Книга: Этика и эстетика

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ УКРАИНЫ

ХАРЬКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

ЭТИКА И ЭСТЕТИКА

Харьков

ИД «ИНЖЭК»

2004

СОДЕРЖАНИЕ

Введение......................................................................................................... 6

Тема 1. Предмет этики. Особенностифункционирования морали............. 7

1.Этика — наука о морали и нравственности

2.Структура морали и ее основные элементы

3.Особенности функционирования морали

Тема 2. Основные этические учения............................................................. 23

1.Основные этические учения в истории религий.

2.Этические представления в философии.

3.Развитие этики в XX веке.

Тема 3. Этические категории........................................................................ 54

1.Категории морального сознания и деятельности (долг и совесть, честь и достоинство) как проявления моральной свободы.

2.Добро и зло.

3.Мировоззренческие и моральные аспекты жизни и счастья.

Тема 4. Основные этические проблемысовременности.............................. 73

1.Приоритет личности в XXI веке и новые проблемы

2.Развитие науки и техники в XX веке: «горячие точки морального фронта»

Тема 5. Национальная этика. Семейная этика. Религиозная этика. Биоэтика 84

1.Национальная этика. Семейная этика.

2.Религиозная этика. Биоэтика.

Тема 6. Определения и сущность понятия «Эстетика». Основные эстетические категории..................................................................................................... 112

1.Предмет и структура эстетики.

2.Функции эстетики.

3.Эстетическое как основная категория эстетики.

4.Система категорий и понятий эстетики.

Тема 7. История эстетической мысли. Основные эстетические концепции XIX - XX вв...................................................................................................................... 125

1. Генезис эстетической мысли:от античности до Нового времени.

2.Взгляды просветителей на проблемы эстетики.

3.Ведущие концепции представителей немецкой классической эстетики.

4.Основные эстетические концепции XIX — XX вв.

Тема 8. Искусство как социальныйфеномен 143

1.Понятие искусства и его специфика.

2.Социальная сущность искусства и его основные функции.

3.Взаимодействие содержания и формы в искусстве.

4.Принципы классификации видов искусства.

Тема 9. Искусство XX века в контексте европейской эстетики. Основные положения постмодернистской эстетики....................................................................... 155

1.Искусство XX века, его сущность и новые качества. Модификация реализма.

2.Искусство модернизма - поиск новых художественных методов.

3 Анализ основных направлений модернизма: кубизм, абстракционизм, экспрессионизм, сюрреализм и др. 4. Постмодернизм: углубление эстетическихэкспериментов в XX веке.

Послесловие

Литература

Тема 1. Предмет этики..

ВВЕДЕНИЕ

Чрезвычайная актуальность нравственной проблематики, характерная для настоящего времени, обусловливает интерес ко всем аспектам ее этического исследования. Девальвация моральных ценностей как очевидный сегодня печальный результат развития нашего общества определяет необходимость восстановить прерванные культурные традиции, реализовать приоритет общечеловеческого, что в немалой степени зависит от нашей способности разобраться в специфике исторического становления морали и этической рефлексии. Эта способность (или, по крайней мере, стремление к ее приобретению) должна быть присуща любой развитой личности, поэтому высшее образование без изучения нравственного опыта человечества будет неполным.

Этика и эстетика не подменяют живого человека в его индивидуальных нравственных усилиях и не снимают с личности ответственность за принимаемые решения. Данный курс может помочь только тому, кто нуждается в помощи. Предметы становятся действенными в той степени, в какой они получают продолжение в нравственной активности тех, кто имеет с ними дело, изучает их.

ТЕМА 1. ПРЕДМЕТ ЭТИКИ. ОСОБЕННОСТИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ МОРАЛИ

1.Этика - наука о морали и нравственности

2.Структура морали и ее основные элементы

3.Особенности функционирования морали

Слова «этика», «мораль», «нравственность» часто употребляют как синонимы, но в философии их принято различать. Этику следует рассматривать как самостоятельную философскую науку, предметом изучения которой является мораль. Но так как этика еще и формирует само моральное состояние субъекта, ее называют учением о морали и нравственном освоении человеком действительности, или, как считает ряд ученых-этиков, - теоретической рефлексией морального сознания человека о самом себе.

Сам термин «этика» (отгреч. «обычай», «нравственный характер») впервые употребил Аристотель для обозначения особой области исследования - «практической философии», в которой главной задачей было научить человека достойной и правильной жизни.

Но не его следует считать первым «этиком». Еще до Аристотеля различными проблемами морали активно занимался его учитель Платон, а также учитель самого Платона — Сократ. Словом, в V веке до нашей эры этические исследования начинают занимать важное место в духовной культуре.

Разумеется, появление интереса к этим исследованиям было не случайным, а явилось следствием социально-экономического и духовного развития человечества. В предшествующий период, на протяжении тысячелетий, был накоплен первичный мыслительный материал, который закреплялся, главным образом, в устном народном творчестве — в мифах, сказках, религиозных представлениях первобытного общества, в пословицах и поговорках. Он содержал первые попытки отразить, осмыслить отношения между людьми, отношения человека и природы, представить место человека в мире.

В самостоятельную науку этика выделилась в конце XVIII в. Огромную роль в этом процессе сыграл выдающийся немецкий философ Иммануил Кант. Именно он фактически отметил длительный, сложный период становления этики как самостоятельного учения. В отличие от своих предшественников, пытавшихся так или иначе обосновать решение нравственных проблем ссылками на психологию, антропологию, богословие, немецкий философ утверждал, что этика ничего не заимствует из других наук о человеке, а законы, принципы морали существенно отличаются от эмпирического знания и до всякого опыта (apriori) заложены в нашем разуме. Кант стремился разработать«чистую моральную философию» как совершенно самостоятельную науку. По его мнению, нравственное поведение должно совершаться не из склонности, выгоды, подражания, а из одного уважения к нравственному закону, этика — это учение не о сущем, а о должном. Моральная философия исследует совершенно другой мир — мир свободы. Если физика есть наука о законах природы, то этика — наука о законах свободы.

Вот, пожалуй, в самом кратком изложении сущность принципиально нового отношения Канта к этике, нравственности.

Но это вовсе не означает, что этика как наука сегодня обрела свою завершенность. Знание о морали формируется постоянно, чему способствуют новые исследования не только ученых-этиков, но и философов, социологов, богосло­вов, психологов, историков, педагогов — всех, кто обращается к проблемам человеческого бытия.

Например:

—философия способствует не только выявлению мира нравственных ценностей, но и постижению их человеком;

—психология анализирует нравственные чувства, их роль в духовном мире людей;

—религия (богословие) рассматривает все проблемы морали специфически с точки зрения веры, исходя из догматов Священного писания;

—педагогика стремится разобраться в нравственном мире человеческой личности, выделяет мотивы поступков, дает рекомендации в воспитательном процессе.

Таким образом, этика стремится не только выявлять сущность морали, но и координировать исследования морали различными науками.

Сама по себе этика не создает определенные нормы, саму мораль, а стремится выяснить происхождение и природу морали, критерии нравственных ценностей, сущность человеческих добродетелей. Ее главным вопросом является проблема моральной свободы и морального выбора (соотношение целей, средств и результатов).

Выявление основных компонентов и характера взаимоотношений между ними очень важно для анализа любого явления — общественного или природного. Последнее в полной мере относится и к морали. При анализе такого сложного явления неизбежно возникновение различных подходов, неодинаковых точек зрения. Однако большинство современных исследователей признает наличие в морали двух относительно самостоятельных сфер: морального сознания и нравственной практики, в процессе которой и реализуются нравственные идеи, чувства.

Кратко рассмотрим, что из себя представляет каждая из названных сфер.

Моральное сознание представляет собой своеобразный сплав чувств, представлений, в котором специфически выражаются наиболее глубокие, основополагающие стороны человеческого существования,— отношения индивида с другими людьми, с обществом, с миром в целом. Специфика выражается в таких соответствующих понятиях, как добро и зло, справедливость, совесть, достоинство и другие, в устремленности к высшим ценностям.

В зависимости от носителя моральное сознание подразделяется на индивидуальное и общественное.

Отправной точкой для исследователя является «живой», конкретный человек, да и сама мораль обращена, прежде всего, к индивиду. Поэтому нам следует в первую очередь рассмотреть внутренний мир отдельного человека. Со времен античности в человеческой душе выделяли три части: разумную, волевую и чувствующую. В соответствии с этим мы можем указать три базовых компонента индивидуального морального сознания. Первый из них - понятия, представления о добре и зле, долге, совести, о высших ценностях, рациональная часть индивидуального морального сознания. Еще Сократ и Платон подчеркивали важную роль разума в нравственной жизни человека. Именно разум вырабатывает стратегию нравственного поведения, анализирует ту или иную ситуацию, тактику конкретных действий. И в повседневном общении понятия «разумный человек» и «человек нравствен­ный» нередко рассматриваются как синонимы. Заблуждения, просчеты разума могут привести к печальным последствиям. Разум в определенных ситуациях может «обуздывать» страсти. «Блажен, когда все страсти у разума во власти»,- гласит народная пословица. Однако всегда ли нам приятен человек, который живет «одним рассудком»? Не является ли такой человек олицетворением холодности и даже равнодушия? Кроме того, стоит обратить внимание и на то, что нередко встречаются ситуации, когда одного разума недостаточно, он «буксует». Эти ситуации бывают при недостатке информации о том или ином событии или о том или ином индивиде, а также при дефиците времени. Ведь в повседневном общении мы порой едва ли не молниеносно выдаем оценку тому или иному поступку. Здесь на помощь разуму приходят нравственные чувства (чувства совести, долга, справедливости и т. д.) — второй компонент индивидуального морального сознания.

Роль чувств также велика в нравственной жизни человека. В них аккумулируется его нравственный опыт. Именно они улавливают те оттенки поступков, ситуаций, которые «холодный» рассудок просто не замечает, они же являются мощным стимулятором тех или иных действий, перевода намерений в конкретные поступки. Представители этического сенсуализма (Шефтсбери, Юм и др.) в противовес этическому рационализму подчеркивали (а порой и абсолютизировали) значение нравственных чувств в жизни человека.

Сам собой напрашивается вывод о том, что для настоящей нравственной жизни важно гармоническое взаимодействие разума и чувств. Впрочем, они не существуют изолированно друг от друга и вместе образуют моральные убеждения личности.

Нередко у человека имеются вполне достойные убеждения. Но в реальной деятельности они практически не реализуются. Классический пример - гоголевский Манилов. Подобные случаи побуждают нас вспомнить о третьем компоненте морального сознания - воле, которая проявляется в стойкости, решительности, определенном психическом настрое и готовности на конкретные поступки.

Таким образом, мы рассмотрели три исходных компонента морального сознания. Впрочем, и в публицистике, и в научной литературе нередко говорят о вере в торжество добра, справедливости, в существование самих высших нравственных ценностей, об интуиции как о прозрении в понимании сущности моральных явлений, о нравственных потребностях и др. Но, судя по всему, последние проявления нравственной жизни можно свести к различным сочетаниям первых трех компонентов.

Хорошо известно, что человек не может существовать и, следовательно, развивать свои нравственные качества, реализовывать свою свободу, свои нравственные убеждения иначе, как в обществе. Редкие случаи воспитания маленьких детей дикими животными убедительно свидетельствуют об этом. Индивидуальное моральное сознание формируется во взаимодействии с общественным моральным сознанием, носителем которого является общество в целом. Хотя, видимо, следует признать, что различные социальные группы вносят неодинаковый вклад в его развитие. Междуиндивидуальным и общественным моральным сознанием существует весьма сложное взаимодействие, взаимообогащение, которое осуществляется в повседневном моральном творчестве, в утверждении тех или иных нравов, привычек, обычаев. Общественное моральное сознание нельзя свести к простой арифметической сумме. Не все проявления индивидуальной нравственной жизни становятся достоянием общественного морального сознания и, наоборот, в индивидуальном моральном сознании явно не может закрепляться весь сложный мир нравственных ценностей. К тому же общественное моральное сознание в значительно большей мере использует опыт нравственных исканий предшествующих поколений, которые уже на ранних этапах человеческой истории в различных памятниках культуры зафиксировали исходные моральные принципы, чтобы и общество, и личность окончательно не «заплутали» на «крутых поворотах истории», в периоды смут и потрясений.

Общественное моральное сознание не является аморфным образованием, а имеет свою структуру. Отметим ее наиболее простой вариант, который включает в себя обыденное моральное и теоретическое моральное сознание. Первое стихийно возникает (в зачаточном виде) еще в первобытном обществе. Второе складывается в значительной мере целенаправленно с отделением умственного труда от физического, с появлением профессий, представители которых специально рассматривали различные проблемынравственной жизни, занимались обучением и воспитанием молодежи (это священнослужители, философы, учителя, драматурги и т. д.). В теоретическом моральном сознании главную роль играет нравственная философия (этика). По своей сути обыденное моральное сознание представляет собой наши повседневные суждения по различным проблемам морали и соответствующие оценки, нравственные чувства. Обыденное моральное сознание, его понятия отличаются известной размытостью, нечеткостью, противоречивостью, большей «увязанностью» с практическими, непосредственными нуждами людей (добро нередко отождествляется с пользой). Теоретическое моральное сознание в большей степени нацелено на центральные вопросы человеческого бытия, характеризуется большей четкостью, последовательностью, рациональностью и системностью.

Между обыденным и теоретическим моральным сознанием очень сложно провести «китайскую стену»: они находятся в теснейшем взаимодействии. Необходимо иметь в виду, что в нравственной жизни большую роль играют чувства, вера, которые, так или иначе пронизывают все уровни морального сознания.

Мораль существует не только в виде сознания. Нравственные чувства и представления проявляются в самых разнообразных действиях, в которых и выражается отношение к другим людям, к обществу в целом, наконец, к самому себе. Словом, можно считать, что нравственные отношения и представляют собой нравственную практику.

Но нравственные отношения являются одним из видов отношений, которые существуют в обществе. В этом плане близка мысль Аристотеля о том, что «всякое государство представляет собой своего рода общение» и что существует множество видов общений, главным из которых он считал (и с этим можно поспорить) общение политическое. Очевидно, что общение и отношения — понятия весьма близкие (возможно, имеются и другие варианты перевода с греческого).

В чем специфика нравственных отношений?

Во-первых (это напрашивается само собой), в процессе этих отношений воплощаются нравственные ценности, жизнь индивида соотносится с высшими ценностями. Во-вторых, нравственные отношения возникают не сти­хийно (как, например, нередко это бывает с хозяйственным отношениям, отношениями к природе и так далее, которые часто осуществляются, можно сказать, механически, без должного осмысления), а целенаправленно, сознательно, свободно. Можно без особых раздумий покупать товары, получать зарплату (раздумий, конечно, в смысле определения их места в общественной жизни), но вряд ли можно стихийно быть добрым, ответственным, справедливым. Последнее требует соотношения конкретных поступков, ситуаций с высшими нравственными ценностями. Наконец, в-третьих, нравственные отношения не существуют, как правило, в чистом виде, сами по себе, а являются компонентом, стороной отношений хозяйственных, политических, религиозных и т. д. Добро, например, реализуется в процессе самых разнообразных действий (какая-то помощь, совет, поддержка и др.), а не в виде праздных мечтаний. В этом плане нравственные отношения в значительной степени зависят от характера отношений личности и общества, которые существуют в данной исторической эпохе, в конкретной стране, от политического устройства, основ экономической жизни. На нравственные отношения откладывают свой отпечаток особенности культуры, той или иной религии (например, нравственная жизнь мусульманина и христианина в деталях, конечно, не будет одинаковой), нации.

Устойчиво повторяющиеся компоненты нравственных отношений (отношения к труду, дружбы, родителей к детям, отношения мужчин и женщин и др.) часто фиксируются в различных традициях, обрядах, обычаях, которые, как правило, приобретают национальную, историческую, культур­ную окрашенность (например, говорят о немецкой пунктуальности, восточном гостеприимстве, известна специфика межличностных отношений японцев, американцев и др.).

Между моральным сознанием и нравственными отношениями имеется теснейшая взаимосвязь. Можно сказать, что они не могут существовать друг без друга. С одной стороны, в нравственных отношениях реализуются нравственные чувства и представления. С другой, сами эти чувства и представления «воздуха, если они не будут реализованы в определенных отношениях, не пройдут в них своеобразную обкатку.

В процессе становления морали, ее выделения в относительно самостоятельную область культуры установился определенный ряд функций, который для нее присущ в настоящее время. Выделим, на наш взгляд, основные.

1, Пожалуй, исходной можно считать оценочную функцию морали. Но оценочная функция характерна не только для морали, но и для искусства, религии, права, политики и д р. В чем, же состоит специфика оценочной функции морали? Прежде всего, в том, что оценка производится через призму особых понятий морального сознания: о добре и зле, справедливости, долге, совести и т. д. В моральном сознании сущее сопоставляется с должным. Моральные оценки носят универсальный характер и распространяются фактически на все (за редким исключением — об этом позже) действия человека. Этого нельзя сказать о праве (например, можно ли с позиций Уголовного кодекса осудить бестактность, грубость, неуважительное отношение к кому-либо? Думается, нет). Точно так же не везде уместны и политические оценки. Определенные ограничения суще­ствуют лишь там, где действия производят под давлением, угрозой, под влиянием какого-либо аффекта (страха, ревности). Наконец, необходимо отметить, что моральная оценка опирается на моральные убеждения индивида и авторитет общественного мнения.

2. Познавательная функция морали. Она не имеет такого же значения, такой же интенсивности, как оценочная, но теснейшим образом с ней переплетается. В частности, когда индивид оценивает поступки других или свои собственные, он неизбежно получает известное (неполное, конечно) представление о внутреннем мире, как своем собственном, так и других людей. Когда мораль дает оценку общему состоянию нравов, она в определенной мере открывает нам, насколько действия государства соответствуют высшим общечеловеческим ценностям, стратегическому направлению развития истории. Кроме того, следует иметь в виду, что нравственные качества являются необходимым условием всякого познания, особенно научного. Ученый, страдающий необъективностью, склонный к обману, чрезмерной зависти, корыстолюбию, может исказить (под всякими предлогами) результаты опыта, обмануть других или (под действием чрезмерной одержимости к славе, корысти и т. д.) самого себя.

Конечно, необходимо помнить, что познавательная функция морали осуществляется несколько иначе, нежели познание в науке. Оно в значительной степени образно, размыто, в нем гораздо большую роль играют чувства, вера, интуиция. В научном же познании доминирует разум.

3. Мировоззренческая функция морали. Как мы уже отмечали, мораль не может быть сведена к простым нормам. Она должна обосновывать, «оправдывать» эти нормы,указывать, во имя чего они должны выполняться, то есть моральное сознание неизбежно выходит на высшие ценности, на вопросы о смысле жизни. Но для решения последних очень важно выявить место человека в мире. А последнее невозможно без какого-то (пусть даже наивного, как было в прошлом) представления о мире в целом. С.Н. Булгаков отмечал, что человек, для того чтобы понять самого себя, должен знать, «что же представляет собой наш мир в целом, какова его субстанция, имеет ли он какой-либо смысл и разумную цель, имеет ли какую-либо цену наша жизнь и наши деяния, какова природа добра и зла и т. д.».

Представление о мире в целом (мировоззрение) невозможно построить на одних лишь выводах науки, ибо они неполны. Научная картина мира и мировоззрение — это совсем не одно и то же. Мировоззрение формируется не только на основе знания, но и включает в себя сложную гамму чувств, представляет из себя своеобразный образ мира. В моральном сознании (прежде всего, в нравственной философии) мировоззрение формируется через призму специфических понятий: мир рассматривается добрым или злым (или нейтральным, в лучшем случае, по отношению к человеку), упорядоченным или хаотичным и т. д. От характера представления о мире зависит понимание вопроса о смысле жизни и счастье человека, понимание природы добра и зла, справедливости и т. д.

4. Воспитательная функция — одна из важнейших функций морали. Без процесса воспитания — непрерывного, довольно интенсивного и целенаправленного — невозможны существование общества и становление отдельной человеческой личности. Однако необходимо подчеркнуть, что в центре воспитания стоит воспитание нравственное, которое и формирует духовный стержень личности. Более подробно нравственное воспитание будет рассмотрено в соответствующей лекции.

5. Регулятивная функция морали является своеобразным синтезом всех других функций, ибо в конечном итоге задача морали состоит в направлении помыслов и действий отдельного человека. Но, как известно, поведение индивида регулирует не только мораль, но и право, религия, искусство, политическое сознание и др. Однако именно мораль предоставляет человеку наиболее важные, глубинные ориентиры, именно моральные ценности являются центром всего духовного мира личности и оказывают большое воз­действие на ее политические позиции, на отношение к существующему праву (правосознание), на оценку тех или иных религиозных учений или произведений искусства.

Специфику регулятивной функции морали можно выделить в следующем. Во-первых, мораль регулирует практически все сферы жизнедеятельности человека (чего нельзя сказать о праве, эстетическом сознании, политике). Во-вторых, мораль предъявляет к человеку максимальные требования, требует от человека «равнения» на нравственный идеал, который сам по себе (по определению, в противномслучае он просто не идеал) недосягаем. В-третьих, регулятивная функция морали осуществляется с опорой на авторитет общественного мнения и моральные убеждения (прежде всего — совесть) человека.

