поэтому в периоды оппозиционных движений против церковно-феодального гнета именно из этой среды духовенства «выходили теоретики и идеологи движения…» Идеологический кризис, охвативший сферу религиозных воззрений обострился в связи с стремлением части церковников восстановить единство церковных обрядов и содержание богослужебных книг. Поскольку в те времена религия рассматривалась прежде всего как совокупность обрядов, то унификация и регламентация обрядовой практики имела большое значение.
Истоки религиозного кризиса относятся к 40-м годам XVII века, когда в Москве сложился кружок «ревнителей древнего благочестия», группировавшийся вокруг царского духовника Стефана Вонифатьева. В него входили будущие враги- Никон и Аввакум, а также настоятель Казанского собора в Москве Иоанн, костромской протопоп Даниил,. царский постельничий Федор Ртищев. Кружок поставил перед собой задачу оздоровления церковного быта, исправления богослужебных книг по древним рукописям, а также искоренения языческих пережитков в сознании и быту русского народа. Укрепление церкви и религиозных чувств в народе соответствовало интересам феодального государства, поэтому кружок фактически возглавлялся окольничим Федром Ртищевым и царским духовником Стефаном Вонифатьевым. Кружок пользовался вниманием и покровительством самого царя Алексея Михайловича, который лично знал и принимал у себя «ревнителей». Но в дальнейшем в деятельности некоторых членов кружка постепенно обозначились такие тенденции, которые не входили в расчеты его руководителей. Священники, близко стоявшие к народным массам и хорошо знавшие их положение, особенно Неронов и Аввакум, резко обличали неустройства русской жизни, произвол и жестокость светских властей. Они произносили горячие и доходчивые проповеди «не обинующаяся лиц сильных». Так, Иван Неронов бесстрашно «обличаша» воеводу Федора Шереметева «пред народом о неправдех от него творимых» и требовал от всесильного «начальника», «да милосерд будет к людем». Аввакум следовал примеру своего друга. Даже близкие Неронову и Аввакуму лица, более осторожные, чем их учителя, находили, что «Аввакум лишние слова говорил, что и не подовает говорить». Особенно пылко и негодующе указанные члены кружка «ревнителей благочестия» обличали в своих проповедях развращенность, пьянство, мздоимство и другие пороки высшего духовенства. О своей популярности среди народа говорил сам Аввакум: «Меня жалуют люди те, знают гораздо везде». И если ригористическое осуждение любимых народом обычаев и увеселений (ряжения, обрядовых игрищ, скоморошьих представлений и др.) вызывало подчас недовольство паствы то, с другой стороны, содержащаяся в проповедях Неронова и Аввакума острая критика недостатков общественной жизни и церковного быта, защита угнетенных от насилий и произвола светских и духовных «начальников» собирало большую аудиторию и рождало горячие симпатии слушателей. Ревнители пытались решить три задачи: они выступали против произвольного сокращения церковной службы, достигавшегося введением многоголосия, а также беспорядков во время богослужения, в программу ревнителей входило обличение таких пороков, укоренившихся среди духовенства, как пьянство, разврат, стяжательство и т. д. Программа ревнителей соответствовала поначалу и интересам самодержавия, шедшего к абсолютизму. Поэтому царь Алексей Михайлович тоже выступал за исправление богослужебных книг и унификацию церковных обрядов. По его мнению, реформированная церковь явилась бы еще более мощным средством централизации русского государства. К реформе царя побуждало также внешнеполитическая программа правительства, планы присоединения к России земель, находящихся в то время под властью турецкой империи. Это далеко идущие планы политической экспансии нуждались в идеологическом оправдании. Оно состояло в том, что на великую свободную христианскую державу возлагалась священная миссия защитить попираемую веру православных народов мусульманского Востока. Однако, чтобы претендовать на признание этой миссии другими православными церквами, необходимо было поднять авторитет русской церкви, а также пойти на некоторые формальные уступки восточным церквам, поскольку за столетия раздельного развития русской и восточных церквей в их обрядности образовались некоторые различия; они касались ритуала церковного богослужения, произнесения некоторых молитв, сложения пальцев при крестном знамении; разнились и тексты некоторых богослужебных книг. Царь Алексей Михайлович пришел к выводу о необходимости привести церковную обрядность и написание богослужебных книг в соответствии с современной обрядовой греческой практикой и новопечатными греческими богослужебными книгами.