Отмечая важность регулятивной функции морали, в то же время необходимо признать, что и мораль не всесильна. Об этом свидетельствует и многочисленные преступления и повседневная грубость, бестактность. Причин этому немало. Отметим, что и моральное сознание отдельных индивидов имеет явно недостаточный уровень развития, и общественное мнение может ошибаться, обуреваемое далеко не моральными устремлениями (говорят же об эффекте толпы). Кроме того, условия жизни порой подавляют моральные чувства. Можно ли требовать строгой честности от женщины, у которой дети умирают от голода? Бывают и другие обстоятельства подобного рода.

Таким образом, в этике подвергаются осмыслению разнообразные вопросы, в том числе вопросы о том, откуда взялись нравственные предписания, способен ли человек жить по заповедям, которые он сам провозглашает? Этика учит оценивать всякую ситуацию так, чтобы сделать возможными этически (нравственно) правильные поступки. Она воспитывает в человеке призвание соотносить сущее с должным. Этика исследует, что в жизни и в мире обладает ценностью, ибо этическое поведение состоит в реализации, осуществлении этических ценностей. Этика помогает пробуждению оценивающего сознания.

ТЕМА 2. ОСНОВНЫЕ ЭТИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ

1.Основные этические учения в истории религий.

2.Этические представления в философии.

3.Развитие этики в XX веке.

Воспитание нравственности начинается с усвоения этических правил, которые выработало человечество и которые действенны для всех времен и народов. Однако в критических ситуациях не всегда можно опереться на готовые решения, общие предписания не всегда помогают индивиду найти правильное жизненное решение. Человек сам решает, как поступить в той или иной жизнен­ной ситуации. Он сам определяет, что является нравствен­ным для него в данном случае. Человеческая природа такова, что человек одинаково способен и на добро, и на зло. Этически ценным (добрым) признается поступок такого человека, который предпочитает злу добро в конкретной ситуации, но непременно по свободному выбору.

С именем Моисея связан один из древнейших и самых распространенных кодексов нравственного поведения, состоящий из десяти заповедей, что и стало его обозначением (Десять заповедей — Декалог). Моисей — законодатель еврейского народа, основатель религии иудаизма. Общей основой Декалога являются десять заповедей, которые содержат самые общие религиозно-нравственно-юридические принципыповедения. Именно благодаря им Моисей приобрел известность, выходящую далеко за пределы еврейско-иудаистской культуры, и стал одним из учителей человечества.

Основная жизненная миссия Моисея, в рамках которой разворачивается его религиозная и нравственно-законодательная деятельность,— вывести евреев из египетского рабства. В течение долгих странствий по пустыне Моисей является предводителем своего народа, наставляя и защищая его, подавляя его гнев и ропот, творя справедливость и укрепляя в нем сознание богоизбранности, приучая его к нравственной, юридической и ритуальной дисциплине. Если в этническом смысле евреи происходят от Иакова (Израиля), то в историческом смысле они происходят от Моисея.

Выступающий в роли вождя и учителя народа оказывается в нравственно двусмысленном положении, поскольку святой, считающий себя святым, святым не является. Бог освобождает Моисея от такой двусмысленности тем, что берет на себя ответственность за его высокую миссию. Сомнения же Моисея относительно своих прав и способностей быть предводителем народа говорят о его высоких моральных качествах.

Первые три заповеди Декалога предписывают почитать одного лишь Яхве, запрещают создавать других богов, предостерегают от необязательного отношения к указаниям Бога. Четвертая заповедь («Помни день отдохновения») является исключительно важной с точки зрения связи Бога и народа, и в то же время это — день, в который передлицом Бога уравниваются все в пределах Израиля, независимо от их социального статуса. В субботнем отдохновении духовное единство Израиля перед Богом находит свое предметное воплощение. Пятая заповедь предписывает почитание отца и матери. В контексте Десятисловия она приобретает особый смысл и призвана подчеркнуть, что новые религиозно-национальные предписания нравственного поведения не отменяют родственных обязанностей, вековечного закона почитания родителей.

Последующие заповеди (с шестой по десятую) регулируют нормы отношения человека к ближним, понимая под ближними всех представителей своего народа и только их. Без этого отождествления ближнего с сыном своего народа нельзя понять своеобразие этики Моисея. Единство народа и его сплочение вокруг единого Бога, помимо прямого поклонения Богу в установленных и для всех обязательных формах, обеспечивается едиными законами. Противоречивые отношения народа и Бога регулируются по законам справедливости. В содержательном плане справедливость, задаваемая принципами Декалога, является равным возмездием. Речь идет об уходящем корнями в родоплеменные отношения принципе талиона, или воздаяния равным за равное. Пять заповедей, образующих вторую часть Декалога,— не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не лжесвидетельствуй, не пожелай ничего, что принадлежит твоему ближнему, задают основную меру справедливости. Именно их признаниев качестве основы общественной жизни является главным признаком богоугодности народа, а их соблюдение — критерием нравственно достойного поведения.

Декалог представляет собой документ эпохи, когда общественное сознание оставалось синкрегичным, не расчленялось на обособленные формы — религию, мораль и право. Нравственные требования в нем даны вместе с их религиозным обоснованием и юридическими следствиями. Они сформулированы Богом, отсюда их безусловный характер. Не подлежащая обсуждению и не допускающая отклонений обязательность этих требований гарантирована тем, что они являются одновременно суровыми юридическими законами. С этим также связаны некоторые особенности Декалога. В Декалоге награды и наказания распространяются на далекое потомство, что противоречит идее индивидуальной нравственной ответственности. Декалог не знает идеи загробного воздаяния или иной перспективы, призванной гарантировать награду за добродетель поведения.

Моисей как законодатель делал ставку на принудительную силу закона. Он исходил из основного убеждения, согласно которому путь к человеческому благополучию и согласию лежит через справедливое общественное устройство, верховенство закона. Законы Моисея — законы Израиля. Отношения к другим народам далеки от канонов Десятисловия. Они остаются враждебными. Разделение людей на своих и чужих не было изобретением

Моисея. Оно существовало задолго до него. Подобная жестокость оправдывается тем, что речь идет о народах, практикующих человеческие жертвоприношения и другие варварские обычаи.

Установления Декалога вошли в культуру как всеобщие требования, без первоначальных исторически обусловленных ограничений. Они стали важной составной частью нравственных канонов христианства и ислама, общечеловеческой основой нравственности. Это был великий духовный переворот, связанный с появлением монотеистической религии иудаизма. Субъектом этики Моисея является народ. И в этом качестве она является этикой справедливости. Милосердие в ветхозаветной этике не обрело самоценного значения, оно существует в связи со справедливостью, выступает как особая ее форма. Ветхозаветная мораль является суровой и беспощадной. Кротость Моисея выражалась не в жалости и прощении, а в том, что его гнев знает границы, задаваемые нормами справедливости, а его суровость не столь беспощадна, как она могла бы быть. Кротость, милосердие в этике Моисея - это справедливость как более мягкая по сравнению с неограниченной местью форма человеческих взаимоотношений. Декалог как программа достойной человека жизни говорит о том, что способность жить по законам, предначертанным Богом (законам спра­ведливости), делают человека человеком.

К основным этическим учениям относится учение Будды. Основными его источниками являются буддийская каноническая книга «Трипитака» («три корзины» закона) и поэма «Буддхачарита» («Жизнеописание Будды») великого классика буддийской санскритской литературы Асвагоши. Вся жизнь принца Гаутамы после того, как он стал Буддой, был посвящена проповеди учения и организации общинно-монашеской жизни. Он пришел к выводу, чего спасение достигается через освобождение от желаний. Исходным пунктом жизнеучения Будды является констатация того, что ни наслаждение жизнью, ни умерщвление страстей не ведут к блаженству. «Верную срединную дорогу» Будды нельзя уподоблять известному из греческой античности принципу меры. Для Будды, который вырос на индийской духовной почве, понятие блаженства соотнесено с представлением о жизни как цепи переходов из одного существования в другое в широком диапазоне от богов до обитателей ада. При этом каждое существование сопряжено со страданиями, хотя по этому критерию разница между различными сферами существования огромна. Такой образ мира обозначается термином сансара. Блаженство состоит в том, чтобы вырваться из круговорота рождений и смертей.

В основе жизнеучения Будды лежат четыре благородные истины, открывшиеся ему в знаменитую ночь просветления под смоковницей. Вот они: есть страдание; есть причина страдания; и есть прекращение страдания — нирвана; есть путь, ведущий к прекращению страдания,— правильная срединная дорога. Благородные истины говорят о том, что надо знать и что надо делать, чтобы стать благородным, нравственно чистым.

Первая благородная истина — о страдании. Рождение, болезнь, смерть, разлука с любимыми, невозможность иметь, чего хочется, словом, сама жизнь в ее многообразных проявлениях — от непосредственных ощущений до отвлеченных понятий — есть страдание. Будда снимает привычное различие между наслаждением и страданием. Все есть страдание, в том числе и то, что считается наслаждением. Вторая благородная истина — об источнике страданий. Источником является желание жизни. Третья благо­родная истина — о пресечении страданий. Состояние отсутствия, преодоленное™ страданий обозначается как нирвана. Будда избегал ответов на вопрос о сущности нирва­ны. Это было очень мудро. Нирвану можно охарактеризовать еще как покой в непривязанности. Покой в том смысле, что нирвана абсолютно непроницаема для желаний, страстей, душевной боли. Более ничего о ней сказать нельзя. В последующем в рамках буддийской философии была разработана целая теория нирваны. Четвертая благородная истина — о пути, который ведет к нирване, о верной срединной дороге, которая включает нормативную программу, охватывающую восемь ступеней духовного возвышения. Восемь ступеней срединной дороги Будды могут быть осмыслены как универсальная схема действий нравственно совершенствующейся личности.

Нравственное совершенствование по-буддийски можно истолковать как движение от индивидуально-личностной определенности к абсолютно-безличному началу. С этой позиции нравственной чистоты, совпадающей с вечностью, отношение к миру может быть только отрицательным. Поэтому все требования этики Будды являются запретительными, а в совокупности они представляют собой систематику нравственного отрешения от мира. Моральный кодекс сторонника Будды состоит из пяти запретов: буддистмирянин не должен убивать, воровать, жить нецеломудренно, лгать, употреблять опьяняющие напитки. Учение Будды нацелено на внутреннее самосовершенствование личности. В его основе лежат нравственные цели. При этом нравственность интересует Будду прежде всего в ее практическом действенном выражении, как путь спасения.

Древнекитайский мыслитель Конфуций предложил нормативную программу достойной жизни, которую можно кратко охарактеризовать как этику ритуала. По его мнению, именно ритуал способен соединить добродетель и счастье, волю отдельного человека и согласную жизнь всех в обществе. Учение Конфуция изложено в книге «Луньюй» («Суждения и беседы»). Конфуций является духовным отцом китайской нации. Его учение на протяжении почти двух с половиной тысяч лет пользуется в Китае безусловным признанием и почитанием.

Одно из основных понятий в его учении — жень («милосердие», «человеколюбие», «гуманность»). Иероглиф «жень» состоит из двух знаков, обозначающих соответственно человека и цифру два. Жень берет свои истоки и реализуется в отношениях человека с другими людьми. Мудрость состоит не в том, чтобы ставить несбыточную цель - убежать от людей, а в том, чтобы внести гармоничное начало в отношения между ними. На вопрос своего ученика: «Можно ли всю жизнь руководствоваться одним словом?» - Конфуций ответил: «Это слово - взаимность, не делай другим того, чего не желаешь себе». Конфуций по-своему сформулировал принцип, который в европейской культурной традиции получил название золотого правила нравственности. «Жень» как человеколюбие, взаимность в отношениях — общий принцип поведения. Его конкретным воплощением является ритуал. Слово «ритуал» может пониматься также как «правила», «церемонии», «этикет», «обряд». В самом общем виде под ритуалом понимаются конкретные нормы и образцы общественно достойного поведения.

Конфуций считал, что добродетель неразрывно связана с политикой, знания должны вести к процветанию государства, а наиболее достойным поприщем для ученого человека является сановная деятельность. Люди являются разными и по природным качествам, и по социальному статусу. Возникает проблема: как реализовать принцип равенства в отношениях между неравными людьми? Ритуал позволяет определять общественную соразмерность индивидов. Ритуал является и нравственной мерой поведения, поскольку он обеспечивает согласное существование людей.

В содержательном плане конфуцианский ритуал держится на двух основаниях: сыновней почтительности (сяо) и исправлении имен (чжен мин). По мнению Конфуция, образец и норму достойного поведения задает древность. Сыновняя почтительность рассматривается в аспекте взаи­моотношения поколений. Отец является для сына последней (и в этом смысле абсолютной) нравственной инстанцией. Конфуций придерживался мнения, что жажда перемен не должна посягать на культ предков. Изменения возможны и желаемы только в том случае, если на них получено согласие родителей. Одна из норм конфуцианского ритуала разрешает детям менять порядки, заведенные отцом, только через три года после его смерти. При размышлении над этой нравственной установкой следует учесть, что народ, который руководствовался ею, оказался самым многочисленным на земле. Сыновняя почтительность — краеугольный камень в здании китайской цивилизации.

Функцию выравнивания человеческих отношений в социальном пространстве выполняет концепция исправления имен, которая выражается так: «Государь должен быть государем, сановник — сановником, отец — отцом, сын — сыном». Более высокое положение в человеческой и социальной иерархии означает также более высокий уровень нравственной ответственности. Нравственные обязанности непременно становятся делом воспитания, образования, культуры.

Понятие благородного мужа (цзюнь-цзы) имеет у Конфуция два взаимосвязанных смысла: принадлежность к аристократии и человеческое совершенство. Принадлежность к аристократии сама по себе не гарантирует человеческого совершенства, ибо для этого необходима упорная духовная работа над собой. В то же время человеческое совершенство не закрыто и для тех, кому судьба предназначила долю простолюдина.

Благородный муж — средоточие всех высоких качеств, идеальная личность, как ее понимает Конфуций. Он стремится познать правильный путь (дао), всегда и во всем человеколюбив, думает о том, чтобы во всем следовать ритуалу, быть искренним и правдивым в словах, честным и почтительным в поступках, он постоянно учится. «После того как воспитанность и естественность в человеке уравновесят друг друга, он становится благородным мужем». То, как благородный муж строит взаимоотношения с другими людьми, можно выразить в трех предложениях: он относится ко всем ровно, одинаково; заимствует у окружающих только хорошее и сближается с лучшими; судит только самого себя. Предмет особой заботы благородного мужа — соответствие слова и дела. Дела благородного мужа должны предшествовать его словам. Благородный муж в этом смысле представляет собой воплощенный синтез нравственности и политики.

Благородный муж - нравственно самостоятельная и самодостаточная личность. Ему в учении Конфуция противостоит низкий человек (сяо жень). Это человек своевольный, грубый не только по внешнему виду и манерам, но и в том смысле, что для него ритуал, представления о человеческом приличии и достоинстве не стали определяющими мотивами поведения. Низкий человек - своего рода антиидеал. Подобно тому, как благородный муж создает сам себя в упорных трудах, низкий человек является результатом нерадения индивидов о самих себе. Но следует также учитывать, что в целом в отношении индивидуальных судеб людей не существует предопределения. Поэтому творить добро и противостоять злу - не единовременный акт человеческого бытия, а его непрерывное состояние.

Этические представления в философии

В истории культуры личность Пифагора занимает место наряду с великими религиозно-этическими реформаторами. Религиозно-этическое учение, жизнь и деятельность Пифагора известна на основании сохранившихся легенд.

Пифагором было создано весьма жизнеспособное сообщество. Имущество у пифагорейцев было общее. В общине царил абсолютный авторитет Учителя, и все стремились как можно точнее следовать установленным им доктринам. Все пифагорейцы верили в переселение душ и строго воздерживались от мясной пищи, бобов, некоторых видов рыбы и т. д. Их поведение было основано на многочисленных предписаниях изапретах, которые содержались в работах Пифагора. Учение Пифагора было секретным и сохранялось в тайне, книг у пифагорейцев не было, все излагалось в устной форме.

На основании фрагментов Аристоксена, в которых отражено учение Пифагора, можно составить представление о тех предписаниях, которым следовали пифагорейцы. «После божества более всего следует почитать родителей и законы, приготовив себя к этому не притворно, но искренне. Они (пифагорейцы) предпочитали пребывать верными отцовским обычаям и законам, даже если они намного хуже других». Для всех — и высших, и низших — у Пифагора было мудрое изречение: «следует избегать всеми средствами, отсекая огнем и мечом и всем, чем только можно, от тела — болезнь, от души — невежество, от желудка — излишество, от города — смуту, от дома — раздоры, и от всего вместе — неумеренность».

Пифагорейская система — это космос, в котором ничто не нарушает стройной и совершенной гармонии его частей. Учение о числе было одной из основ пифагорейской философии. Но собственно слова: «все есть число», впер­вые появляются только у Аристотеля, излагавшего основные положения пифагорейской философии. Трактаты Аристотеля — неоценимый источник по пифагорейской философии. От него дошло больше сведений о пифагорейцах, чем от всех его современников вместе взятых. Из того, что Аристотель говорит о числе, к Пифагору относят уподобление числам некоторых этических понятий.

Широкая увлеченность греков музыкально-теоретическими вопросами в основном объясняется той ролью, которую играла музыка в системе греческого образования и культуры в целом. Становление пифагорейцами связи между музыкой и математикой повлекло за собой включение гармоники в число математических наук и предопределило все дальнейшее развитие античной науки о музыке. На современников и последователей Пифагора большое впечатление произвел тот факт, что вещь, казалось бы, неуловимая — музыкальная гармония — подчиняется простым числовым соотношениям. Не случайно среди авторов музыкально-теоретических трактатов было так много выдающихся математиков: Архит, Евклид, Эратосфен, Птолемей. Пифагорейская теория музыки оставалась до конца античности главным образцом в этой области.

Пифагорейцы не ограничивались теоретической стороной музыки. Они считали музыкальное искусство одним из важнейших средств этического воспитания. По словам Аристоксена, они «использовали врачебное искусство для очищения тела, а музыку для очищения души». Хотя пифагорейцы применяли музыку для лечения различных болезней, прежде всего душевных, понятие «очищение» имеет здесь не только медицинский, но и религиозно-этический смысл. Усиление этического начала в греческой религии, связанное с именем Пифагора, влекло за собой постепенную замену старых ритуальных методов очищения другими, более тесно связанными с духовной жизнью человека.

Биографы Пифагора — Диоген Лаэрций, Порфирий и Ямвлих — единодушно говорят о том, что Пифагору не были чужды занятия медициной и он высоко ценил это искусство. Другой римский автор, Целий Аврелиан (Vb.), сообщает, что некоторые считают Пифагора первым, кто применил музыку для лечения болезней. Физиология и анатомия, возникающие в Греции на рубеже VI — V вв. до н. э., могли лишь частично удовлетворить стремление греческих врачей к рациональному объяснению причин болезни, и не только из-за своей неразвитости. Дело осложнялось еще и тем, что путем к такому объяснению греческая медицина считала познание всей природы человека, а эта задача была для нее совершенно непосильной. Пифагорейцы придавали большее значение предотвращению болезни, чем ее лечению. Их интересовали вопросы: каким должен быть образ жизни человека, чтобы он оставался здоровым, что он должен есть и пить, чем и сколько заниматься, чего избегать? Здоровье рассматривалось как особое состояние организма, которое достигается рациональными усилиями самого человека, такими, например, как физические упражнения, воздержание от излишеств в еде и питье и др.

В основе пифагорейской медицины лежали диетика, определявшая характер и дозировку пищи и учившая правильному чередованию работы и отдыха, гимнастика, которая поддерживала бодрость тела, и музыка, в целительную силу которой пифагорейцы твердо верили. Пифагорейцы чаще других употребляли мази, а лекарства применяли редко, в основном те, что предназначены для лечения нагноений, и уж почти совсем не прибегали к разрезанию и прижиганию. Главный результат пифагорейских изыскании в этой области - взгляд на здоровье как на гармонию всех элементов организма, наилучшее равновесие всех его сил и качеств - не только не отвергнут, но всячески поддерживается современной медициной.

Аристотель - величайший древнегреческий философ и ученый, который излагает этические представления, получившие название «этики добродетелей». Аристотелю удалось освоить основную массу знаний своего времени: логику, физику, математику, астрономию, естествознание, поэтику. Большую роль в истории философии сыграло учение Аристотеля о познании. Ему принадлежит заслуга в разработке вопросов логики. Проблемам мышления вообще Аристотель уделил много внимания, оставил фунда­ментальные разработки по логике, под которой он понимал наукуо доказательстве, а также о формах мышления, необходимых для познания. Он считается создателем психологии Он раскрыл важнейшее качество искусства: духовное возвышение, очищение (катарсис) посредством сострадания. Творчество Аристотеля в области философии, науки и этики признано вершиной античной мысли.

Наиболее полное знание о вещи достигается тогда, считал Аристотель, когда становится известна сущность вещи. Но категории у Аристотеля — это, в первую очередь, не понятия, а основные разделы бытия и, соответственно этому, основные «разделы» понятий о бытии как о сущем. Таких категорий Аристотель предлагает десять: сущность, количество, качество, отношение, место, время, положение, обладание, действие, страдание. По мнению Аристотеля, платоновские идеи несопричастны единичным вещам, на их основе никак не объяснить то, что происходит с вещами. Первая сущность — это просто отдельный предмет. Самобытное единичное бытие Аристотель называет субстанцией. Это такое бытие, которое не способно пребывать в другом бытии, оно существует в самом себе. Мир есть совокупность субстанций, каждая из которых — некоторое единичное бытие. По Аристотелю, единичное бытие есть сочетание материи и эйдоса (формы). Материя — это возможность бытия и вместе с тем некоторый субстрат. Из меди можно сделать шар, статую, то есть, как материя медь есть возможность шара и статуи. Применительно к отдельному предмету сущностью всегда оказывается форма. Форма выражается понятием. Так, понятие шара справедливо и тогда, когда из меди еще не сделали шар. Когда материя оформлена, то нет материи без формы, равно как формы без материи. Выходит, что эйдос — форма — это и сущность отдельного, единичного предмета, и то, что охватывается этим понятием.

Всякая вещь имеет четыре причины: сущность (форму), материю (субстрат), действие (начало движения) и цель (то, ради чего). Но и действующую причину, и целевую причину определяет эйдос, форма. Эйдос определяет переход от материи-вещности к действительности, это основное динамическое и смысловое содержание вещи.

Исходные моменты аристотелевской философии неминуемо приводят к рассмотрению последовательных стадий становления оформленной материи. Существует целая иерархия вещей, от неорганических объектов до растений, живых организмов и человека ( эйдосом человека является его душа).

В трудах Аристотеля значительного совершенства достигла логика и вообще понятийный аппарат. Аристотель весьма подробно рассматривает ряд категорий, каждая из которых выступает у него в трояком виде:

а) как род бытия;

б) как форма мысли;

в) как высказывание.

Но Аристотель оперирует не только отдельными категориями, он анализирует высказывания, взаимоотношения между которыми определяются тремя законами формальной логики (закон тождества (А есть А), то есть понятие должно употребляться в одном и том же значении; закон исключительного противоречия (А не есть не-А); закон исключенного третьего (А или не-А истинно)).

Логические законы и понятия Аристотель использует для обоснования этических положений. Аристотель весьма четко раскрывает содержание знаменитого сократовского диалогического метода. Диалог содержит:

а) постановку вопроса;

б) стратегию задавания вопросов и получения ответов на них;

в) правильное построение умозаключения. Однако сама по себе логика не дает знания эйдосов, общих принципов. Отыскание первых начал — дело не логики, а метафизики, осуществляемого в ее рамках умопостижения эйдосов. Творчество, по Аристотелю, нельзя втиснуть в рамки логики.

Аристотель считал, что высшая цель государства состоит в достижении добродетельной жизни. Аристотель связывает определенное государственное устройство с принципами. Принцип аристократии — добродетель, принцип олигархии — богатство, принцип демократии — свобода. Только в общежитии люди могут формироваться, воспитываться как нравственные существа. Человек самой своей природой пред­назначен к жизни сообща. Человека Аристотель определяет как общественное животное, наделенное разумом.

Аристотель воспроизводит традиционные греческие добродетели — приобретаемые человеком качества — мудрость, рассудительность, мужество, щедрость, великодушие, умеренность. Выражением гармоничного сочетания всех добродетелей является справедливость. Добродетелям можно и нужно научиться. Мужество есть середина между безрассудной отвагой и трусостью, щедрость — середина между расточительством и скупостью, великодушие — середина между тщеславием и малодушием. Этику в целом Аристотель определяет как этику добродетелей и практическую философию.

Этические представления другого великого философа — И. Канта являются этикой долга. Для Канта долг — чистота нравственного мотива и твердость нравственных убеждений. Через долг утверждается и всеобщность морального закона, и внутреннее достоинство личности. Этика Канта систематически разработана в произведениях: «Основоположение к метафизике нравов», «Критика практического разума», «Метафизика нравов». Во введении к «Основоположению к метафизике нравов» Кант форьулирует исходную аксиому своей теоретической этики. Моральные нормы у Канта являются категоричными, безусловными. Когда, к примеру, говорится «не лги», то имеется в виду, что этого нельзя делать никому, никогда и ни при каких условиях. В нравственности речь идет не о законах, «по которым все происходит», а о законах, «по которым все должно происходить». Исходя из этого, Кант рассматривает принципы, законы морали и то, как они реализуются в опыте жизни. Моральная философия разделяется у Канта на две части: априорную и эмпирическую.

Ничто из свойств человеческого духа, качеств его души, внешних благ, будь то остроумие, мужество, здоровье и тому подобное, не обладает безусловной ценностью, если за ними не стоит чистая добрая воля. Даже традиционно столь высоко чтимое самообладание без доброй воли может трансформироваться в хладнокровие злодея. Все мыслимые блага приобретают моральное качество толькочерез добрую волю, сама же она имеет безусловную внутреннюю ценность. Под доброй волей он понимает безусловную, чистую волю — волю, которая сама по себе, до и независимо от каких бы то ни было влияний на нее, обладает практической необходимостью. Волей обладает только разумное существо, воля есть практический разум.

Согласно этической концепции И. Канта разум не способен понять предметы без предварительного опыта общения с ними. Однако разум может определять волю человека и его практическое поведение. При этом оказывается, что по своему «эмпирическому» характеру как личность человек стоит ниже законов природы, находится под влиянием внешнего мира, несвободен. А вот благодаря своему «познающему» характеру — как индивидуальность — человек свободен и подчиняется только своему практическому разуму.

Нравственный закон — объективный принцип воли, который дается разумом и свидетельствует о ее разумности. Однако человек — не просто разумное существо, он — несовершенное разумное существо. Человеческая воля руководствуется не только разумом, поэтому нравственный закон в случае человеческой воли выступает как принуждение, как необходимость действовать вопреки тем многообразным субъективным эмпирическим воздействиям, которые эта воля испытывает. Он приобретает форму принудительного веления — императива.

Императивы — это формулы отношения объективного (нравственного) закона к несовершенной воле человека. Кант подразделил все императивы человеческого поведения на гипотетические и категорические. Гипотетические императивы можно назвать относительными. Они говорят о том, что какой-то поступок хорош в каком-то отношении, для какой-то цели. Категорический императив предписывает поступки, которые хороши сами по себе, объективно безотносительно к какой-либо иной цели. Императив нравственности может быть только категорическим. Категорический императив должен включать в себя идею самоцельности человека как разумного существа, субъекта возможной доброй воли.

Формулировка категорического императива Кантом (человеку следует поступать так, как он считает правильным поступать для всех людей) становится одной из интерпретаций древнейшего принципа моральных представлений человечества: если не хочешь, чтобы тебе причиняли зло, сам никому не делай зла.

Основание нравственности (практического законодательства) объективно заключено в правиле (форме всеобщности), субъективно — в цели (каждое разумное существо как цель сама по себе). Категорический императив как абсолютный закон и есть закон доброй воли.

Если категорический императив — объективный принцип доброй воли, что же является ее субъективным принципом (каким мотивом руководствуется человек, когда он подчиняется категорическому императиву)? Уважение есть чувство, генетически связанное с разумом. Необходимость действия из уважения к нравственному закону Кант называет долгом. Долг и есть субъективный принцип нравственности. Когда человек совершает нравственные поступки по той единственной причине, что они являются нравственными, он действует по долгу. Как категорический императив есть единственный нравственный закон, так и долг есть единственный нравственный мотив. Подчеркивая исключительность долга в системе человеческой мотивации, Кант различает действия сообразно долгу от действий ради долга. Все, что совершается по склонности, не имеет отношения к нравственности и не может рассматриваться в качестве ее субъективного основания, даже если этой склонностью является любовь и симпатия.

Для того чтобы обосновать истинность морали, необходимо предположить существование какой-то другой реальности. Именно это делает Кант своим учением о двух мирах. В самом кратком виде сущность этого учения состоит в следующем. Познание ничего не говорит о том, что представляют вещи сами по себе, объективно, за пределами нашего восприятия. Основанием для такого предположения является то, что человеческий разум, по мнению Канта, доходит до такого вопроса: «Откуда у человека идеи свободы воли, существования Бога и бессмертия души?».

Как факт свобода воли не существует. Человек включен в цепь природной причинности, и его эмпирический характер является целиком обусловленным. Откуда же идея свободы воли? Из мира, лежащего за пределами опыта. Кант называет его миром вещей в себе, или самих по себе. Это -умопостигаемый мир. Он умопостигаем в том смысле, что его существование не имеет, не может иметь никакого подтверждения в опыте и постулируется умом. Его можно было бы обозначить как умополагаемый мир. Так как эта безусловность, свойство быть причиной причинности есть единственная характеристика мира вещей в себе, то он является одновременно миром свободы, ибо свобода и есть не что иное, как безусловность, произвольная причинность. Как существо чувственное, человек принадлежит миру явлений, включен в поток времени, ничем в этом отношении не отличаясь от любой другой вещи. Как существо разумное, он принадлежит умопостигаемому миру вещей в себе. Постулат свободы необходим как условие происхождения нравственности, а постулаты бессмертия души и существования Бога — как условия ее реализации.

Развитие этики в XX веке

Важнейшая задача, стоящая перед этикой XXI в.,— возвращение к мере, человек обязан отречься от большинства своих потребностей, ведь если они станут всеобщими, земля непременно погибнет. Но главная этическая проблема современности стоит не в обосновании новых этических норм и принципов ради сохранения планеты. Гораздо труднее побудить людей поступать соответствующим образом. И здесь как никогда значима роль нравственных образцов — людей, которые не просто закладывали основы этики будущего, но и всей своей деятельностью доказывали ее жизненность: Генри Торо и Лев Толстой, Махатма Ганди и Шри Ауробиндо, Олдо Леопольд и Аурелио Печчеи ...

Особое место в этом ряду занимает Альберт Швейцер. Швейцера называли последним гуманистом нашей эпохи.

Альберт Швейцер понимал мораль как благоговение перед жизнью. При этом речь шла о благоговении перед жизнью во всех ее формах. Швейцер считал, что по критерию нравственной ценности человек не выделялся среди живых существ. Его этику можно назвать виталистской. Швейцер придерживался мнения, что нельзя навязывать другим людям своих мнений и оценок, считал безнравственным вторжение в чужую душу.

Принцип благоговения перед жизнью приходит в столкновение с эгоизмом, понимаемым в широком значении как самоутверждение человека, его стремление к счастью. Мораль и счастье человека одинаково важны и в то же время взаимоисключают друг друга. Швейцер считает, что первую половину жизни человек должен посвятить себе, своему счастью, а вторую половину жизни отдать нравственному подвижничеству. И чем лучше человек послужит себе в первой — эгоистической, «языческой» половине жизни (разовьет свои силы, способности, умения и т. д.), тем лучше он сможет служить другим людям во второй — моральной, «христианской» ее половине. Учение Швейцера наиболее полно изложено в его труде «Культура и этика».

Швейцера отличали нравственная впечатлительность и достаточно ярко выраженная сила воли. У него рано обнаружились разнообразные дарования, которые в сочетании с приобретенными в ходе семейного воспитания протестантскими добродетелями — трудолюбием, упорством и методичностью — предопределили успешную карьеру. В личности Швейцера удивительно гармонично сочетались две черты, которые, на первый взгляд, исключают друг друга — индивидуализм и самоотверженность. За индивидуализмом Швейцера скрыто убеждение, согласно которому индивид должен делать только то, за что он может взять на себя всю полноту ответственности. Швейцер в определенном смысле служил людям на поприще философии и музыки. В1913 г. Швейцер отправился в Африку, в ставшее с тех пор знаменитым ме­стечко Ламбарене. Там он сразу же приступил к врачебной деятельности и начал строить больницу, которая со временем разрослась в небольшой медицинский городок. Швейцер остался верен избранному пути до конца своей долгой жизни. Лечение больных в Африке было основным его делом. О Швейцере обычно говорят, что он отказался от судьбы процветающего европейца, блестящей карьеры ученого,педагога, музыканта и посвятил себя лечению негров дотоле неведомого местечка Ламбарене. Тем не менее, он состоялся и как выдающийся мыслитель, деятель культуры, и как рыцарь милосердия. Самое поразительное в нем — сочетание того и другого. Выбранное им решение (цивилизацию — на службу милосердной любви) позволило Швейцеру в опыте своей жизни соединить вещи, которые считались и считаются несоединимыми: самоутверждение и самоотречение, индивидуальное благо и нравственные обязанности. Первую половину жизни он посвятил самоутверждению, вторую — самоотречению...

Швейцеровская трехступенчатая модель принятия решения воспроизводит выявленную еще Аристотелем схему морального выбора (общая ценностная ориентация, мотивационная определенность воли; конкретное намерение, рациональный выбор средств; решение).

Мировоззрение, а вслед за ним и вся культура начинаются с этики. Культура должна способствовать духовному и нравственному возвышению человека. Это очень важный момент в философии культуры Швейцера: мировоззрение, жизнеутверждение только тогда становится подлинной культуротворящей силой, когда оно соединено с этикой. Оптимистическое мировоззрение европейского человека потеряло связь с этикой, лишилось смысла.

Этика предшествует гносеологии, она не выводится из окружающего мира. Этика возможна не как знание, а как действие, индивидуальный выбор, поведение. Такоеопределение Швейцера нельзя рассматривать только в педагогическом аспекте, как подчеркивание первостепенной роли личного примера в нравственном воспитании, гораздо более важно его теоретическое содержание. Поскольку этика есть бытие, данное как воля к жизни, то этика существует как этическое действие, соединяющее индивида со всеми другими живыми существами и выводящее его в ту область вечного, которая закрыта для языка и логически упорядоченного знания.

Этика, в понимании Швейцера, и научное знание - разнородные явления: этика есть приобщение к вечному, абсолютному, а научное знание всегда конечно, относительно, этика творит бытие, а научное знание описывает его. Этика умирает в словах, застывая в них, словно магма в горных породах, а научное знание только через язык и рождается. Но из этого было бы неверным делать вывод, будто этика может осуществиться вне мышления. Этика есть особый способ бытия в мире, живое отношение к живой жизни, которое может, однако, обрести бытийную устойчивость только как сознательное, укорененное в мышлении. Существование, выраженное в воле к жизни и утверждающее себя положительно как удовольствие и отрицательно - как страдание, Швейцер рассматривает в качестве последней реальности и действительного предмета мысли. Воля к жизни приводит человека в деятельное состояние, вынуждает его тем или иным образом к ней отнестись. Отрицание воли к жизни противоестественно и, самое главное, не может быть обосновано в логически последовательном мышлении. Человек действует естественно и истинно только тогда, когда он утверждает волю к жизни.

Этика реализуется в рационально осмысленных и санкционированных разумом действиях человека. В отношении практической реализации в жизни этических представлений Швейцер придерживался следующей точки зрения. Этика в ее практическом выражении совпадает со следованием основному принципу нравственного, с благоговением перед жизнью. Любое отступление от этого принципа — моральное зло. Швейцером принимаются во внимание только прямые действия, направленные на утверждение воли к жизни. Срывая цветок, человек совершает зло, спасая раненое животное, творит добро. В этике Швейцера понятия добра и зла четко отделены друг от друга. Любое (даже и минимально необходимое) принижение и уничтожение жизни воспринимается как зло. В мире, где жизнеутверждение неразрывно переплетено с жизнеотрицанием, нравственный человек сознательно и целенаправленно ориентируется на жизнеутверждение.

Этика противоречит целесообразности, и именно это позволяет ей быть наиболее целесообразной; она выше обстоятельств и тем дает возможность в максимальной степени сообразоваться с ними. Этика говорит лишь одно: добро — это сохранение и развитие жизни, зло — уничтожение и принижение ее. А конкретные способы осуществления этого зависят от обстоятельств, умения, силы воли, практической смекалки индивида. И при этом этика ясно сознает, что зло можно уменьшить, но избежать его полностью невозможно.

По мнению А. Швейцера, современная этика отступила от основополагающих принципов этики прошлого, особенно классической этики. В книге «Культура и этика» он пишет, что, начиная с античности, этика пыталась сформулировать основной принцип нравственности, обозначающий границу добра и зла, но все ее усилия оказались безрезультатными, что связано с ложностью основных теоретических и нормативных установок этической науки. Речь идет о трех «предрассудках», без преодоления которых этик якобы не сможет проникнуть в тайну нравственной изни. Во-первых, этика всегда ставила мораль в зависимость от познания, в то время как на самом деле она — цветок, произрастающий на почве мистики. Во-вторых, этика видела в морали выражение и продолжение естественного процесса в человеке, а фактически она представляет собой бесконечный энтузиазм, произрастающий из мышления. В-третьих, этика рассматривала мораль как выражение общественной воли, хотя этика может быть только этикой личности. Так рассуждает А. Швейцер, анализируя самые существенные устои классических этических систем. Примечательно, что он усматривает внутреннюю связь между ориентацией этики на разум, познание и ее нормативным идеалом,утверждающим благо общества за счет блага личности. Швейцер считает, что этика перестает быть этикой, как только на­чинает выступать от имени общества. Этика благоговения перед жизнью есть этика личности, она может реализоваться только в индивидуальном выборе.

Исходя из вышеизложенного следует, что без высоких моральных идеалов, абсолютных образцов для подражания невозможен подъем культуры. В любом обществе высотами этического сознания овладевают единицы, но без этих высот не возникает элементарная порядочность. Как пишет философ-этик Ю. Шрейдер, «... высота морального абсолюта не принижает, но возвышает человека. Если я сам не способен подняться до идеала, то, по крайней мере, во мне есть нечто, ради чего мне эти идеалы даны. Как прекрасно, что есть люди, способные подняться до таких высот. Из одного восхищения перед ними можно постараться не упасть слишком низко и не предать эти идеалы».

Недаром не иссякал поток искателей морального совершенства на идеях Л. Толстого, отца А. Меня, в Индии — Ганди и Шри Ауробиндо, в Европе сердца раскрывались навстречу нравственной мудрости А. Швейцера. Творчество этих пророков может быть приравнено по силе воздействия к религиозному и является достоянием всего человечества.

В наши дни особая надежда возлагается на педагогов — проводников этики Альберта Швейцера. Это возможно только в том случае, если они примут ее к действию.

ТЕМА 3. ЭТИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ

1 Категории морального сознания и деятельности (долг и совесть, честь и достоинство) как проявления моральной свободы.

2.Добро и зло.

3.Мировоззренческие и моральные аспекты жизни и счастья.

Любое учение - будь то политическое, религиозное, эстетическое — имеет свой понятийный аппарат, своеобразный «язык», без которого невозможно выразить его основные идеи. Понятия (наиболее общие из них называются категориями) играют важную роль в духовном освоении различных граней окружающего мира. Они, с одной стороны, являются инструментом познания, а с другой стороны, - ступенями познания, ибо закрепляют полученное знание. С развитием духовной культуры происходит обогащение содержания понятий и категорий. Имеет свои категории и моральное сознание, это - добро и зло, долг, совесть, честь, достоинство и др. Вследствие того, что моральное сознание имеет сложную структуру, употребляются эти категории на различных «этажах» сознания с определенными оттенками.

Долг есть принятая личностью необходимость подчинятьсяобщественной воле. В свою очередь, нравственный долг -это превращение требований общественной морали в личныйимператив конкретного лица и добровольное его выполнение.

Источником долга является общественный интерес. В долге он обретает повелительный характер, формируя нравственную обязанность индивида по отношению к другим людям и самому себе. Общественная ориентированность долга, как правило, вызывает Внутреннее сопротивление личности, поскольку долг ограничивает ее свободу, противостоит ей, превращает жизнь человека в цепь обязанностей, требует от него подчинять личный интерес интересам других людей, исповедовать «этику жертвенности». Однако эти жертвенность и авторитарность — кажущиеся, ибо если включить в действие «золотое правило» нравственности, то все становится на свои места: «я должен потому, что другой должен мне, и, следовательно, мой личный интерес обеспечивается долженствованием другого, а я, в свою очередь, должен соблюдать его интерес».

Долг не тождественен обязанности: простое исполнение обязанностей еще не есть долг в этическом смысле слова. Понятие долга обогащает понятие обязанностей глубокой личной заинтересованностью в их исполнении, добровольным принятием и осознанием их необходимости. Таким образом, долг — это нравственная обязанность человека, выполняемая им под влиянием не только внешних требований, но и внутренних нравственных побуждений. Общество ожидает от человека не просто точного и беспрекословного выполнения своих обязанностей, но и личностного отношения к ним. Переживание требований долга всвязи со своими интересами и приводит к появлению у человека осознания своего долга и чувства долга.

Важнейшим «свойством» долга является его добровольность. Однако в зависимости от степени осознания необходимости, справедливости, важности долга, то есть от отношения к нему, его требования могут осуществляться на разном уровне добровольности: от выполнения по принуждению или из боязни общественного мнения до следования долгу по внутренней потребности. Конечно, многое зависит от ситуации, но подлинно моральным долгом, безусловно, является свободное следование общественно необходимым требованиям или личным обязательствам, независимое от каких-либо внешних и внутренних принуждений.

Люди нравственного долга активны, деятельны, они не могут равнодушно проходить мимо морального или иного ущемления прав другого человека, крайне чувствительны к любой несправедливости и активно утверждают в жизни добро. Нравственный долг пробуждает у такого человека активную гражданскую позицию, развивает в нем чувство личной сопричастности ко всему происходящему в мире, стремление вносить посильный вклад в общее дело. Для него это естественный способ существования и самовыражения.

Однако есть и другой тип людей: они прекрасно знают о существовании и содержании долга, но равнодушны к нему, воспринимают его как нечто чуждое, внешнее по отношению к ним. Такой человек «никому ничего не должен». Он прикидывается «винтиком», от которого «ничего не зависит», и уклоняется от гражданского и политического выбора.