Решение провести реформу совпало со смертью главы русской церкви—патриарха Иосифа. Выбор царя пал на одного из членов кружка «ревнителей благочестия» - Никона. Сын мордвина- крестьянина, Никон совершил головокружительную карьеру от священника до патриарха, которым стал в 1652году. Сразу же он начал энергично проводить церковную реформу, одобренную церковными соборами с участием восточных патриархов. Наиболее существенные новшества коснулись церковных обрядов. Никон заменил обычай креститься двумя пальцами троеперстием, велел произносить слово «аллилуйя» не дважды, а трижды, двигаться вокруг аналоя не по солнцу (посолонь), а против него. Изменениям подверглась и одежда священнослужителей и монахов. В самом тексте богослужебных книг произведены замены одних слов другими, по сути равнозначными. Так «певцы» заменены «песнопевцами», «вечное» - «бесконечным», «видевшие» - «узревшими» и т. д. По началу споры между ревнителями и сторонниками реформы носили келейный характер и не выходили за рамки богословских рассуждений. Но став патриархом, Никон круто порвал с кружком ревнителей. Новый патриарх преследовал при этом и свои цели, отвечавшие интересам и правящей церковной партии. Будучи человеком энергичным, умным, честолюбивым, Никон стремился укрепить церковь, чтобы освободить её от царской опёки, а тем самым приобрести и личную неограниченную власть. Завоевав сначала доверие царя, Никон принял на себя титул «великого государя», стал вмешиваться в государственные дела, В дипломатическую и военную политику правительства, и, в конце концов, открыто провозгласил идею превосходства духовной власти над светской. Никон не нашёл поддержки и в самой церкви, так как своим высокомерием и самоуправством, доходившим до рукоприкладства, успел восстановить против себя большую часть духовенства. Главным оппонентом Никона в проведении церковной реформы был протопоп Аввакум.
Аввакум Петров родился около 1620- 1621 гг. в семье священника села Григорьева, недалеко от реки Кудьмы в нижегородских землях. Отец его «прилежащее пития хмельного» мало занимался сыном. С помощью матери, «молитвенницы и постницы», мальчик научился грамоте и пристрастился к чтению. Когда Аввакум повзрослел, мать задумала женить его. Выбор матери остановился на сироте Насте, жившей в том же селе. Так сбылась мечта Аввакума: в жене он нашел единомышленника и друга. В 1642 году он был поставлен в дьяконы, а через два года – в более высокий священнослужительный чин протопопа. Спустя три года Аввакум с женой и новорожденным сыном был отправлен в Москву. Здесь он начинает служить в Казанском соборе на Красной площади, настоятелем которого был его единомышленник Иван Неронов. Благодаря своей энергии, дару убеждения и богословской начитанности Аввакум сразу же занял видное место во влиятельном кружке «ревнителей древнего благочестия». Это почти совпало по времени с началом реформ патриарха Никона. После заключения Неронова в Спасокаменный монастырь Аввакум становится самым непримиримым противником нововведений патриарха, хотя ранее их объединяли многие воззрения на порядок богослужения (литургии) и на необходимость благочестивого поведения священнослужителей и прихожан.
Не принимая новых обрядов, Аввакум стал служить литургию на сеновале в доме Неронова. Его схватили и отправили в московский Андроньевский монастырь, где морили голодом, пытали, требуя признания церковных реформ. Но Аввакум был непримирим. В сентябре 1653 года его сослали в Сибирь. Последовательно выступая против церковных «новин», Аввакум тем не менее пользовался расположением царской семьи, где ценили его искренность и убежденность. По настоянию царя и царицы протопоп был сослан нерастриженым, т. е. сохранившим священнический сан. Это позволили ему некоторое время служить по старым обрядам в Вознесенской церкви в Тобольске. По доносу он был схвачен и отправлен в более отдаленную ссылку на Лену, которая вскоре была заменена Забайкальем. В этой глуши Аввакум полностью оказался во власти жестокого воеводы Пашкова, который обрек опального протопопа и его семью на голод и мучения. Но Аввакум продолжал свои обличения, в которых доставалось и суровому воеводе. Именно отсюда слава Аввакума как борца за правду и стойкого противника церковных реформ разнеслась по всем просторам Московского государства, достигнув и столицы.