Наряду с людьми, отрицающими долг или уклоняющимися от его выполнения, есть люди, напротив, испытывающие трудности от принятия и признания множественности долгов и необходимости выбирать, какой из них надлежит выполнить в первую очередь. Дело в том, что, будучи включенным в систему различных отношений, человек попадает в зависимость от многих людей и, как результат,— он оказывается «должен» всем. Поэтому существует «иерархия» долгов: долг перед обществом, перед коллективом, перед семьей, перед женой, матерью, детьми, перед близкими — друзьями, наконец, перед самим собой. Совесть вполне правомерно назвать другой сто­роной долга, еще более личностным и сильным «внутренним голосом» нравственного действия.

Совесть — это способность к активному самосознанию, самооценке личного отношения к окружающему, к действующим в обществе нравственным нормам. Это чуткий индикатор, определяющий соответствие индивидуального поведения личности высшим моральным предписаниям — Божественным и человеческим. Это сознание и чувство моральной ответственности человека за свое поведение, служащие ему руководством в выборе поступков и источником такой линии жизненного поведения, котораяхарактеризуется цельностью и устойчивостью. Совесть выполняет функцию внутреннего регулятора, свойственную морали в целом, действуя в четырех направлениях:

1)как побудитель, ориентируя нас на соблюдение нравственных требований, создавая положительную психологическую установку;

2)как запрещающий фактор, заранее осуждая нас за предполагаемый выбор, за намечаемое поведение;

3)совесть может говорить в нас во время действия, корректируя его;

4)как контролер, оценивая наши поступки, вызывая соответствующие нравственные переживания.

Гуманистическая этика рассматривает совесть в широком контексте человеческих отношений, устанавливая ее органическую связь с понятиями долга и ответственности. Взаимосвязь совести и долга носит весьма сложный характер. С одной стороны, они образуют единый морально-психологический механизм регуляции поведения личности, в котором совесть выступает в качестве основания для выполнения долга. С другой стороны, между совестью и долгом могут возникать конфликты, порождаемые, как правило, несовпадением целей и интересов личности и общества. Вопрос о правоте совести и долга зависит от обстоятельств, от правильного или неправильного понимания долга.

Противоречивость долга и совести по-разному решается авторитарной и гуманистической этикой.

Авторитарная совесть — это грозный голос внешнего авторитета, ставший регулятором собственных действий, когда суждение и поведение соотносятся, в первую очередь, с велениями авторитета и долга. Главными добродетелями здесь будут послушание, исполнительность («Я только выполнял приказ»), а главным пороком — самостоятельность, непослушание, которое порождает чувство вины и угрызения совести.

В гуманистической этике развитое чувство совести выражается в способности к самокритичной оценке фактов и собственной роли в том или ином действии, в способности соотнести это действие с общечеловеческим и индивидуальным пониманием добра и зла и в переживании по этому поводу. Это различие в понимании совести в авторитарной и гуманистической этике Э. Фромм обозначил следующим образом: «Есть не только отцовская, также и Материнская совесть. Есть голос, который повелевает нам исполнить наш долг; и есть голос, который велит нам любить и прощать других людей и самих себя».

В русском языке слово «совесть» произошло от старославянского «себя ведать», «себя знать». Мы обязаны знать, к чему готовим себя в предвидении критических ситуаций, что было в нас в момент совершения поступка и что после — в раздумьях и переживаниях. В разговоре с собственной совестью человек как бы стоит лицом к лицу с самим собой и поэтому имеет возможность (или вынужден) быть предельно откровенным. Можно обмануть других, можно умолчать о чем-то нежелательном, особенно если не было свидетелей, если свой поступок ты совершал «наедине с собой». Но обмануть собственную совесть невозможно: это «свидетель, который всегда с тобой», спрятаться от которого невозможно.

Будучи существом общественным, разумным и сознательным, человек не может не задумываться над тем, как относятся к нему окружающие, что они о нем думают, какие оценки выносятся его поступкам и всей его жизни. Он не может не думать о своем месте среди других людей, не совершать акта самооценки. Эта духовная связь человека с I обществом выражается в понятиях Чести «Достоинства.

Категории «Честь» и «Достоинство» отражают моральную ценность личности и представляют собой общественную и индивидуальную оценку нравственных качеств I и поступков человека. Близкие по значению, они, между I тем, имеют важные смысловые различия.

Честь как моральный феномен есть, в первую очередь, внешнее общественное признание поступков человека, его заслуг, проявляющееся в почитании, авторитете, славе. Поэтому чувство чести, внутренне присущее личности, связано со стремлением добиться высокой оценки со стороны окружающих, похвалы, известности.

Достоинство же — это, во-первых, внутренняя уверенность в собственной ценности, чувство самоуважения, проявляющееся в сопротивлении любым попыткам посягнуть на свою индивидуальность и независимость. И только потом, во-вторых, достоинство человека должно получить общественное признание. Таким образом, механизм чести состоит в движении от внешнего признания к внутреннему желанию этого признания. Механизм функционирования достоинства основан на движении изнутри духов­ного мира личности к общественному признанию.

Общественное одобрение приходит к человеку со стороны его социального окружения, поэтому честь воздается ему в соответствии с оценкой, которую получают качества человека как представителя той или иной социальной группы (класса, нации, сословия, коллектива). Понятие достоинства более универсально, оно подчеркивает значимость личности как представителя рода человеческого. Независимо от социальной принадлежности человек обладает достоинством морального субъекта, которое должно поддерживаться им самим и присутствовать в общественной оценке его личности. Итак, честь — это оценка с позиции социальной группы, конкретного исторического сообщества; достоинство — это оценка с точки зрения человечества, его общего предназначения. Чувство чести вызывает желание возвыситься и первенствовать в той социальной группе, от которой добиваешься почестей. Чувство же собственного достоинства основано на признании принципиального морального равенства с другими людьми. Каждый индивид обладает достоинством уже потому, что он человек. Достойный член общества признает достоинство других людей и не покушается на него.

Добро и зло - следующие наиболее главные понятия морального сознания, разграничивающие нравственное и безнравственное. Они являются этической характеристикой всякой человеческой деятельности и отношении.

Традиционно Добро связывают с понятием блага, к которому относят то, что полезно людям. Однако благо относительно: нет ничего такого, что было бы только вредным, как и такого, что было бы только полезным. поэтому благо в одном отношении может быть злом в другом. благо для людей одного исторического периода может не быть таковым для людей другого периода. Блага имеют неодинаковую ценность и в разные периоды жизни индивида (например, в молодости и старости). Не все то, что полезно одному человеку, полезно другому.

Этику интересуют не любые, а духовные блага, к которым относятся такие высшие моральные ценности, как свобода, счастье, любовь. В этом ряду Добро - особый вид блага в сфере человеческого поведения. Смысл добра как качества поступков состоит в том, какое отношение эти поступки имеют к благу. Поэтому все, что направлено на созидание, сохранение и укрепление блага, есть добро, Зло же есть уничтожение, разрушение того, что является благом.

Поскольку высшее благо - это совершенствование личности и отношений в обществе, то все, что в действиях индивида способствует этому, есть добро; все, что препятствует,- зло. На основании этого мы можем определитькритерии Добра. Исходя из того, что гуманистическая этика во главу угла ставит Человека, его уникальность и неповторимость, его счастье, потребности и интересы, главным критерием Добра выступает все то, что способствует проявлению подлинной сущности человека — его саморас­крытию, самовыявлению, самореализации; все, что придает смысл человеческому существованию.

Другим критерием Добра и — одновременно — условием, обеспечивающим самореализацию человека, выступают гуманизм и все, что связано с гуманизацией человеческих отношений.

Таким образом, в категории Добра воплощаются представления людей о наиболее положительном в сфере морали, о том, что соответствует нравственному идеалу; а в понятии зла — представления о том, что противостоит нравственному идеалу, препятствует достижению личного счастья и гуманности в отношениях между людьми.

Добро имеет свои особенности. Во-первых, как и все моральные феномены, есть единство побуждения (мотива) и результата (действия). Благие побуждения, намерения, не проявившиеся в действиях, еще не есть реальное добро: это добро, так сказать, потенциальное. Не является в полной мере добром и хороший поступок, ставший случайным результатом злонамеренных мотивов. Во-вторых, добрыми должны быть как цель, так и средства ее достижения. Даже самая благая, добрая цель не может оправдывать любые, особенно безнравственные, средства.

Как качества личности добро и зло выступают в виде добродетелей и пороков.

Как свойства поведения — в виде доброты и злобы. Доброта — это линия поведения: приветливая улыбка, акт милосердия, вовремя проявленная любезность. Доброта — это и точка зрения, убежденность, сознательно или невольно исповедуемая философия, в которых проявляется сущность человека.

Добрый человек — это человек отзывчивый, сердечный, внимательный, способный разделить нашу радость, даже когда он озабочен собственными проблемами, когда у него есть оправдание для резкого слова или жеста. Обычно это человек общительный, он хороший собеседник. Когда в человеке есть доброта, он излучает тепло, щедрость и великодушие.

Зло по своему содержанию противоположно Добру и выражает, во-первых, наиболее обобщенные представления обо всем безнравственном, противоречащем требованиям морали; во-вторых, общую абстрактную характеристику отрицательных моральных качеств; в-третьих, оценку конкретных отрицательных поступков людей.

К злу относятся такие качества, как зависть, гордыня, месть, высокомерие, злодеяние. Зависть — одна из лучших спутниц зла. Чувство зависти уродует личность и взаимоотношения людей, возбуждает у человека желание, чтобы другой потерпел неудачу, несчастье, дискредитировал себя в глазах окружающих. Нередко зависть толкает людей насовершение аморальных поступков. Не случайно она считается одним из самых тяжких грехов, ибо все остальные грехи можно рассматривать, как следствие, или проявление зависти. Злом является и высокомерие, характеризующееся неуважительно-презрительным, надменным отношением к людям. Одно из самых страшных проявлений зла — месть. Иногда она может быть направлена не только против того, кто причинил изначальное зло, но и против его родных и близких (кровная месть).

Человек, для которого совершение зла является нормой, а иногда и удовольствием — злобный человек. Такой человек как бы мстит окружающим за невозможность удовлетворить свои неоправданные амбиции — в профессии, в общественной жизни, в личной сфере.

Взаимная непобедимость Добра и Зла не означает, что их борьба бессмысленна и не нужна. Если не бороться со Злом, то оно будет доминировать над Добром и причинять страдания людям. Правда, парадокс в том, что в процессе этой борьбы можно «заразиться» злом и насадить еще большее зло; ибо «... во время борьбы со злом и злыми добрые делаются злыми и не верят в другие способы борьбы с ним, кроме злых способов». Трудно не согласиться с этим высказыванием Н.А. Бердяева, да и опыт борьбы человечества со злом подтверждает это. Поэтому смысл этой борьбы в том, чтобы всеми возможными средствами уменьшать «количество» Зла и увеличивать «количество» Добра в мире, а основной вопрос - какими способами и путями добиться этого История мировой культуры демонстрирует значительный «разброс» в попытках ответа на этот вопрос: от знаменитого «добро должно быть с кулаками» до этики ненасилия базирующейся на идее непротивления злу насилием.

Одной из центральных проблем этики является определение места человека в жизни, смысла его бытия, Ло трудная проблема, над решением которой человечество бьется многие века. С незапамятных времен перед человеком вставали вопросы: «Зачем я существую, зачем мы существуем? Чего я хочу от жизни, для чего живу.-1». Человек искал, выбирал, а различные этические учения предлагали разные концепции смысла жизни.

Следует различать смысл и осмысленность жизни. Смысл предполагает объективную оценку, содержательный критерий жизни, осмысленность - это субъективное отношение к жизни, осознание ее смысла. 1аким образом, жизнь индивида имеет тот или иной смысл, даже если она им не осмыслена.

Объективно смысл жизни реализуется в процессе жизнедеятельности человека, протекающей в разных сферах Поэтому смысл жизни может выступать не как единственная цель, а как спектр смыслов и целей: смыслом личной жизни могут быть дети, любовь, в профессиональной деятельности - максимальная реализация своих способностей и талантов и т. п. Но в любом случае человек долженсостояться, иметь возможность представить себя миру, выразить свою сущность. Жизнь наполняется смыслом, становится содержательной, достойной человека тогда, когда она полезна другим, когда человек с удовольствием, удовлетворением и полной самоотдачей занимается своим делом, когда существование его проникнуто нравственным добром и справедливостью. Тогда объективная значимость, смысл его жизни счастливо совпадают с его личными, субъективными стремлениями и целями. Наилучший вариант — ситуация, когда субъект осознает содержание своей жизни, когда смысл и осмысленность образуют гармоничное единство. Ведь осознать смысл своей жизни — значит найти свое «место под солнцем».

С осознанием смысла жизни тесно связано понятие цели. В сознании человека цель выступает образом того будущего состояния действительности, которое отвечает его представлениям, потребностям и идеалам. Не следует отождествлять цель и смысл жизни. При всей ее значимости цель — это определенный рубеж, а смысл жизни — генеральная линия, определяющая цели. Это та общая направленность, которая сказывается на всем поведении человека, на всей его жизни. Цель жизни — впереди, это субъективное представление о будущем.

Обретение подлинного, а не ложного смысла — чрезвычайно сложный процесс. Мы все проходим через иллюзии, заблуждения и ошибки, через драмы искаженного илинеполного воплощения своих замыслов, через конфликты несовпадения смысла жизни в общечеловеческом аспекте и индивидуальной его интерпретации. Глубина и сложность проблемы заключается в том, что смысл жизни не преподносится нам готовым, ему нельзя научиться. Этическая теория дает нам лишь ориентацию. На самом деле человеку предстоит не узнать смысл жизни, а обрести его в опыте своего бытия, выстрадать в процессе самоутверждения и сложных нравственных исканий. Ибо знать что-то о смысле жизни, определить его для себя и прожить свою жизнь осмысленно — далеко не одно и то же.

Разумеется, у каждого человека может и должен быть свой взгляд на эту проблему, свое понимание смысла жизни. И может быть, действительно прав Бердяев, утверждавший, что смысл жизни — в поисках смысла?

С категорией «смысл жизни» тесно связана категория «счастье». Если содержание первой как бы дает оценку значимости существования человека, то вторая отражает степень его удовлетворенности результатами своей жизнедеятельности. Не одно тысячелетие люди спорят о том, «как прожить счастливо», «как быть счастливым». В истории философии (как и в житейской практике) мы находим множество толкований счастья. Ш. Фурье писал, что только в Древнем Риме «по официальным источникам», существовало 278 представений об «истинном счастье». Еще в древнегреческой этим возникло учение о стремлении человека к счастью -эвдемонизм. Древнегреческий философ Демокрит понимал счастье как особое благостное состояние души, заключающееся в уравновешенности, гармонии, размеренности, безмятежности, невозмутимости, бесстрастии. В более поздней этике встречается подобное понимание: счастье — не знать страстей, быть безразличным ко всем расхожим и фальшивым ценностям, свести до минимума свои потребности, «жить по природе», сохранять независимость и спокойствие. Для Эпикура счастье — в наслаждении. Однако это не вульгарное, ничем не сдерживаемое удовольствие, а особое состояние души, благородное спокойствие, умозрительная уравновешенность, безмятежность. Это разумное и справедливое удовольствие, понимаемое как «свобода от телесных страданий и душевных тревог», независимость от всего, что нарушает спокойствие — и от влияния внешнего мира, и от собственных страстей и пустых желаний. Именно тогда наступает счастье, состоящее в невозмутимости духа.

В христианском вероучении понятие счастья обретает сугубо духовный смысл, связанный с Божественным откровением и не имеющий отношения к радостям земного бытия.

В эпоху Возрождения стремление к земному, ощутимому счастью вновь провозглашается вполне законным нравственным принципом поведения. Но особенно большое значение принцип эвдемонизма приобретает в этике французских материалистов XVIII в. Счастье человека они объявляют конечной целью всякого общества и всякой полезнойдеятельности людей. Стремление к счастью трактовалось ими как данное человеку от природы, а достижение счастья - как осуществление подлинного назначения человека. Отдельные элементы классического эвдемонизма сохранились и в современной западноевропейской этике (например, в «фелицитологии» — учении о счастье О. Нейрата).

Таким образом, чаще всего встречается модель, в рамках которой счастье соотносится с неким благом, с обладанием им или созиданием его.

Существует и иное мнение: чтобы человек был счастлив, он должен не иметь, а быть (Э. Фромм) - быть нравственной, самодостаточной личностью, отличающейся определенными моральными качествами. Поэтому счастливый человек, никогда не будет совершать заведомо злыхпоступков, иначе он утратит ощущение счастья. Еще Аристотель говорил, что добро - это путь к счастью и одновременно его составной элемент, ибо, совершая заведомо злые поступки, человек сознательно двигается в сторону, противоположную той, где находится счастье. Поэтому «счастье» алкоголика, добравшегося до бутылки, «счастье» развратника, соблазнившего очередную жертву, «счастье» зловредного человека, испортившего настроение людям, отнюдь не является счастьем. И в каком бы блаженном состоянии не находились названные субъекты, психологи утверждают, что они глубоко несчастливы (может, поэтому они склонны причинять зло другим).

Очень важно разобраться в том, что в человеческом счастье зависит от объективных условий и что — от самого человека.

Необходимым условием счастья и исходной предпосылкой человеческого существования вообще является удовлетворение основных потребностей. Поэтому стремление к материальному благополучию и жизненному комфорту — норма человеческого существования. Но благополучие — это простое обладание благами, довольство обстоятельствами своей жизни, оно не должно отождествляться со счастьем. Писатель Ч. Айтматов справедливо заметил, что все, что мы получаем,— это условия жизни, и только то, что мы отдаем,— сама жизнь. Значит, благополучие — это характеристика предпосылок бытия индивида, а не сущности его жизни. Счастье же — это сопровождающееся чувством глубокой моральной удовлетворенности переживание полноты бытия. Настоящее счастье всегда связано с ощущением необыкновенного подъема духовных и физических сил человека, его стремлением к переживанию всей многомерности бытия. А это редко дается без внутренней борьбы, сомнений, мучений. Поэтому счастье зависит не только от внешних обстоятельств, но и от самого человека.

Понятие счастья не просто характеризует определенное, конкретное объективное положение или субъективное состояние человека, а выражает представление о том, какой должна быть жизнь человека, что именно является

Для него благом. Поэтому данное понятие имеет нормативно-ценностный характер. При этом, с одной стороны считалось, что счастье - одно из прирожденных прав человека: «Стремление к счастью прирожденно человеку, поэтому оно должно быть основой всякой морали» (Л. Фейербах). С другой - мораль рассматривала счастье как вознаграждение за добродетель.

Люди упорно продолжают искать всеобщие «рецепты» счастья. Но способность к счастью - это своего рода талант, в котором проявляется глубина и яркость личности, ее внутренняя энергия. Состояние счастья прямо противоположно состоянию безразличия, равнодушия, инертности. Счастье - это осуществление внутренней свободы, процесс реализации глубочайшего личного «хотения» В конечном счете, это нормальное состояние человека. И поэтому отказ от счастья есть предательство личности подавление в себе собственной индивидуальности. Существование, ставшее автоматическим исполнением долга, отказ от переживания бытия как блага приводит к внутреннему опустошению. Утрата способности к счастью - показатель деградации личности, душевного хаоса, неспособности найти главную линию в жизни.

Специфика категорий морального сознания состоит, прежде всего, в том, что они по-своему выражают нравственную жизнь общества и личности. Кроме того, эти понятия используются для оценки самых различных поступков.

ТЕМА 4.

ОСНОВНЫЕ ЭТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОСТИ

1.Приоритет личности в XXI веке и новые проблемы

2.Развитие науки и техники в XX веке: «горячие точки морального фронта»

Особенности современной нравственной проблематики вызваны прежде всего огромными изменениями, происшедшими в ценностных ориентирах людей развитых стран. XX век — век сокрушения традиций, массового отхода от тех ценностей, которыми человечество руководствовалось на протяжении всей своей истории.

В XX в. идея ценности индивида, личности, ее прав и возможностей стала всеохватывающей и существенно потеснила общинно-коллективистскую ориентацию, прежде типичную для большинства народов. Восхождение и крах ряда тоталитарных государств, огнем и мечом насаждавших идеологию коллективизма, только подлили масла в огонь, сделав интересы личности знаменем прогресса, ведущим лозунгом современности.

Выдвижение в центр ценностного внимания общества человеческой личности с ее правами и возможностями имеет как положительную, так и отрицательную стороны. Пока внимание, уделяемое личности, остается соотнесенным иуравновешенным с ценностями коллективизма, ничего скверного не происходит, но как только начинается гипертрофия интересов индивида и противопоставление их интересам сообщества, немедленно следуют нравственные и психологические потрясения, что, собственно, мы и наблюдаем в ходе нашей жизни. XX век, резко ставя акцент на индивиде, изменил все виды социокультурных связей: с трансцендентным, с миром вещей и другими индивидами, образующими группы.

Прежде всего, переориентация сознания на индивида шла параллельно с секуляризацией. Бог не умер формально, но реально для многих людей он перестал играть роль ведущей силы их жизни, задающей нравственные цели и ценности. Мораль стала по преимуществу светской и «повисла в воздухе», не имея опоры в высших сферах бытия. И дело не только в исчезновении «страха Божьего», но в первую очередь — в утрате самого переживания священного, в потере Абсолюта, перед лицом которого мы оцениваем собственные помыслы и поступки и с требованиями которого соизмеряем поведение. Прозвучавшие в XIX в. слова Достоевского «Бога нет, значит все дозволено» по иронии судьбы стали руководством к действию для многих людей, сделавшихся практическими «имморалистами», понимающими только один мотив — собственную практическую выгоду. Расставание с ориентацией на высшую духовность обернулось прагматизацией, утилитаризацией, уплощением сознания.