На первый взгляд может показаться, что сопротивление приверженцев старых обрядов церковной реформе объяснялось чисто догматическими соображениями, начетническим педантизмом. В самом деле, так ли уж важно, даже с точки зрения церковно –богословской креститься двумя или тремя перстами писать «Исус» или «Иисус», произносить аллилуйя два или три раза ! А ведь в открытой полемике споры велись именно вокруг этих и им подобных вопросов . Сам Аввакум в полемическом увлечении клялся умереть « за единый аз». Однако действительные причины ожесточенного сопротивления реформе были значительно более серьезными. С другой стороны, и те жестокие репрессии, которым подвергались старообрядцы вряд ли были бы возможны, если бы и сторонники реформы видели в своих врагах только упрямых начетчиков. Сами участники борьбы прекрасно понимали, что сущность спора лежит за пределами вопроса об обрядности и написания богослужебных книг. Ещё глубже и значительнее были объективные причины раскола не осознанные самими его участниками а даже вождями. Не следует думать, что Неронов Аввакум и их единомышленники были вообще против всяких изменений в богослужебной практике или в богослужебных книгах. В сущности, они то первые и начали проводить некоторые изменения в современной им обрядности . Они не были и принципиальными противниками исправления книг, только считали авторитетными не современные греческие книги, а древние греческие рукописи. В конце концов ожесточенная борьба «ревнителей благочестия» против Никона и его реформ объяснялось именно тем, что Никон ограничился лишь формальным исправлением книг и обрядов, в то время как, по мнению некоторых «ревнителей благочестия», в исправлении нуждались в первую очередь не книги и обряды, а самый церковный быт, нравы духовенства и – шире- неустройства русской жизни в целом. Глубоко противоречили убеждениям «ревнителей» и вводимые Никоном порядки церковного управления: они мыслили его на демократических началах выборности и широкой, многообъемлющей соборности, а Никон поощрял ставленничество, укреплял патриаршее единовластие.
Не случайно в постановлении собора 1666-1667 годов Аввакуму и его сторонникам вменялось в вину вовсе не приверженность к старым обрядам или старым книгам, а покушение на авторитет самой церкви, то, что они «возмущают народ буйством своим». Поэтому собор недвусмысленно назвал Аввакума «мятежником». И хотя на допросе Аввакум на вопрос «православна ли церковь» дипломатически ответил, что «церковь православна, а догматами церковными… искажена», однако в других случаях он выражал свое отношение к церкви более решительно, называя ее «разбойничьим вертепом». Вслед за Аввакумом и слушавшие его проповеди отзывались о церкви весьма нелестно: «В некоторое время и конюшня-де иные церкви лучше!».
Существенным основанием для осуждения деятельности Никона со стороны Аввакума и его единомышленников было то, что нравы, насаждаемые патриархом в церкви, еще больше развращали духовенство, стремившееся во всем подражать своему «великому государю». Красноречивым свидетельством морального облика деятелей реформированной церкви является челобитная Соловецких монахов: «Прежней архимандрит Варфоломей до конца святую обитель… пиянством, и бесчинством, и житием с послушником своим .. обругали… и нас, убогих, не по делу всячески напрасно и бесчеловечно оскорбляли».
Не последнюю роль в расхождении между «ревнителями благочестия» и правящей церковной партией, а затем царской властью и обрядов, освященных веками, и признать превосходство греческой церкви больно задевало и оскорбляло и оскорбляло национальное чувство многих русских людей XVII века. Аввакум и его приверженцы были воспитаны на теории «Москва – третий Рим», свято верили в превосходство над другими странами Руси, сумевшей сохранить свою независимость, и не соглашались искать образец в греческой земле, поскольку Византийская империя не смогла устоять против натиска внешних врагов.