Соответственно изменилось отношение к сфере вещей. В обстановке массового производства и отсутствии реалий более высокого порядка вещи вырвались на первый план и «загромоздили пути воображения» современного человечества. Жадные люди были всегда, но «вещизм», «потребительство», фетишизация материальных благ и связанного с ними комфорта — это черта нашего времени. Даже искусство в лице различных направлений поп-арта уже не интересуется людьми, а любуется вещами — старыми и новыми, целыми и поломанными, поставленными в обычном порядке и нагроможденными друг на друга. Современный озабоченный собой индивид хочет много и хорошо потреблять. Само по себе это было бы неплохо, если бы не сделалось самоцелью, единственным неисчерпаемым желанием современного «среднего человека». Но тот, кто «зациклен» на потреблении, не в состоянии отдавать, дарить, делиться, ни внешним, ни внутренним достоянием. Осатанелые потребители только и умеют, что «потреблять» других людей: их способности, их помощь, их услуги, но они не в состоянии любить и быть милосердными.

Центральность индивидуальных интересов ярко выразилась в такой сфере, как семейные и половые отношения. С одной стороны, это было освобождением от оков традиционной семьи и насильственного брака, который заключался по расчету и затем не давал человеку дышать до конца дней. Но гипертрофия индивидуального привела к другому

XX век стал веком «сексуальной революции» — беспрепятственного удовлетворения индивидуальных половых желаний и фантазий. Эта «революция» произошла не только в реальном поведении людей, но и в литературе, искусстве, средствах массовой информации. Однако желанная свобода сексуального самопроявления обернулась «троянским конем». Она привела к огромных масштабов деинтимизации человеческих отношений. Лишившись момента запретное™, ореола тайны, интимность и телесность стали просто расхожим товаром, видом услуги, элементом рекламы. Человечество понесло в этом смысле огромные нравственно-психологические потери, уничтожив интимность и выставив напоказ в миллионах экземпляров ту сторону жизни, которая всегда была ценна своей скрытостью. Полная беспрепятственность уничтожает сами чувства, снижает их силу, делает их вялыми, лишенными пафоса. От этого растет скука и переживание бессмысленности, которые толкают людей к поиску острых ощущений на нетривиальных путях — часто за счет страданий другого.

Если каждый волен «сходить с ума по-своему», да еще его сумасшествие выгодно паразитирующим на этом группам, то в культуре возникает попустительство по отношению к наркомании, алкоголизму, другим видам асоциального поведения, которое выливается в моральный и физический распад целых слоев населения.

Наш век ярко демонстрирует нам, что с гипертрофией желаний и капризов индивида что-то обстоит не так, и несомненная ценность личности должна быть справедливо уравновешена учетом интересов других личностей, тех самых, которые составляют человеческое сообщество как целое.

Вторым важным источником специфических для сегодняшнего дня нравственных проблем является беспрецедентное развитие науки, техники и технологии.

Это развитие породило множество средств, разрушительных для человеческой жизни, для телесности человека. Наука и техника создали в XX в. ядерное оружие, химические, биологические и другие средства массового поражения. Говорят даже о тектоническом оружии, способном вызывать землетрясения в целых регионах планеты. Мы знаем, что в принципе все живое на планете может быть уничтожено, если силы агрессии развяжут новую мировую бойню. Никогда еще зло, эгоизм, жадность не обладали такой гигантской, сокрушительной силой, такой мощью воздействия.

Первобытные люди дрались дубинами, античные воины метали копья и стрелы, солдаты Нового времени уже палили из пушек, и всякий раз по мере развития оружия от него гибло все больше и больше людей, причем нередко вовсе не замешанных в конфликте и не сражающихся ни на одной, ни на другой стороне. Потребности войны двигали вперед науку, а наука и техника работали на войну, много­кратно увеличивая масштабы убийства.

Современные полководцы берут гораздо больше греха на душу, чем их коллеги прошлых веков, потому что зло, приносимое нынешним оружием, многократно больше. От него в огромных масштабах страдает мирное население, животные и растения, вода и воздух.

Кроме того, развитие техники — появление автомобилей, самолетов, поездов — вообще увеличило ответственность человека за свободно совершаемые им деяния. Тот, кто ведет скоростной пассажирский состав, несомненно, чувствует большую ответственность, чем тот, кто управляет волами, везущими подводу, хотя бы потому, что от его поведения зависит гораздо больше человеческих жизней. В современных условиях нарушения технологии, недобросовестность, действия «на авось», субъективные капризы в работе с техникой становятся нравственным преступлением.

Но развитие науки и техники влияет не только на человеческую телесность. Не остается в стороне и душа, психология, внутренний мир. Культура всегда имела в своем распоряжении средства, воздействующие на сознание, организующие и мобилизующие его. Это был механизм традиции, обряда, ритуала, религиозной веры. Особым влиянием пользовались жрецы, шаманы, священнослужители. Мнение общины оказывало мощное давление на решения людей и их поступки. И все же XX век, создавший электронные средства массовой информации, приобрел неслыханные возможности для манипуляции сознанием. Замыслы манипуляторов осуществляются одновременно на обширнейших территориях, где люди смотрят одну и ту же рекламу, слушают одни и те же песни, внимают одним и тем же тенденциозным комментаторам. В работе СМИ участвуют группы толко­вых психологов, помогающих «гипнотизировать» телеаудиторию при помощи определенного типа подачи информации. Здесь «работают» откровенная ложь и умолчание, полуправда, нагнетание страхов при помощи подбора «мрачных кадров», создание истерии, прямое и косвенное очернение политических и экономических противников. В чести также знаменитый 25-й кадр, влияющий прямо на подсознание.

Собственно нравственной проблемой выступает здесь посягательство на нашу свободу мышления, на право иметь свою точку зрения, внедрение в людские головы примитивных и пошлых стереотипов, бесстыдное использование впечатлительности телезрителей для своих скрытых целей. Порой СМИ развертывают настоящую войну против населения, подавляя всякую самостоятельность оценки и волевые импульсы ради интересов узких групп олигархии. У СМИ есть, правда, один немаловажный плюс: телевизор всегда можно выключить, в то время как «выключить» средневековую традицию было практически невозможно. Третья группа моральных проблем, характерных для конца XX в.,— это проблемы, которые называют «биоэтическими». Они возникают из факта вмешательства современной науки в глубинные биологические процессы. Наукапосягнула, по сути дела, на святая святых — природу человека, она пытается радикально перекраивать наш организм, вторгаясь, таким образом, не только в тело, но и в душу.

Одной из важнейших проблем в этой области этики является проблема трансплантации.

Нравственные вопросы возникли, как только началась пересадка органов. Появилась проблема: когда и при каких обстоятельствах орган может быть изъят для его пересадки больному? Не станут ли умерщвлять людей для того, чтобы взять у них нужный орган? Не начнется ли циничная торговля органами? Собственно, последнее уже происходит. Мы знаем немало случаев, когда человек продает глаз или почку, чтобы заработать на жизнь. В перспективе возможны еще более сложные ситуации. Некоторое время назад по телевизору был показан фантастический фильм, который повествовал о том, как из тела и мозга двух погибших женщин была составлена новая личность с памятью одной погибшей и внешностью другой. Какова должна быть самоидентификация такого человека? Как ему вписаться в жизнь и установить отношения с людьми, с которыми обе «части» нового существа были знакомы раньше? Прежняя медицина и прежняя этика не знали подобных вопросов.

Еще один пласт проблем породило клонирование — выращивание из клетки организма его полного дубликата. Клонирование теоретически делает возможным заселить целую страну людьми, обладающими одним и тем же генетическим кодом, с одними и теми же качествами и наклонностями. И хотя из клона вырастут все равно разные личности, вполне вероятно «фабричное» создание интеллектуально ограниченных рабов, индивидов с задатками подчинения чужой воле и т. п. Это создало бы ситуацию расслоения общества на определенные социальные слои, различающиеся по генам, на биологические касты, а человечество в целом рискует значительно обеднеть в отношении способностей и прийти к деградации, так как именно смешение родительских генов дает многообразие индивидуальных вариантов.

В целом, вмешательство в генетический аппарат человека ведет к непредсказуемым последствиям. Уже сейчас проводятся опыты по генетическому скрещиванию животных, и в принципе не исключено, что наука сможет сотворить самые ужасные чудовища, сочетающие качества человека и его сознание с телом, измененным до неузнаваемости и обладающим совсем другими физическими возможностями. Сегодня это не такая уж фантастика, как можно было бы подумать.

С серьезными нравственными проблемами связано возникновение «суррогатных матерей», которые вынашивают чужого ребенка, искусственное оплодотворение, смена пола. Смена пола, достаточно широко практикуемая в настоящее время и сопряженная со множеством мучительных операций, часто приводит к последующей потребности пациента вернуться к исходному, что оказывается уже невозможно.

В философской и медицинской литературе уже много лет дебатируются этические вопросы, касающиеся смерти и умирания. Это тема эвтаназии — права человека самому выбрать легкую смерть вместо долгой мучительной агонии. Религия возражает против этого как против самоубийства и вероятного убийства, а в нравственном кодексе врачей издревле содержится тезис « Не вреди» и обязанность бороться за жизнь больного до последнего вздоха. Естественное желание страдающего прекратить свои муки порой трудно отличить от корыстного уничтожения человека, который еще мог бы выздороветь, и это по сей день оставляет нерешенным вопрос о праве тяжелобольного на смерть и возможности врача из сострадания содействовать ему.

Тема смерти актуальна в еще одном ракурсе. Современная развитая медицина спасает жизни новорожденных детей, заведомо не способных к нормальному существованию. В прошлые времена слабые гибли под влиянием естественного отбора, выживали наиболее приспособленные, и население оставалось относительно здоровым. Сейчас количество маленьких инвалидов стремительно множится. Священный гуманистический принцип спасения всякой появившейся жизни приходит в противоречие с возможностями общества содержать такое множество больных, человечество в целом оказывается все более хлипким и хилым. Разумное и гуманное решение этой проблемы пока не найдено.

ТЕМА 5. НАЦИОНАЛЬНАЯ ЭТИКА. СЕМЕЙНАЯ ЭТИКА. РЕЛИГИОЗНАЯ ЭТИКА. БИОЭТИКА

1.Национальная этика. Семейная этика.

2.Религиозная этика. Биоэтика.

Национальная культура оказывает определяющее влияние на самовоспроизводство этноса. Качественное своеобразие культуры составляет те наиболее устойчивые образцы деятельности, которые складываются в период становления этнической системы. Этнос — это динамическая система, претерпевающая непрерывный внутренний трансформационный процесс, однако имеющая некоторую устойчивость в своей изменчивости. Культура — это фактор и критерий этнической устойчивости. В самой культуре есть внутренняя изменчивость. Но пока культура сохраняет свое качественное своеобразие, этнос существует как автономное целое, даже если он утрачивает единую территорию, язык, единство антропологического типа и т. д.

Большие социальные группы — постоянные сообщества людей, которые существуют в масштабах всего общества. К таким объединениям относят: общественные классы, этнические объединения (нации, народности, племена), возрастные группы (молодежь, пенсионеры) и т. п.

Фактором, интегрирующим нацию в единую целостность, является внутренний признак — «национальное самосознание» — то, что она создает сама в себе. Также объединяющим фактором, из-за отсутствия непосредственных контактных связей, является фундаментальный интерес, формирующийся на основе осознания людьми объективных обстоятельств своего бытия.

Большие социальные группы являются основными субъектами общественного развития. К большим социальным группам, играющими чрезвычайно важную роль в общественной жизни, принадлежит и нация (сегодня на планете существует до 1000 разнообразных этнонациональных сообществ) — феномен, который все более явно становится центром событий современной мировой истории. И это вполне закономерно, учитывая общечеловеческую ценность национального.

Идея поиска объективного основания феномена этноса во взаимодействии человека и природы имеет давнюю историко-философскую традицию. И.Г. Гердер, анализируя особенности политической жизни народов, приходит к выводу о влиянии природных условий и этнической динамики на особенности государственности. Если по своим объективным основаниям этнос рассматривается как явление природное, точнее — территориальное, то по способам самоорганизации он — социокультурный феномен. На процессы воспроизводства генофонда влияют и историко-культурные традиции, и завоевания, и привычки, и уровень жизни народа. Наследственность воплощается, в частности, в особенностях антропологического типа. Но известно, что антропологическая типология не имеет абсолютного совпадения с этнической структурой общества. Другие исследователи видят этнические константы в самосознании народа. Истоки этого подхода — еще в обществознании эпохи Просвещения. Но этническое самосознание выступает и как отражение совместной деятельности данной этнической общности. Этнос существует как общность людей, имеющая единые хозяйственно-культурные особенности и в то же время общую историческую судьбу. Понятие этноса определяет меру взаимосвязи единого хозяйственно-культурного типа и общей исторической судьбы.

Оригинальной мысли о природе и сущности нации придерживался русский философ Л. Н. Гумилев. Он рассматривал нацию как результат творческого процесса интенсивного освоения общностью людей уникального природного ландшафта. В процессе освоения ландшафта общность формирует новый уникальный «стереотип поведения». Данный подход предполагает идею константности этнических различий, обусловленную константностью природных условии различных регионов; идею несовпадения этнического и социального «ритмов» человеческой истории (этносы рассматриваются не как форма социально-экономических процессов, а как самостоятельные феномены, функционирование и взаимодействие которых во многом определяет ход истории).

Нация-этнос является «биофизической реальностью», всегда воплощенной в ту или другую социальную группу. Сущность такой реальности определяет «энергия жизненного порыва», которая формируется под влиянием трех взаимосвязанных и вместе с тем относительно самостоятельных энергетических потоков: энергии Солнца; энергии распада радиоактивных элементов внутри Земли; энергии Космоса, пробивающей ионосферу и достигающей нашей планеты. Единство энергетических потоков предопределяет, по мнению Гумилева, своеобразную целостность (эмоциональную, психологическую, действующую), что сказывается на особенностях специфического состояния людей (ритмах вибрации биотоков) и детерминирует их объединение в социальную группу, которая со временем подчиняет другие этносы, близкие по ритму, навязывая им свой ритм, благодаря этому формируясь в суперэтнос — нацию. Для поддержания своей жизнеспособности этническая общность создает социальные, политические структуры, институты. Этногенез при этом носит глубинный характер. Постепенная гибель через упрощение внутренней структуры — судьба всех этносов.

Все эти точки зрения относительно природы нации имеют рациональные элементы, поскольку, как свидетельствует жизнь, космические, биологические, географические, психологические факторы, равно как и социальные, и особенно духовные, безусловно, сказываются на становлении нации, которая является духовно-биосоциальной данностью человечества. Формируется она благодаря единству нескольких факторов:

—географического;

—антрополого-этнического (каждая нация имеет свою биоэтническую основу);

— культурного (нация настолько становится нацией, насколько она проявляет культурно-творческую способность и дарование. Язык, религия, философия, литература, живопись, музыка, танец, скульптура, архитектура, разнообразнейшие образцы памятников материальной культуры в единстве составляют духовную субстанцию нации. Национальная культура создает всю сумму представлений и восприятий народом мира, определяет характер психологии народа; она является сложным и динамическим феноменом);

— исторического (общность исторических переживаний создает духовные ценности нации);

— нравственно-психологического (общность природно-климатических условий проживания, характер производственной деятельности этноса, совпадение главных событий его исторического пути, взаимообщение формируют общие особенности «национального характера», этническую мораль, совокупность традиционно закрепленных духовных ценностей, норм, правил, требований, призванных регулировать поступки, действия и деятельность, как отдельных индивидов, так и их групп).

Нация — духовно-социальная разновидность человеческой общности, сложившаяся исторически на определенной территории и характеризующаяся глубоким внутренним ощущением, самосознанием собственной принадлежности к определенной этнической группе (включающим историческую память, знание о возникновении и исторических этапах жизни своего этноса), общностью языка, культуры, быта и обычаев, психических и антропологических особенностей, экономических интересов в создании материальных ценностей. И если какой-либо из признаков этноса отсутствует, невозможно рассматривать данный социум как этническую общность.

Каждая нация в своем своеобразном, оригинальном имеет вечное, общезначимое. Стремясь сохранить свое этно-национальное многообразие, человечество удостоверяет свою жизнеспособность.

Средние социальные группы — общности людей, формирующиеся по стратификационному, функциональному, региональному и другим признакам.

Малые социальные группы (микросоциальные сообщества) — сообщества, объединяющие незначительное количество людей (до нескольких десятков) на основе непосредственных тесных контактов, постоянного общения, определенных ценностей и норм поведения. Группообразующим признаком при этом выступает наличие непосредственных контактов и эмоциональныхсвязей, благодаря чему члены группы владеют развитым чувством принадлежности к ней. Характерными особенностями маленькой социальной группы являются: немногочисленность состава, пространственная близость участников, продолжительность существования, общность трудовых ценностей, норм и образцов поведения, добровольность вступления в группу.

Разновидностью маленькой социальной группы являются так называемые первичные маленькие группы. Этот термин введен американским социологом Ч. Кули. Характерным признаком этих групп, по Кули, являются тесные и непосредственные связи и сотрудничество их участников на основе высокого уровня эмоциональности. Примером первичных социальных групп является семья, «игровая площадка», соседи. Они являются универсальными, присущими всем временам и всем стадиям развития и формирования социальной природы индивида, дают первый и полный опыт социального единства, которое основывается не на абстрактной, а на живой, чувственно-эмоциональной основе. Через первичную группу осуществляется социализация индивидов, усвоение ими образцов поведения, социальных норм, ценностей и идеалов. Такие группы выполняют роль первичного звена в связях между обществом и индивидом. Через них человек осознает свою принадлежность к определенным социальным сообществам, принимает участие в жизни общества.

Роль микросоциальных групп как субъектов общественного развития недостаточно ощутима, даже незначительна, но в формировании личности она не просто весома, а большей частью — определяющая, особенно если принять во внимание семью — важнейшую форму организации жизни людей. Ведь человек рождается в семье как личность, учится искусству человеческих отношений на разных уровнях бытия и в разных сферах деятельности, готовится к будущей роли отца или матери и т. п. Отношения в семье (между родителями и детьми, братьями и сестрами) готовят молодежь к разнообразным сложным и противоречивым общественным отношениям. Вместе с тем общественные изменения служат причиной изменения и семьи — ее формы, структуры, влияют на особенности семейных отношений. Это дает основание утверждать, что семья как микросоциум удостоверяет неразрывное единство семьи и общества.

Семья как микросоциальная группа — социально-биологическое сообщество, существующее на основе брачных связей, кровного родства или усыновления, регулирующая отношения между родителями и детьми и отве­чающая за выполнение присущих ей разнообразных функций. Из-за отсутствия непосредственных доказательств генезиса семьи, ее онтологических основ этот процесс яв­ляется очень сложным для изучения. Поэтому большинство суждений об истоках семьи составляют преимущественно догадки, которые лишь в определенной мере отображают реальные события. Большинство исследователей считает, что семья как историческое явление в своей развитии прошла несколько этапов, форм.

Первичной формой семьи считают кровнородственную, которая состояла из кровных родственников — родителей и детей, между которыми существовал запрет на половые связи. Такое табу давало возможность избегать кровосмешения, оказывало содействие рождению здорового полноценного потомства, которое было залогом сохранения человеческого рода.

Следующим этапом семьи была групповая семья в эндогамном (между лицами одной общественной группы) и экзогамном (брак в границах одной родственной группы был запрещен) вариантах, где запрещались половые отношения не только между родителями и детьми, но и между братьям и сестрами. Как и в кровнородственной, в групповой семье родословная определялась по материнской линии.

Дальнейшее развитие семьи представлено парной семьей, в которой конкретные мужчина и женщина объединялись на более или менее продолжительный период в жизни. Родословная продолжалась по материнской линии. Такой тип семьи был еще непрочным, поскольку каждый из ее основных членов мог продолжать жить в своей родственной группе. Этот тип семьи определяют еще как дис-локальная парная семья, в которой возрастает роль мужчины как основного добытчика пищи.

• хозяйственно-бытовая (экономическая), связанная с обеспечением материального благосостояния семьи;

— рекреативная, которая состоит в обеспечении воспроизводства физических, психических, духовных сил человека. Только при условии выполнения семьей всех этих функций она может быть крепкой, счастливой и продолжительной. Но в жизни все происходит значительно сложнее, а потому и семьи бывают разные: полные и неполные, многодетные и бездетные, равноправные и авторитарные, духовно богатые и бездуховные. Несмотря на имеющуюся культуру семейных отношений, они иногда приобретают форму своеобразной искусственности, а отсюда и непродолжительности.

В ценностных ориентациях большинства юношей и девушек на семейные отношения наблюдается различие между их знаниями о соответствующих качествах абстрактного семьянина и реальными качествами самих старшеклассников как будущих супругов и родителей. Ценностные ориентации в семейных отношениях должны отражать не только существующие на практике ценности семейной жизни, но и определяться отношением к ценностям гармоничного брачного союза. Важнейшей ценностью такого брака является взаимная любовь супругов, которая является важнейшим условием счастливой семейной жизни. Однако взаимная любовь ие является единственным мотивом заключения брака. Большинство юно-

Материальное преимущество мужчины, его имущественная власть, право собственности оказывали содействие появлению патриархальной семьи. Это была первая историческая форма моногамной семьи (моногамия — единобрачие), хотя моногамия касалась лишь женщины, которая в соответствии с правом того времени была полностью подчинена воле мужчины, заботясь прежде всего о детях.