Кроме того, поскольку греческая церковь по Флорентийской унии 1439 года пыталась объединиться с католической церковью ценой некоторых уступок, «ревнители благочестия» опасались вторжения на Русь особенно ненавистной им «латинской ереси». Реформа воспринималась ими поэтому как оскорбление чувства национального достоинства, как покушение на чистоту культуры, национальную самобытность. Никона ненавидели, в частности, за то, что он «устрояет всё по фряжскому, сиречь по неметцкому», то есть на иностранный образец (согласно широкому значению слова «немец» в ту эпоху), а сами приверженцы Никона в сознании раскольников были «немцы руския». Эти чувства соответствовали настроениям посадских людей. Еще в XVI веке «захватив в свои руки торговые пути, произвольно возвышая цены на свои произведения, понижая на русские, англичане оказывали презрительное обхождение русскому народу и через то возбудили против себя неудовольствие». Поскольку иностранные обычаи насаждались сверху, феодальной властью, это вызывало сопротивление простых русских людей XVII века.
Но самой важной объективной причиной возникновение «раскола» как общественного
движения, переросшего рамки небольшого кружка «ревнителей благочестия» и даже сферу всей церкви, явилось то, что в результате реформы еще больше укреплялась власть феодальной знати, еще больше усиливалась эксплуатация крестьянства и посадского населения. Вот почему движение «раскола» в конечном счете слилось
с протестом народных масс.
«Раскол» был пестрым по своему социальному составу движением, он объединил на первых порах все слои населения феодальной Руси, недовольные укреплявшимся дворянским государством – его пыталась использовать в своих интересах лишенное былых привилегий боярство, к нему примкнули богатые «гости», стрелецкое войско; оно привлекло часть высшего духовенства – всех, кто по тем или иным причинам был недоволен Никоном.
После собора 1666-1667 года споры между сторонниками и противниками реформу были перенесены в гущу народных масс и чисто религиозное движение приобрело социальную окраску. Силы споривших между собой никониан и старообрядцев были неравны: на стороне никониан находилось церковь и государственная власть, в то время в то время как их противники располагали только одним средством нападения и защиты – словом. Обоих уроженцев Нижегородского уезда природа наделила недюжинным умом, властным характером, фанатичной верой в правоту своих взглядов и нетерпимостью к мнению других. Никон преследовал инакомыслящих во время своего патриаршества. Аввакуму, не обладавшего властью, оставалось лишь грозить своим противникам «перепластать их во един день», и прежде всего Никона, «того собаку рассекли бы начетверо, а потом бы никониян тех».
После того, как Никон оставил патриаршество, царь стал продолжателем дела, начатого патриархом. Надежды ревнителей на то, что с уходом Никона прекратятся «мудрования», не оправдались. Церковный собор 1666-1667 объявил проклятие всем противникам реформы, предал их суду «гражданских властей», которые должны были руководствоваться статьей Уложения 1649 года, предусматривавшей сожжение на костре всякого, «кто возложит хулу на господа Бога». В разных местах страны запылали костры, на которых гибли ревнители старины. Подвижнической смертью погиб и протопоп Аввакум. Вся жизнь Аввакума была героическим служением идее, и умирал он, конечно, не за «единый аз», а за нечто гораздо для него более важное и дорогое. После многолетнего заточения в земляной тюрьме он был сожжен на костре в 1682 году.
Противостояние Никона и Аввакума не было только противостоянием двух сильных личностей, но с исторической точки зрения это была борьба церковно-феодальной верхушки с пробуждающимся самосознанием народа.
Список использованной литературы.
1. Н.М.Никольский. История Русской церкви. М.:1930.
2. Н.Ф.Каптерев. Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов. Сергиев Посад, 1913.
3. Н.И.Павленко. История России с древнейших времен до 1861 года. М.:1980.
4. Энциклопедия для детей. История. М.:1997
5. Житие протопопа Аввакума. М.:1959.
6. С.М.Соловьев. История России. т. XI,СПб. 1880.
|