Со временем церковь освятила брак — признанную обществом через систему закрепленных прав и обязанностей форму взаимоотношений между мужчиной и женщиной и их детьми, подчеркивая равные права его субъектов. Именно равенство мужчины и женщины, их взаимная любовь рассматривается как основа современной семьи.

Основными формами современного брака являются религиозный (церковный) и гражданский. Первый в большей мере распространен среди мусульманских народов стран Востока, католиков некоторых стран Латинской Америки. гражданский брак признается в Австрии, Бельгии, Голландии, Германии, Украине, Швейцарии, Японии и т. п. Альтернативные формы брака допускаются в Англии, Дании, Италии, Испании, Канаде.

Основными общественными функциями семьи являются:

—репродуктивная;

—воспитательная, связанная с родительской и материнской любовью, через которую ребенок приобретает общественно значимые индивидуальные качества;

девушек осознают и понимают необходимость формирования чувства долга как важнейшего качества в семейных отношениях. Высоко оцениваются дружеские отношения супругов как основа брака.

Реальное поведение молодежи и их отношение к собственным поступкам, требующим проявления чувства долга и ответственности, ниже их требований, предъявляемых к чувству долга как качеству семьянина. Абстрактное понятие чувства долга как важного качества семьянина отличается от практического формирования этого качества.

В целом ориентация старшеклассников на важнейшие нравственные ценности семейных отношений должна иметь большую практическую направленность, она должна вестись через нравственное воспитание личности — формирование чувства долга, ответственности, заботы, взаимопонимания в общении с лицами другого пола, умения уступать, быть чуткими и внимательными к другим. Следовательно, важно не только формирование знаний о качествах личности семьянина, об умениях и навыках, определяющих культуру семейных отношений, но и непосредственное воспитание, и развитие этих качеств у будущих супругов и родителей.

Каждый отдельный человек — это неповторимый мир чувств, мыслей, идей, взглядов, привычек, вкусов. Семья — союз двух индивидуальностей. В мире нет двух идентичных людей, и семью образуют люди, неодинаковые в своих взглядах, привычках, чертах характера.

Любовь и долг сводят свое выражение в помощи, в постоянной заботе о близком человеке, во вниманиикего делам, интересам и проблемам

ответственность человека перед Другими людьми и обществом. Супружеский долг - «тип ответственность человека перед семьей и обществом за благоналучие семейных отношений. Заключение брака - добровольный акт любого человека. Добровольность заключав в свободе выбора будущего супруга. Но если выбор сделан,человек обязан нести ответственность за свое поведение не только перед собой, обществом, но и перед своим супругом.

Семейные отношения проходят испытание буднями. Жизнь наполнена постоянными бытовыми проблемами, тревогами за здоровье близких людей, иногда страданиями. И преодолеть все трудности семейной жизни помогают не только любовь, долг, забота, но и верность. Через верность проявляется воля, стойкость в исполнении долга и избирательность в любви. Избирательность в любви — важнейшее ее качество. Верность и преданность любящего человека возвышают его в трудные моменты испытаний, делают достойным подражания и восхищения.

Если в семье нет супружеской верности, то маловероятно, что совместная жизнь мужа и жены окажется счастливой. Измена подрывает нравственные основы семейной жизни и ведет, как правило, к распаду семьи. В супружеской измене проявляется не только исчезновение любви, отсутствие чувства долга и верности, но и элементарного уважения к супругу (супруге). Уважение человека — важнейший компонент любви к нему, условие счастливой совместной жизни. Уважать в другом человеке личность — это, прежде всего, уважать его чувство собственного достоинства, принимать другого таким, какой он есть, уметь видеть в нем лучшие качества. Уважение к другому проявляется и в терпимости к нему, и в требовательности к себе. В этом заключаются пути достижения гармонии семейных отношений и создания семейного счастья.

Как правило, основные этические концепции, содержащиеся в религиозных учениях, связаны с принципом непротивления злу. Непротивление злу — принцип, укорененный в различных культурах, идеал личной и общественной жизни, основанный на убеждении в том, что активное противостояние злу ведет к его усилению. Источником таких концепций являются представления о греховности и несовершенности человека и реального мира. Свойственное основным религиозно-культурным доктринам (христианство, буддизм, индуизм, ислам) утверждение трансцендентно-абсолютной природы Бога исходит из представлений о несовершенстве мира и человеческой природы как источнике мирового зла. Отождествление абсолютного с благом, истиной, красотой одновременно утверждает неподлинность и преходящесть этих сущностей. Отсюда происходит утверждение о двойственности человеческого существования, заключающейся в противостоянии духовного и материально-телесного.

Основой этических учений индуизма и буддизма является принцип праведного религиозного поведения (ахимса -санскр. — «ненасилие»). Согласно этим вероучениям нанесение вреда живым существам отягощает карму человека, тогда как соблюдение ахимсы, напротив, выступает необходимым условием духовного самосовершенствовэния и прогресса в цепи перерождений. Индуистский и буддистский принцип ахимса (непричинение зла живому) основэн нэ дхармической кэртине мироздания и учении о кармическом круговороте жизней. Эталон личной жизни при этом связан либо с радикальным уходом из мира, либо с достижением внутренней индифферентности по отношению к мировой реальности, которая есть лишь псевдореальность, плод случайного комбинирования дхарм. В XIX — XX вв. понятие ахимсы получило развитие в религиозно-политических восточных учениях.

Восточные философско-религиозные учения, такие как индуизм, буддизм, даосизм, видели спасение, прежде всего во внутреннем освобождении от цепей эгоизма и насилия. Понятием «ахимса» обозначался харгистерный этический принцип индийской философии и религии. Он заключается в проповеди воздержания от нанесения вреда всему живому, без какого-либо ограничения или выбора. В этом воззрении отражена идея родства всех живых существ, неотделимости человека от природы.

В различных культурах имеются свои источники принципа непротивления злу. Так, в даосизме выдвигается идеал недеяния в качестве мудрого пути жизни (хотя он прямо не связан с противостоянием добра и зла, поскольку направляющее и всеприсутствующее дао запредельно всяким че­ловеческим представлениям; именно поэтому любое целенаправленное действие, влекущее за собой изменение порядка вещей, уже есть зло в силу принципиальной негарантированное™ его последствий).

Христианская культура исходит из своего понимания принципа непротивления злу. Они содержатся как в основных этических заповедях, так и в общих концепциях человека, общества, истории. Морально-этические ориентации социального действия в христианстве связаны с утверждением личностного эталона «жизни в Боге» и социального идеала «церковной общности», основанной не на материальной необходимости объединения, но на духовно-коммуникативной и конфессиональной общности. Традиционный христианский идеал непротивления злу занимает промежуточное место (как мировоззренческая ориентация на определенный тип социального действия) между радикальным монашеским аскетизмом и протестанским «мирским активизмом».

В текстах Ветхого Завета насилие рассматривается как отрицательное, жизнеразрушающее начало. На протяжении тысяч лет до нашей эры господствовал принцип, который назывался талионом, или принципом воздающей справедливости, согласно которому можно было применить ответное насилие, но в определенных дозах.

В философской культуре также существуют различные обоснования и интерпретации непротивления злу. Наиболее влиятельные учения о непротивлении злу принадлежат Л. Н. Толстому, Ганди. Своеобразие толстовского учения -в сочетании христианского и (частично) буддистско-индуистского негативизма в отношении социальной организации че­ловеческой деятельности с традиционным этическим изоляционизмом личности, сосредоточенной на индивидуальном самосовершенствовании и ненасильственной проповеди собственного образа жизни. Для этого варианта непротивления злу характерен радикализм в оценке практически всех соци­альных установлений и институтов как инструментов насилия над человеческой свободой и над естественно-природным порядком. Для Толстого также существенен мотив греховности материального, телесного бытия человека, затмевающего его духовную сущность. Толстой утверждал не только отчужденность социального от индивидуального, но и противостояние социальной системы естественному, народному строю повседневной жизнедеятельности.

Доктрина непротивления злу Ганди значительно более ориентирована на социально-политическое действие: принимая общие установки модернизированного индуизма, он утверждал возможность организации ненасильственного сопротивления власти в масштабах национально-конфес­сиональной общности, что и было воплощено во всеиндийской кампании гражданского неповиновения 1947 — 1948 гг. Концепция Ганди выдвигает проект социально-организованного действия, заключающегося в установлении особого типа единства, осознаваемого и осуществляемого на уровне коллективного сознания, становящегося основой личного сознания и системы ориентации. В этом плане дан­ные концепции непротивления злу совпадают в общих чертах с христианским идеалом соборности.

Понятие насилия, как и само это слово в живом языке, имеет явно негативный эмоционально-нравственный оттенок. В подавляющем большинстве философских и религиозных моральных учений насилие считается злом. Категорический запрет на него «не убий!» обозначает границу, отделяющую нравственность от безнравственности. Вместе с тем общественное сознание, в том числе и этика, допускают ситуации нравственно оправданного насилия. Речь идет не о том, чтобы вообще насилие считать чем-то хорошим, и не о том даже, чтобы интерпретировать его в качестве нравственно нейтрального явления, которое в зависимости от обстоятельств может быть использовано как во зло, так и во благо. Речь идет о возможности нравственного оправдания насилия в виде исключения и в рамках общего принципиально негативного нравственного отношения к нему.

Насилие находится вне морали, его можно назвать правом силы. Оно разрывает человеческие связи в качестве человеческих. В понимании насилия есть два крайних подхода — широкий (абсолютистский) и узкий (прагматический). В широком смысле под насилием понимается подавление человека во всех его разновидностях и формах — не только прямое, но и косвенное, не только физическое, но экономическое, политическое, психологическое и всякое иное. При этом подавлением считается любое ограничение условий личностного развития, причина которого заключена в других людях или общественных институтах. Темсамым насилие оказывается синонимом морального зла, в него наряду с убийством включаются ложь, лицемерие, другие нравственные деформации. При таком подходе к насилию исключается сама постановка вопроса о каких-либо случаях его нравственно оправданного применения.

В узком смысле насилие обычно сводится к физическому и экономическому ущербу, который люди наносят друг другу, оно понимается как телесные повреждения, убийства, ограбления, поджоги и т. п. Но без учета мотивации понять феномен насилия невозможно.

Насилие есть один из способов, обеспечивающих господство, власть человека над человеком. Власть в человеческих взаимоотношениях можно было бы определить как принятие решения за другого, усиление одной воли за счет другой. Насилие — такое принуждение и такой ущерб, которые осуществляются вопреки воле того или тех, против кого они направлены. Насилие есть посягательство на свободу человеческой воли. В понятии насилия существенно важными являются два момента: во-первых, то, что одна воля пресекает другую волю или подчиняет ее себе; во-вторых, то, что это осуществляется путем внешне ограничивающего воздействия, физического принуждения.

Насилие как определенную форму общественного отношения следует отличать от других форм принуждения в обществе, в частности, патерналистского и правового. Проблема оправданности насилия связана не вообще со свободой воли, а с ее конкретно-содержательной характеристикой в качестве доброй или злой воли.

Насилие является одним из способов поведения в конфликтных ситуациях особого рода, когда конфликтующие стороны радикально расходятся в мнениях о добре и зле: то, что для одних добро, другие считают злом и наоборот. Без разделения людей на добрых и злых было бы совершенно невозможно этически аргументировать насилие. Жизненные и исторические наблюдения подтверждают это. Но, безусловно, добрая и, безусловно, злая воля представляют собой противоречивые определения. Осуждать одну так же бессмысленно, как и восхвалять другую. Понятия безусловно злой воли и безусловно доброй воли могут существовать в человеческой практике только как идеальные конструкции, некие точки отсчета, но не как характеристики реальных воль, и при атом они могут существовать не как логически строгие понятия, а как эмоционально насыщенные образы, призванные устрашать или вдохновлять, но не доказывать.

На самом деле само существование человечества доказывает, что ненасилие превалирует над насилием. Преобладание ненасилия над насилием — существенная основа жизни вообще. Жизнь сама по себе, во всех ее формах есть асимметрия в сторону ненасилия, созидания. Рассматривая историю человечества, в ней, помимо самого возникновения человека, можно выделить два переломных этапа. Первый связан с ограничением вражды между человеческимистадами (ордами) на основе закона равного возмездия (талиона). Второй — с возникновением государства. Талион, обязывавший руководствоваться в насильственных акциях за пределами кровнородственного объединения правилом равного возмездия, положил конец неограниченной, уводящей в регресс враждебности между своими и чужими. Вторым качественным скачком в ограничении насилия явилось возникновение государства. Отношение государства к насилию, в отличие от первобытной практики талиона, характеризуется тремя основными признаками. Государство монополизирует насилие, институционализирует его и заменяет косвенными формами. Каким бы легитимным, институционально оформленным и предосторожным государственное насилие ни было, оно остается насилием — и в этом смысле прямо противоположно морали. Государственное насилие, как и предшествовавший ему талион, — не форма насилия, а форма ограничения насилия, этап на пути его преодоления.

Основной аргумент в пользу насилия состоит в том, что без него нельзя противостоять агрессивным формам зла. Насилие считается оправданным как противонасилие. Насильственный ответ на насилие в сопоставлении с покорностью ему имеет огромные преимущества. В практическом плане оно более эффективно и в нравственном плане более достойно. Оно является вызовом насилию, формой борьбы с ним.

Ненасилие как активное ненасильственное сопротивление, преодоление ситуации несправедливости перед лицом агрессивной несправедливости отличается от насилия, прежде всего пониманием того, как распределены добро и зло среди людей. В основе современных концепций ненасилия лежит убеждение, согласно которому человеческая душа является ареной борьбы добра и зла. Поэтому в отношениях между людьми всегда остается возможность сотрудничества. Сознательно ориентируясь на доброе начало в человеке, сторонник ненасилия, тем не менее, исходит из убеждения, что моральная амбивалентность является принципиально неустранимой основой человеческого бытия.

Перед лицом агрессивного зла, воинствующей несправедливости возможны три линии поведения: пассивная покорность, насильственное сопротивление, ненасильственное сопротивление. Они образуют восходящий ряд и с прагматической, и с аксиологической точек зрения. И по критерию эффективности, и по критерию ценности насильственное сопротивление выше пассивной покорности, и ненасильственное сопротивление выше насильственного сопротивления. Ненасилие существует не рядом с на­силием, оно следует за ним.

Одна из новых этических ориентаций связана с биоэтикой, центральным вопросом которой является отношение человека к жизни и смерти. Жизнь, особенно человеческая, понимается как высшая ценность. С одной стороны,биоэтика есть продолжение медицинской этики. С другой же стороны, биоэтика есть нечто большее, чем просто профессиональная медицинская этика, поскольку исследует гражданские права личности. Область медицины и здравоохранения — это область, в которой реализуются (или не реализуются) фундаментальнейшие права человека, это область, требующая и юридически-правового, и морально-этического регулирования.

Биоэтика возникла и стала интенсивно развиваться в начале 70-х годов XX в. в США и странах Западной Ев­ропы. Это объясняется рядом причин — прежде всего новыми технологиями, которые нашли свое широкое применение в медицине. Большую роль в становлении биоэтики сыграло и развитие генетики, осознание не только биологами, но и обществом возможных негативных последствий генной инженерии. Новый уровень технико-практических возможностей медицины и экспериментальной науки поставил перед учеными новые этические проблемы, а перед специалистами по этике открыл новые области приложения философско-этических размышлений.

Наука и ценности неразрывны, и нельзя отрывать исследовательский подход от ценностного. В концепциях и нормах законов, относящихся к медицинской практике, должны интегрироваться правовые, этические и собственно медицинские аспекты. Закон прогрессивен настолько, насколько он нравственен. Как говорили древние, правоесть искусство добра и справедливости. Следовательно, формулировать правовые нормы в области медицины можно только после глубокого этического анализа соответству­ющих медицинских ситуаций. В этом смысле, по своим исходным предпосылкам и конечной цели, уровень этического регулирования выше правового.

Проблемы, изучаемые биоэтикой, многогранны и обширны. Внимание к проблемам биоэтики показывает тог факт, что в США издана пятитомная энциклопедия по биоэтике. Особое внимание уделено вопросам эвтаназии («убийство из милосердия»), критериям смерти, отношениям врача и пациента, отношению к умирающим, к неполноценным новорожденным. Многочисленные дилеммы биомедицинской этики невозможно разрешить без тщательного философского и научного анализа, углубленного понимания содержания гуманизма.

Биоэтика в различных социокультурных контекстах и системах здравоохранения, биоэтика и традиции отечественной этики жизни в наши дни приобрели особую актуальность. Это объясняется не только их теоретическим значением, но и сугубо практическими обстоятельствами, в частности кризисом системы здравоохранения. Обсуждается статус биоэтики, отношения между врачом и пациентом и различные модели таких отношений, проблемы эвтаназии, право на смерть, биомедицинский эксперимент и пределы его допустимости, принципы биоэтики — автономия пациента, информированное согласие, этические проблемы генной инженерии и трансплантологии.

Необходимо учитывать современное состояние психологии народов и то, что сейчас религиозные мотивы чрезвычайно обострились. Принципы религии могут приходить в противоречие с возможностями, которые дает современное развитие медицины. Представления, рекомендованные ВОЗ и принятые в США и Западной Европе, признаны отнюдь во всем мире. Возможности оживления умершего человека привели к тому, что остановка сердца перестала быть признаком смерти, каковым являются необратимые изменения в центральной нервной системе. Для восточных народов новая концепция смерти неприемлема, так как для буддизма, конфуцианства и ислама признаком смерти остается остановка сердца и дыхания, а, следовательно, никаких изъятий органов для трансплантации в связи со смертью мозга при бьющемся сердце там быть не может, трансплантация сердца вообще исключается. Разумеется, это относится лишь к тем народам, которые соблюдают установленные догматы. Вместе с тем в странах, где трансплантация сердца стала нормой, замечены случаи, когда диагноз смерти порой ставится некорректно.

Сегодня отношение к смерти отражается в литературе в трех вариантах: биологическом, религиозном и мистическом. Восточное отношение к смерти состоит в том, что человек обязан отчетливо представлять себе жизнь как отрезок пути,имеющий начало и конец. Тогда его размышления будут направлены на то, каким образом он должен пройти отрезок между рождением и смертью. Мораль и нравственность предполагают достойное прохождение жизненного пути, вне зависимости от того, сколько времени он будет длиться.

Быстрый прогресс медицинской науки и использование научных достижений в лечебной практике (трансплантация органов и тканей, генная инженерия и т. д.) значительно расширяют возможности защиты и реального обеспечения пра­ва человека на здоровую и благополучную жизнь. Жизнь понимается как самоценность, как высшая ценность. Поэтому и возникают проблемы, выходящие за рамки отношений врача и пациента, а именно: отношение к жизни, животным, биогеоценозам, к биосфере и т. д.

В биоэтику включается историко-философский анализ принципов античной, древнекитайской и древнеиндийской медицины; христианское учение о душе и теле; натуралистические концепции в медицине нового времени; русская философия XIX — XX вв.; изложение основных принципов биоэтики (автономность и благо пациента, врачебная тайна, информированное согласие); определение смерти, отношение к смерти и его культурные и религиозные основания; проблемы эвтаназии; этические проблемы трансплантации органов; проблема личности в биоэтике; различные системы здравоохранения и их социокультурные основания; биоэтика и право.

В России существовала духовно богатая традиция этики жизни. Она связана с такими именами, как Н.И. Пирогов, Н.Ф. Федоров, П.А. Кропоткин, Н.К. Рерих, К.Э. Циолковский, Д.П. Филатов, А.А. Любищев, А. Платонов. В этой традиции жизнь рассматривается как самоценность, как самодостаточная ценность. Этика жизни бросала вызов смерти как впадению в хаос. Борьба со смертью за жизнь — таков один из аксиологических постулатов этики жизни, с которым связано и ценностное отношение к жизни, выраженное в любви к жизни, в том числе и в религиозном принятии жизни как благодати. Эта традиция философской мысли была связана и с традициями этики ненасилия. Она задает фундаментальную систему представлений для обсуждения и решения проблем биоэтики.

Каждая культура характеризуется специфическим отношением к жизни и смерти. Биоэтика должна учитывать своеобразие ментальности личности, многообразие форм отношения к жизни и смерти, представленное различными народами и культурами. Все это способствует рассмотрению философско-культурного контекста и аксиологического смысла биомедицинской этики.

ТЕМА 6. ОПРЕДЕЛЕНИЯ И СУЩНОСТЬ ПОНЯТИЯ «ЭСТЕТИКА». ОСНОВНЫЕ ЭСТЕТИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ

1.Предмет и структура эстетики.

2.Функции эстетики.

3.Эстетическое как основная категория эстетики.

4.Система категорий и понятий эстетики.

Эстетика — слово греческого происхождения, означающее «имеющий отношение к чувственному восприятию». Эстетика прошла длительный путь развития. Первые попытки творчески осмыслить природу эстетического отношения человека к действительности и выявить закономерности художественного творчества относятся еще ко временам возникновения рабовладельческого общества. Эстетические суждения уже содержались в древних литературных памятниках Индии, Китая, Вавилона. Но наиболее развитой эстетическая мысль считается в античной Греции, где подобного рода знания являлись неотъемлемой частью различных философских систем. В средневековье эстетическая мысль развивалась в контексте теологии, в эпоху Возрождения эстетические взгляды разрабатывались в сфере художественной практики, в XVII и XVII веках — на основе художественной критики и публицистики. Этап немецкой классической эстетики ознаменовался потребностью в выделении и систематизации представлений, идей, связанных с эмоционально-чувственным, ценностным отношением человека к действительности, природе, обществу, искусству. Это привело к становлению самостоятельной науки эстетики, родоначальником которой считается Л. Баумгартен. Он не только ввел в научный обиход термин «эстетика», но и сделал первую попытку определить место эстетики в системе философского знания.

Далее формирование предмета эстетики, ее основных категорий и понятий проходило под влиянием различных философских течений, направлений, школ. Оставаясь неотъемлемой частью структуры философского знания, эстетика активно взаимодействовала с этикой. Такое взаимовлияние обусловлено тем, что у этих наук общая направленность на человека как на объект морально-эстетического анализа и носителя творческого потенциала.

Своеобразным аспектом взаимодействия эстетики и этики является анализ структуры эстетического чувства, которое формируется на органичном единстве внешних и внутренних чувств человека. Особою роль этика играет при анализе художественной роли искусства как составной части предмета эстетики.

При изучении специфики восприятия художественного произведения эстетика пересекается с психологией. Теоретический интерес этих наук является общим в этом круге вопросов, связанных с выяснением специфики эстетическогочувства, процесса творчества, становления художественной одаренности, таланта, гениальности.

Для искусствоведческих наук эстетика выступает методологией законов искусства, которые объединяют все направления художественного творчества.

Следует отметить и тесную связь эстетики с естественными, техническими и экономическими науками, что подтверждает присутствие эстетического начала в различных формах познания.

Однако, прежде всего, эстетика является наукой о чувственном познании, цель которого достигается с помощью искусства. Поэтому оно занимает центральное место в структуре предмета эстетики. Искусство многогранно, отражает жизнь в художественных образах, выражает эмо­циональную оценку явлений жизни, служит средством общения людей, удовлетворяет эстетические потребности общества, выступает мощным средством воспитания.

Чувственное познание охватывает разные стороны действительности: природу, общество, человека и его деятельность в самых различных жизненных сферах. Такие всевозможные эстетические отношения (чувства, переживания, наслаждения) относятся к общему понятию «эстетического», природу которого также изучает эстетика. С эстетическим освоением мира неразрывно связана художественная деятельность. Но это не означает, что следует отождествлять эстетическое и художественное, так как, во-первых, эстетика охватывает гораздо больший круг явлений, чем художественное, первое относится ко всей деятельности, второе — только к искусству. Во-вторых, в искусстве выражено не только эстетическое начало — оно имеет и познавательную, и нравственную, и идейно-политическую, и другие стороны. Искусство существует в системе «Художник — Произведения искусства — Воспринимающий субъект». Эстетика уделяет внимание изучению всех трех звеньев этой системы, выясняет закономерности творческого процесса и особенно —принцип взаимосвязи мировоззрения и творческого метода художника; исследует структуру художественного произведения, соотношение в нем содержания и формы; анализирует функционирование произведений искусства в обществе.

Эстетика, не являясь наукой о нормах, тем не менее, содержит в себе знания нормативного характера, располагает системой типологических понятий — категорий. Их использование при анализе процесса эстетического освоения действительности позволяет всесторонне познавать и преобразовать ее по законам красоты.

Опираясь на философскую методологию, эстетика выработала свои методы, среди которых в качестве основных следует выделить историзм и структуризм.

Первый предполагает соблюдение трех важнейших условий:

—рассмотрение явлений в их развитии;

—рассмотрение связи данного явления с другими;

—изучение истории в свете опыта современности.

Второй дает возможность рассмотреть художественное произведение как определенную систему, состоящую из множества элементов и управляемую закономерной связью. Структурный метод основан на собирании и анализе разнообразных фактов, составлении их полного перечня, установлении взаимосвязи между ними, построении системы и создании единого целостного объекта исследования. Этот метод является дополнительным по отношению к исторической методологии.

Рассмотрение предмета и структуры эстетики дает возможность раскрыть ее функции, важнейшими из которых являются мировоззренческая, методологическая, гносеологическая, познавательная, формирующая и др.

Мировоззренческая функция эстетики заключается в формировании целостной системы идейно-эстетических принципов, которые художник воплощает в образ. Мировоззрение является направляющим творчества, таланта; способствует осмыслению их законов; теоретически обобщает художественную практику.

Методологическая функция раскрывается в основных принципах познания эстетических объектов, определяющих способы их исследования.

Гносеологическая (познавательная) функция позволяет овладеть основными свойствами и законами развития эстетических явлений, познакомиться с эстетическими концепциями, а с помощью художественного языка накапливать и передавать знания последующим поколениям, благодаря чувственному восприятию расширять границы познания.

Формирующая, или воспитательная, функция способствует формированию эстетических взглядов, идеалов, представлений, помогает ориентироваться в мире эстетических ценностей, вырабатывает ценностные представления, которыми люди руководствуются в своей практической деятельности.

Эстетическое является не только исходной категорией эстетики как науки, но и определяющей ее предмет во всехпроявлениях: эстетическое чувство, эстетическое отношение, эстетический вкус, эстетический идеал, эстетическое сознание, эстетическая деятельность.

Вопрос о природе эстетического проходит через всю историю философии. Основные направления в объяснении этого понятия начали складываться еще в античности. Правда, тогда оно чаще выступало как синоним прекрасного. Так, например, для Пифагора прообразом прекрасного являлся Космос как истинный источник эстетического чувства. Для Сократа прекрасным выступало то, что было хорошо приспособлено к определенной цели. У Платона это одно из проявлений абсолютной идеи. Аристотель предпринял попытку выделить специфику эстетического, обнаружив его в искусстве. Но лишь только в XVIII в. категориальный статус данному понятию придал А. Баумгартен, определив его как способность чувственного познания, которое достигает совершенства в искусстве. Существенный вклад в разработку эстетического внес И. Кант, осмыслив его как субъективную деятельность, как способность собственного суждения, не зависящего от созерцания предмета и понятий, свободного от всякого интереса. Объективной точки зрения придерживался Г. Гегель. В соответствии с принципами своей философии он выводил эстетическое из деятельности объективного духа, из его способности созерцать абсолютную идею в ее чувственной форме.

В современной эстетике в категорию «эстетическое» заложены следующие фундаментальные идеи:

—о динамическом единстве универсального развития человеческой деятельности и законов красоты;

—о взаимодействии развития производственных сил и богатства человеческой природы как самоцели;

—о взаимозависимости развития индивида и его духовного мира и практического отношения к действительности;

—об особенностях творческого труда в условиях необходимости и свободы.

Такое понимание сущности эстетического дает возможность по-новому подойти к решению множества теоретических вопросов, особенно таких, как природа творческих способностей человека, сущность творчества, происхождение искусства и его связь с продуктивным трудом, отношение ис­кусства к действительности, его эстетические функции.

Процесс эстетического освоения мира, представляющий собой комплексное социальное явлений, протекает в различных формах и в различных сферах жизнедеятельности людей. А эстетика является той наукой, которая отражает этот процесс в системе категорий, понятий, критериев, принципов.

Основными среди них являются категории прекрасного и безобразного, возвышенного и низменного, трагического и комического. Каждой из них соответствуют определенные явления, ситуации. Эти категории не являются «врожденными» формами восприятия человекомдействительности, они сложились в процессе социального развития общества. В каждой из них отражаются самые существенные эстетические стороны и особенности окружающего нас мира.

Прекрасное существует в природе и общественный жизни, в материальной и духовной деятельности человека. Это одна из наиболее общих и широких категорий эстетики. Прекрасным есть то, в чем находятся в своем гармоничном единстве форма и содержание, то, что целесообразно, совершенно. Вместе с тем при эстетической оценке предметов действительности как прекрасных необходимо учитывать не только то, соответствует ли их форма содержанию, но и каков характер содержания, так как только при позитивном значении объективных свойств предметов и явлений последние будут прекрасными.

Прекрасное в природе связано с закономерностью природных явлений. Прекрасное в труде выражается в его свободном характере, в постоянном совершенствовании. Пре­красное в общественной жизни — это справедливые социальные отношения.

Прекрасное в искусстве — это жизненная правда, идейность, гуманизм, выраженные в высокохудожественном стиле.

С прекрасным тесно связано возвышенное, которое характеризует эстетическую ценность предметов и явлений, обладающих в высшей мере положительной зачимостью.

Представления о возвышенном в природе связывают с различными проявлениями великолепия ее явлений, которые вызывают чувства восторга, восхищения (например, безбрежные просторы неба и моря, громады гор, величественные реки и водопады, грандиозные явления природы — буря, гроза, полярное сияние и др.).

В общественной жизни возвышенное проявляется в выдающихся деяниях, служащих делу общественного прогресса. Эти свершения и подвиги воспеваются в искусстве с помощью таких жанров, как ода гимн, оратория, героическая трагедия и др.

К возвышенному непосредственно примыкает героическое. Но при этом отождествление этих двух категорий неправомерно, ибо если выдающиеся результаты достигаются без преодоления сопротивления и величайших жертв, это — возвышенное, а не героическое.

Антиподами прекрасного и возвышенного являются безобразное и низменное.

Безобразное выступает как нарушение единства содержания и формы и отражает невозможность или отсутствие совершенства. В отличии от уродливого или некрасивого, безобразное представляет собой не простое отрицание красоты, а в негативной форме содержит представление о положительном эстетическом идеале и выражает скрытое требование или желание возрождения этого начала.

Безобразное осуществляет свои эстетические функции только в связи с другими категориями. Так, в форме уродливого оно содержится в комическом (карикатура), в форме ужасного — в возвышенном и трагическом.

Низменное отражает предельно негативные явления действительности и свойства общественной и индивидуальной жизни, которые вызывают эмоционально-эстетическую реакцию (презрение и отвращение). В качестве про­явлений низменного в общественной жизни можно рассматривать такие социальные явления, как война, эксплуатация, ограничение прав и свободы личности. Как проявление низменного воспринимаются поступки людей: подлость, обман, предательство, клевета, а также пороки: алкоголизм, разврат, наркозависимость, проституция.

Трагическое отражает наличие глубоких объективных противоречий, возникающих в процессе взаимодействия свободы и необходимости, сопровождающихся человеческими страданиями, смертью, утратой важных для жизни ценностей.

Понятие трагического часто отождествляется со страданием или смертью, способными вызвать сочувствие. Од­нако в данном случае речь идет лишь об одной форме трагического — об ужасном. С эстетической точки зрения объективно трагическими являются страдания или гибель, имеющие общественное и общечеловеческое значение. Через трагическое, как правило, утверждается идеал прекрасного. Это,например, смелый, героический протест против социального зла, защита справедливости, принципов чести, свободы в таких обстоятельствах, когда обстоятельства, зло сильнее не­обходимых требований. Отсюда трагичная развязка — гибель героя, у которого чувство долга превышает инстинкт самосохранения и стремление к личному благополучию.

Особенно ярко трагическое раскрывается в драматургии, создавшей особый жанр — трагедию, в которой выражаются наиболее важные стороны и способы показа трагических моментов в жизни человека.

Комическое — одна из основных категорий эстетики, служащая для определения и оценки тех социальных явлений, нравов, обычаев, деятельности и поведения людей, которые полностью или частично не соответствуют, противоречат объективной закономерности общественного развития, эстетическому идеалу прогрессивных общественных сил, а потому вызывают осуждение в форме осмеяния.

Несерьезное подражание серьезному, непонимание нелепости своих притязаний, поддержка тех понятий, отношений в жизни, которые исторически устарели и не соответствуют новым общественным устремлениям и идеалам,— все это делает поведение смешным, нелепым, ста­вит тех, кто им следует, в комическое положение.

Многообразие проявлений комического в жизни обусловливает различные формы его отражения в искусстве. Эстетическая оценка смешных, нелепых, но исправимыхположений, отношений и характеров лежит в основе юмора или мягкой иронии. Эстетические категории связаны между собой Онивзаимодействуют. В Жизни и в искусстве, всей совокупности охватывают и выражают многообразие эстетичного отношения к действительности.этического

ТЕМА 7.

ИСТОРИЯ ЭСТЕТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ. ОСНОВНЫЕ ЭСТЕТИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ XIX - XX вв .

1.Генезис эстетической мысли: от античности до Нового времени.

2.Взгляды просветителей на проблемы эстетики.

3.Ведущие концепции представителей немецкой классической эстетики.

4.Основные эстетические концепции XIX — XX вв.

Исторически первой формой осмысления действительности, как известно, является миф. Выступая синкретичной системой духовной культуры, он включал в себя элементы нравственности, религии, искусства. Как правило, миф носил образный характер, имел свой интерпретационный материал. Являясь, по сути, искусством, миф всегда выступал как зрительное опредмечивание, выраженное в сказаниях, письменных и музыкальных источниках, служил источником переосмысления в процессе развития художественной культуры. Первыми, кто предпринял попытку сочетать мифологическое и рациональное восприятие, были античные поэты и мыслители. Уже в ранней греческой литературе, а именно в эпоху Гомера и Гесиода, начинают оформляться эстетические такие термины и понятия, как «прекрасное», «красота», «гармония», «мера» и т. д.

Своего наивысшего расцвета античная эстетическая мысль достигла в классический период, когда были сформированы основные проблемы эстетики: об отношении эстетического сознания к действительности, о природе искусства и его месте в жизни общества, о сущности творческого процесса. Античные мыслители противопоставили религиозно-мифологическому мировоззрению научное представление о мире и его закономерностях. Одним из ранних древнегреческих философов, впервые сделавшим попытку фундаментально осмыслить эстетические понятия с позиции материализма, был Гераклит Эффесский. Согласно его теории, в мире царит строгая закономерность, но в тоже время нет ничего постоянного, так как все течет и изменяется; «все происходит через борьбу». Исходя из этих принципов, он анализировал и эстетические категории.

Основоположник атомистического материализма Демокрит связывал происхождение искусства с социальными потребностями и со стремлением людей к подражанию животным, значительное место он отводил анализу эстетической категории «меры», которая у него определяла и нравственное поведение людей.

Сократ подходил к рассмотрению эстетических проблем с антропологических позиций. Поэтому, рассуждая о прекрасном, он не видел в нем абсолютное свойство предмета, а связывал его с понятием целесообразности. Таким образом, относительность прекрасного у Сократа являетсяследствием соотношения предмета с целями человеческой деятельности. Заслуга Сократа состоит в том, что он подчеркнул органичную связь этического и эстетического, нравственного и прекрасного. Идеалом у него был прекрасный духом и телом человек, что соответствовало древнегреческому понятию «калокагатии».

Фундатор идеалистического философского учения Платон считал подлинным бытием мир духовных сущностей — «идей». Идеи Платона — это общие понятия, представляющие собой самостоятельные сущности. Идеям противостоит материя, а между ними существует мир вещей, которые и отражают сверхчувственные идеи. Такая объективно-идеалистическая точка зрения является исходной в платоновском учении о мире, обществе, морали, искусстве. Следуя его рассуждениям, красота, прекрасное носят сверхчувственный характер и существуют в мире идей. Искусство, по Платону, лишено познавательной ценности, оно обманчиво и далеко от истины, так как находится в области чувственной деятельности. Еще одним отрицательным аспектом, с точки зрения Платона, является то, что искусство может воспроизводить не только то, что причастно к идее прекрасного, ной недостойное, безобразное, что может стать побудительной причиной для других.

В противоположность Платону, склонявшемуся к умозрительной трактовке эстетических категорий, Аристотель исходил из конкретных фактов, из практики развитияискусства. Центральное место в его исследованиях занимает проблема прекрасного, которое, по его мнению, должно бьга слаженным, соразмерным, целостным. Выявляя специфику прекрасного, Аристотель пришел к важному выводу, что реальная, предметная красота мира является источником эстетического познания и искусства. Поэтому искусство у него есть «мимесис», то есть подражание, воспроизведение объективных признаков красоты. При этом источник эстетического удовольствия он усматривал не в мире идей, а в реальном интересе людей к познанию. Значительное место в трудах Аристотеля занимала проблема воспитательной роли искусства. Аристотель утверждал, что произведения искусства облагораживают человека посредством «катарсиса» (очищения) души, освобождают человека от отрицательных страстей. Указание на взаимосвязь искусства с нравственной деятельностью людей является большой заслугой Аристотеля. Эстетика западного средневековья стала учением о божественной красоте и постижении Бога. Ведущая роль в разработках основных положений этого времени принадлежала Аврелию Августину, Боэцию, ФомеАквинскому. Их труды создавались в рамках христианской догматики. Решение философско-эстетических проблем проходило под влиянием религиозно-идеалистического мировоззрения. В целом эстетическая мысль Средневековья была теологической, носила схоластический характер. Искусству отво дилась вспомогательная роль.

Эстетика эпохи Возрождения, теоретиками которой были Пикоделла Мирандола, Л. Б. Альберти, Леонардо щ Винчи и многие другие, характеризуется своей реалистичностью, предметностью, направленностью на действительность, тесной связью с художественной практикой. Утвердившиеся идеи гуманизма произвели переворот в мировоззрении человека. В противовес смиреной личности, живущей помыслами о Боге, формировался новый образ идеального человека — свободного, деятельного, творческого. Главной задачей стало достижение реальной власти над природой и над самим собой. С помощью преобразовательной деятельности пытались создавать новую красоту, совершенствовать окружающий мир. С точки зрения эстетики гуманизма, природа не противопоставлялась Богу, поэтому в это время возникает огромный интерес к выявлению гармонии природных явлений. Особое значение стало иметь художественное воплощение красоты человека. Новый акцент получает эстетическая категория трагического из-за противоречивости культуры этой эпохи. Художники стремились отображать мир идеализированно. Искусство приобретает социальную и научную ценность.

Эстетика Нового времени связана с началом оформления нормативных эстетических систем — барокко и классицизма.

В числе известных представителей, разрабатывающих концептуальную основу барокко, следует выделить Э. Тезуаро и Д. Марино. Ими подчеркивался тот факт, что искусство отличается от логики науки, тем самым отвергалось возрожденческое восприятие искусства как науки, основанного на законах логического мышления. Придавалось большое значение остроумию как признаку гениальности, а также метафоре, символу, замыслу. Главной идеей барокко стал синтез искусств.

Мировоззренческой основой эстетики классицизма были рационализм Р. Декарта (картезианство) и исследования Н. Буало. Классицисты ориентировались на античные идеалы, искали гармонию личного и общественного, настаивали на воплощении в искусстве идей патриотизма, чувства долга. Критериями красоты являлись ясность, достоверность, по­следовательность, то есть то, что познается разумом. Ориентация искусства классицизма на четкую постановку социальных проблем, этический лафос, делало его социально значимым, имеющим большое воспитательное значение.

В эпоху Просвещения проблемы эстетики получили более глубокую разработку. Уверенность просветителей в возможности человеческого разума проникать в тайны бытия, достигать гармонии индивидуальной и обществен­ной жизни утвердила их веру в искусство как инструмент такой гармонии, как средство преобразования общества на новых, справедливых, началах. Эстетическое отношение к миру стало одним из способов его познания. Нормативность эстетики Просвещения была следствием демократического характера его идеологии и орудием борьбы с разного рода элитарными и гедонистическими течениями в искусстве. Уверенность в объективных основаниях эстетического суждения и интерес к человеку со всем богатством его рациональных и чувственных способностей обусловили постановку вопроса о выделении эстетики в самостоятельную науку, что и было осуществлено немецким просветителем А. Баумгартеном. В 1750 г. вышел в свет его трактат «Эстетика», где были изложены основы этой дисциплины. Один из параграфов гласил: «Эстетика (теория свободных искусств, искусство прекрасно мыслить, искусство мыслить аналогично разуму) представляет собой науку о чувственном познании».

Большие надежды просветители возлагали на высокое воспитательное значение искусства. С этой точки зрения раскрывались основные эстетические понятия: прекрасное, возвышенное, гармония, грация, вкус, проблемы сущности и функционирования искусства и др.

Эстетические теории Просвещения получили дальнейшее развитие в философско-эстетических системах И. Канта, Ф. В. Шеллинга, Ф. Шиллера, Г.В.Ф. Гегеля. Их концепции содержали в себе гуманистические тенденции, опирались на принципы историзма и диалектики.

Родоначальник немецкой классической философии И. Кант сформулировал два важнейших эстетических понятия — «эстетическая видимость» и «свободная игра». Первым понятием он обозначал ту чувственно воспринимаемую сферу действительности, где существует красота, вторым — специфическую ее особенность: двойственное существование, то есть существование одновременного в двух планах — реальном и условном. Исследуя проблемы эстетики в своем труде «Критика способностей суждения», И. Кант в качестве центральной категории выделил понятие «целесообразное», проанализировал возвышенное, которое, по его мнению, обладает теми же характеристиками, что и прекрасное, а именно: оно свободно от практического интереса, имеет всеобщее значение, целесообразно и необходимо. Также Кант обосновал значительную роль гения в искусстве, предложил разграничивать искусство и ремесло, исследуя проблему эстетического суждения, представил его как «антиномию вкуса» (о вкусах не спорят, и о вкусах можно спорить).

Историческая значимость эстетической системы Канта заключается в том, что он стремился преодолеть противоположности рационалистического эмпирического объяснения эстетических проблем, высветил антиномизм разума и тем самым подготовил теоретические предпосылки для разработки идеалистической диалектики.

Итогом развития немецкой классической эстетики стало теоретическое наследие Г. В. Ф. Гегеля. В своем труде «Эстетика» он последовательно провел исторический принцип рассмотрения искусства, подчеркнув значительное социальное значение этого явления. Понимая развитие искусста как прогресс в сфере духа, Гегель выделил три его формы, на основе различий в соотношениях содержания и формы. Первая — это символическая (доминирующая на Востоке), вторая — классическая (характерная для античности) и третья — романтическая (преобладающая в христианской Европе). Такая эволюция, по Гегелю, есть реализация искусством его познавательной функции, так как именно искусство является формой самопознания абсолютной идеи.

С периодом немецкой классической эстетики хронологически совпадает появление идейно-художественного направления романтизма, в основе которого лежал метод, утверждавший принцип абсолютной свободы личности. Концептуальной основой романтизма стали теории, разработанные И. В. Гете, Ф. Шиллером, Г. Гердером, Новалисом и др. Романтики отделялись от современного им экономического и социального порядка как от недостойного человеческой личности. Борясь с рационализмом и нормативностью классицизма, они отстаивали свободу творчества художника, проповедовали культ фантазии и чувства, считали, что не следует преувеличивать роль объективного мира, так как все значительное совершается не вне, а внутри самой личности. Достоинство человека состоит в возможности свободного осуществления себя, чему способствует сфера ис­кусства. Таким образом, в творчестве романтиков восторжествовала идея самоценности искусства.

Традиции немецкой классической эстетики получили развитие в трудах основателей марксизма — К. Марксам Ф. Энгельса, которые с позиции диалектического и исторического материализма обосновали значение общественной практики для формирования эстетического сознания, разработали коренные проблемы эстетики: о социальной природе искусства, о сущности реализма, о народности художественного творчества и ряд других вопросов.

На рубеже XIX — XX вв. начинает складываться принципиально новая ситуация в художественной практике и ее творческом осмыслении. Своеобразие новых, неклассических теорий заключалось в том, что они уже не стремились продолжать анализировать природу искусства и эстетическое творчество человека в рамках целостных логических систем. Среди таких философских теорий в первую очередь выделяют позитивизм, философию жизни, психоанализ, интуитивизм.

Основоположником философского позитивизма является Огюст Конт (1796 —1857), автор «Курса позитивной философии». Центральной идеей этого учения было провозглашение преимущества позитивного, конкретно-научного знания перед умозрительными философскими рассуждениями. Позитивистская традиция в эстетике объясняла сущность человека и принципы социальной жизни посредством категорий, заимствованных в естествознании. Позитивисты видели основным источником искусства природные потребности человеческой физиологии и психики, в то время как социальная среда считалась лишь внешним условием художественной деятельности. Идеи позитивизма нашли выражение в одном из направлений искусства второй половины XIX вв. — натурализме. (Г.де Мопассан, Э. Золя, братья Э. и Ж. Гонкур).

Одним из ярких представителей неоклассической эстетики XIX вв. был Фридрих Ницше (1844 —1990), последователь идей А. Шопенгауэра и Р. Вагнера. Он так же, как и они, важнейшим двигателем человеческого про­гресса считал «мировую волю». Особый интерес представляет его эстетическая теория аполлонического и дионисииского искусства. Дав детальную характеристику этим двум взаимоконфликтным началам в книге «Рождение трагедии из духа музыки», Ницше определил аполлоновское творчество как постоянный самообман для тех, кто хочет с помощью искусства дистанцироваться от горестей бытия, упорядочить мир. Поэтому философ отдает предпочтение дионисийскому творчеству, способному отражать реальное состояние мира, которому чужда гармония.

Ницше выступал противником «омассовления» культуры, являясь сторонником элитарной концепции «сверхчеловека».

В конце XIX в. получает известность психологическое учение — фрейдизм, основателем которого был австрийский психолог Зигмунд Фрейд (1856 —1939). Наибольший интерес для эстетического знания представляют его суждения, содержащиеся в «Лекциях по введению в психоанализ», «Неудовлетворенность культурой», «Леонардо да Винчи. Этюд по психосексуальности», «Достоевский и отцеубийство», «Поэт и фантазия». В центре его деятельности было исследование проблемы бессознательного как самостоятельного, не зависящего от сознания безличного начала человеческой души. Фрейд выдвинул гипотезу о том, что в основе любых форм человеческой активности лежит единый стимул — стремление к удовольствию (либидо). Возникновение невротических состояний происходит тогда, когда различные запреты, ограничения подавляют эмоциональное самовыражение человека. Нарастающая агрессивность может быть подавлена обществом, которое не дает выхода всем побуждениям индивида без исключения. В результате человеческое «Я» замкнуто между двумя противоположными полюсами — природной стихией «Оно» и требованиями культуры «Сверх-Я». Последнее выполняет роль внутреннего цензора, благодаря которому человек может жить, как культурное существо. С помощью разума, возможно, подчинять «Оно» важнейшим целям и на­правлять сексуально-биологическую энергию в творческое русло. Процесс, когда бессознательные силы обретают форму влечения к познанию, искусству, Фрейд назвал сублимаицей. В отличие от Фрейда, который исследовал бессознательное в качестве природной сущности человека и видел его постоянным источником конфликта между человеческой душой и культурой, его последователь — швейцарский психолог Карл Густав Юнг (1875 — 1961) считал, что в психике человека помимо индивидуального бессознательного существует более глубокий слой — «коллективное бессознательное». Оно является отражением опыта прежних поколений, запечатленного в структурах мозга. Этот опыт сохраняется в так называемых культурных архетипах — изначальных представлениях о мире и находящих свое выражение в мифах, верованиях, сказаниях, сновидениях, произве­дениях искусства. Именно «архетипическая матрица» лежит у истоков вечных тем и образов мировой культуры, дарит человеку вдохновение и является источником творческой энергии. Поэтому, в отличие от Фрейда, Юнг настаивал на доверии к бессознательному, способному дополнять и плодотворно сотрудничать с сознанием человека.

С середины XIX в. во Франции широкое распространение получило философское учение экзистенциализма (отлатинского «существование»), мэтрами которого считаются Жан-Поль Сартр (1905 — 1980) а Альберт Камю (1913 — 1960). Исходной мыслью данного учения является признание того, что истинным есть только индивидуальное свободное существование человека. Возможность познания «экзистенции» происходит при помощи человеческого воображения и эмоций. Следовательно, одна из главных задач человека — углублять, расширять и реализовывать свою субъективность. Экзистенциализм настойчиво подчеркивал неизбежную разобщенность и непонимание людей, поэтому его можно характеризовать не только как философию свободы, но и как философию пессимизма. В эстетике экзистенциализма искусство рассматривалось как область практики, где по преимуществу реализуется свобода человека. По мнению А. Камю, ценность искусства заключается в том, что оно с помощью собственных иносказаний-символов обладает возможностью нахождения согласия между человеком и его опытом. Поиск, который ведет искусство, помогает «полюбить этот ограниченный и смертный мир, предпочитая его всем другим». В отличие от Сартра, Камю считал, что все исторические революции были враждебны искусству, которое свободно от всяких оков. Таким образом, своеобразие экзистенциального толкования искусства и человека кратко можно определить как пессимизм интеллекта и оптимизм веры.

На первую половину XIX в. приходится развитие интуитивистской эстетики, отличавшейся особым вниманием к разработке нерациональных предпосылок художественного творчества. Ярким представителем этого направления является Анри Бергсон (1859 —1941), провозгласивший преимущество иррациональной интуиции над интеллектом и трактовавшим ее как главный способ проникновения в тайны мира, как высшую форму познания. По мнению А. Бергсона, бесконечная рефлексия выступает разрушительной силой, губительной для человека. Единственное, что может ее остановить, это мифотворческая способность, отождествляемая философом с художественным творчеством. Именно искусство способно помочь процессу самоидентификации человека, так как, с одной стороны, дает возможность развития мифотворческого сознания, а с другой — сам процесс мифотворчества помогает человеку в формировании иллюзии овладения бытия.

Последователем бергсоновских идей стал итальянский философ Бенедетто Кроче (1866 — 1952). Он также подчеркивал творческий, формообразующий характер интуиции, которая, по его мнению, обладает способностью схватывать уникальное, неповторимое. Искусство, базирующееся на интуиции, способно более глубоко проникать в сущность вещей, чем основанная на интеллекте наука, познающая действительность в понятиях.

Зародившийся в начале XX в. структурализм связывал несовершенство предшествующих эстетических теорий с недостатком их внутренней ясности и рациональности. Наибольшее распространение структурализм получил во Франции и связан с именами К. Леви-Стросса, Р. Барта, М. Фуко и др.

Главное поле исследования структуралистов — текст (в широком смысле слова). В качестве текста может рассматриваться как художественное произведение, так и все, что является продуктом культуры, деятельности человека. Основные понятия структурализма: структура, знак, значение, элемент, функция, язык. С точки зрения методологии структурализма, в первую очередь подлежат обсуждению вопросы о функционировании искусства и человека в контексте культуры. С помощью выявления разных уровней и граней текста в структурализме отслеживаются процессы художественного осмысления. Поэтому центральным понятием данного учения является инвариант — некая устойчивая связь элементов, выступающая глубинной основой произведений. Важным достижением структурализма является то, что благодаря выявлению в художественном тексте отдельных элементов стало возможным построение символического словаря культуры.

Введение в философию понятия «феномен» (от греческого «являющееся») определило создание в начале XXв. науки феноменологии. Объектом философско-эстетического исследования здесь выступают явления, данные нам в опыте, то есть «феномены» как результат «самообнаруживающегося» бытия. Родоначальник феноменологической философии — немецкий философ Эдмунд Гуссерль (1859 —1938) выступал против любого эмпиризма, а в качестве основного предмета философского анализа определил «жизненный мир» человека как основу «объективного подсознания», где «трансцендентальное» сознание субъекта является определяющим фактором бытия. Выявление чистых сущностей, свободных от эмпирического содержания, осуществляется с помощью многоступенчатого метода — феноменологической редукции,основанной на сведении сложного к простому, высшего к низшему. В ходе этой редукции остается последнее нераз-ложенное единство сознания — интеницональность. Именно она является краеугольным понятием в феноменологической эстетике, где ведущая роль ее в теоретических раз­работках принадлежит польскому ученому Роману Ин-гардгну (1893 — 1970). Он трактовал интенциональность и как психологическую, и как гносеологическую категорию. Реализация этой способности позволяла прежде всего анализировать природу «чистого бытия» художественных пред­метов и определять их эстетическую ценность.

Многообразие теоретико-методологических разработок XIX — XX вв. способствовало обогащению понятийно-категориального аппарата эстетики и формированию новых направлений в искусстве, отражающих эстетический поиск в творческой деятельности людей.

ИСКУССТВО КАК СОЦИАЛЬНЫЙ ФЕНОМЕН

1. Понятие искусства и его специфика.

2.Социальная сущность искусства и его основные функции.

3.Взаимодействие содержания и формы в искусстве.

4.Принципы классификации видов искусства.

Искусство — одна из форм общественного сознания, неотъемлемая составная часть духовной культуры человечества, специфический род духовного освоения, познания действительности общества человеком. Появляясь на самых ранних стадиях развития общества, оно постепенно складывается в могущественное орудие осознания мира и средство духовного развития людей. Своеобразие искусства определяется его предметом и содержанием, его социальной функцией, способом отражения действительности.

В ходе развития искусства в тесной связи с прогрессом философской мысли шло теоретическое осмысление его сущности. Уже в античном обществе была осознана способность искусства объективно отражать действительность. Античная эстетика указала на характерные черты искусства: воспроизведение им реального мира, с помощью которого осознается сущность вещей и явлений. Аристотелевская теория мимезиса (подражания) уже вплотную подошла к пониманию искусства как познания жизни в образах. Иной подход к пониманию искусства формировался в эстетике средневековья. Средневековая теология рассматривала художественную деятельность как способ приобщения человека к «бесконечному», «божественному», которая подражает не действительности, а божественному архетипу. Однако и для средневековых эстетиков было очевидно, что любая общая идея в искусстве может воплотиться лишь через посредство потусторонних, реальных, земных форм. Эстетическая мысль Возрождения решительно выдвинула объективно-познавательную сущность искусства. Леонардо да Винчи рассматривал искусство как «зеркало», порой сближал науку и художественное творчество. Тезис об искусстве как отражении действительности различным образом варьируется в классицистической эстетике. Материалисты XVIII в. рассматривали искусство как форму познания истины в живых картинах реальной действительности. Немецкая классическая эстетика, опираясь на идеалистические предпосылки, искала источники художеств, творчества в «царстве духа», как, например, «целесообразная деятельность без цели» у Канта; «игра» у Шиллера; проявление абсолютного духа у Гегеля. Вместе с тем она с большой глубиной раскрыла сущность искусства как свободной человеческой деятельности, воплощающейвсестороннее богатство отношения личности к действительности. Гегель с особой глубиной и последовательностью раскрыл познавательную сущность искусства, определив его как непосредственное созерцание истины.

Марксистский подход в эстетике рассматривает искусство как одну из основных форм духовного освоения действительности. Опираясь на познавательные способности общественного человека, искусство стоит в ряду с такой формой общественного сознания, как наука, хотя оно и раз­личается с ней по своему предмету, по форме отражения и духовному освоению действительности, по своей социальной функции. Общее и в научном, и в художественном сознании — это способность объективно отражать мир, познавать действительность в ее сущности. В этом искусство противоположно религии, хотя они на определенных стадиях исторического развития были тесно связаны, поскольку религиозное сознание отражает реальность превратно и неспособно проникнуть в объективную сущность вещей.

В отличие от науки, теоретически осваивающей мир, искусство осваивает действительность эстетически, охватывая мир целостно, во всем богатстве живых проявлений сущности, во всей чувственности, яркости единичного, неповторимого. Но вместе с тем оно в лучших своих произведениях есть познание, раскрытие истины, глубокое проникновение в сущность общественной жизни. Эстетическое отношение человека к миру проявляется в обществе в самых разных формах и, в частности, во всякой предметной деятельности, в которой более или менее свободно выявляется творческий характер труда. Этим, в частности, объясняется наличие художественного элемента в тех или иных продуктах материального производства. Однако искусство исторически формируется как особая, специфическая область духовного производства, призванная осваивать действительность эстетически: в нем обобщаются, выявляются и развиваются эстетические отношения общества к реальному миру.

Художественное сознание не имеет целью давать какие бы то ни было специальные знания, его познавательная функция не связана с какими-либо частными отраслями материально-производственной или общественной практики и не имеет целью выделять в явлениях какую-то особую цепь закономерностей, (например, физическая технология, или, с другой стороны, специально-экономическая, психологическая). Искусство осваивает мир во всем богатстве его проявлений, поскольку он оказывается объектом практически-конкретного интереса людей. Отсюда — целостный и всесторонний характер художеств, сознания, способствующий индивиду в осознании своей родовой сущности. В развитии его социального самосо­знания как члена общества искусство призвано расширять и обогащать духовный опыт человека, оно раздвигает границы непосредственного опыта индивидов, являясьмощным орудием формирования человеческой личности. Специфическая социальная функция искусства состоите том, что оно, являясь формой осознания действительности, конденсирует в себе бесконечное многообразие накопленного человечеством духовного опыта, взятого не в его всеобщих и конечных результатах, но в самом процессе живых взаимоотношений общества, человека с миром. В произведении искусства осуществлен не только итог познания, но и его путь, сложный и гибкий процесс осмысления и эстетической обработки предметного мира.

Поскольку в искусстве мир предстает освоенным, осмысленным, эстетически обработанным, картина действительности в большом, подлинно классическом произведении искусства обладает упорядоченностью, стройной логикой, красотой, даже если речь идет о воспроизведении низменных или уродливых явлений жизни. Эта красота не вносится в предметный мир произволом субъекта, но раскрывается художником в процессе духовного освоения действительности. Воспринимая про­изведение искусства, человек как бы заново совершает творческий акт освоения предмета, делается сопричастным закрепленному в искусстве практически-духовному опыту. Это вызывает особое чувство радости духовного обладания миром, эстетическое наслаждение, без которого немыслимо ни создание, ни восприятие художественного произведения.

Длительную историю имеет и осознание общественной роли искусства. Понимание искусства как средства социального воспитания намечается уже в античности и в конфуцианской эстетике Древнего Китая. Согласно мыслителям древности искусство обладает способностью определенным образом настраивать психику человека, делать его полноценным членом общества, полезным государству. Средневековая философия толковала эту роль с теологических позиций. Ренессанс противопоставил ей идею о значении искусства в свободном и всестороннем развитии личности. Просветительская эстетика отчетливо вскрыла значение художественного сознания в практической социальной борьбе, подчеркнув нравственно-воспитательную и общественно-мобилизующую функцию искусства. Важнейшую роль для понимания искусства как активной общественной силы в борьбе за освобождение человека сыграли представители немецкой классической эстетики — Гете, Шиллер, Гегель, которые понимали искусство как «образ свободы». Кант противопоставил «скованную жизнь» свободному искусству. Эстетика XIX в. преподносила искусство как «учебник жизни». Современные эстетические подходы могут характери­зоваться плюрализмом и синкретизмом, что находит проявление в ситуации постмодерна в современной культуре.

Эстетическая оценка действительности в искусстве осуществляется с позиций определенного эстетического идеала, вне зависимости от того, осознан ли этот идеалили не осознан. В основе всякого идеала лежит определенное понимание прекрасного. Поэтому, хотя прекрасное и не является необходимым и тем более единственным объектом искусства, художественное сознание всегда имеет дело с прекрасным как исходным критерием в эстетической оценке предмета. Теория эстетического идеала в прошлом развивалась главным образом на идеалистической основе и потому односторонне и зачастую превратно. Марксистская традиция в эстетике усматривала в искусстве единство идеального и реального, субъективного и объективного, должного и сущего на базе практической, преобразующей деятельности людей.

Предмет искусства и его функция определяют и форму проявления художественного сознания. Наиболее общей его характеристикой является художественный образ, который представляет собой не просто фиксацию непосредственно чувственно-данного, а является результатом обобщения, итогом познания. Действительность выступает в нем уже духовно освоенной, осознанной, но так, что сущность раскрывается, «просвечивает» в индивидуальном, единичном, чувственно воспринимаемом явлении. Способ обобщения действительности в искусстве обычно называют типизацией, а результат этого обобщения — типическим. Раскрытие сущности действительности в конкретном, чувственно-единичном обусловливает особое значение, какое в искусстве приобретает диалектика формы и содержания.

При ведущей роли содержания форма в искусстве играет огромную роль, поскольку художественный образ всегда неповторимо своеобразен и существует реально лишь в вещественном материале, свойственном данному виду искусства. Отсюда особая активность художественной формы, особая роль личности художника, выявляющая себя не только в том, что она делает, но и в том, как она это делает. С конкретно-чувственной формой искусства связано и своеобразие творческого характера художественного труда. Художник, создавая произведение искусства, не просто облекает готовую мысль в живые, индивидуальные образы, но творит конкретный образ, осознавая действительность по законам самой этой действительности, им открытым. Художественный образ предстает как результат творческого воссоздания жизни или преобразования предметного мира в соответствии с познанной художником сущностью вещей. Отсюда столь важна в искусстве роль воображения, фантазии, интуиции, которые в единстве с логикой, рациональным познанием, порой даже математическим или техническим расчетом, участвуют в процессе художественного творчества. Художник как бы заново творит мир, но творит на основе познания его объективных законов.

Таким образом, в искусстве важна роль эмоциональности в процессе творчества, а также восприятия. Искусство не означает, однако, преобладание в художественной деятельности чувства в ущерб разуму. Рассудок, воля, чувства находятся в искусстве в органичном единстве. Но произведение искусства и в своем идейном содержании всегда раскрывается через эмоции. Согласно Гегелю, идея в искусстве не существует в форме логической абстракции, она заключена в самой ткани художественного образа, превращается в «пафос».

В любом из видов искусства большую роль играет материализм, в котором воплощается художественный образ и в котором последний впервые приобретает реальное существование. Вещественная сторона искусства, техника обработки материала существенным образом влияют на характер произведения; творческий процесс художника включает в себя, помимо изучения и обобщения действительности, помимо создания в воображении замысла произведения, его практическую реализацию в соответствующем материале данного искусства — слове, звуке, камне.

Искусство существует в системе отдельных видов и жанров. В настоящее время область искусства отчетливо расчленяется на ряд отдельных видов художественного творчества: литературу, кино, театр, танец (хореографию), цирковое искусство, музыку, живопись, графику, скульптуру, архитектуру, декоративно-прикладное искусство. Границы между отдельными видами искусства не абсолютны, нередко они различным образом переплетены или сочетаются между собой (драматургия как основа кинофильма и театрального спектакля; музыкальный театр — опера, балет, театральная живопись; синтез пространственных искусств в архитектуре). В основе классификации искусства, как правило, лежат три основных критерия, характеризующие особенности художеств, образа вкаждом из них. Согласно первому из этих критериев, основанному на объективных особенностях образа, виды искусства делятся на «пространственные» и «временные». К «пространственным» искусствам относятся те искусства, в которых образ существует в пространстве и не изменяется во времени (живопись, скульптура, графика, вместе именуемые также изобразительным искусством, архитектура, декоративно-прикладное искусство). Во «временных» искусствах (литература, музыка), напротив, образ развивается во времени, не имея бытия в пространстве. Наконец, есть «пространственно-временные» искусства, в которых образ существует и в пространстве, и во времени (кино, театр, танец).

Другой критерий классификации основывается на механизме восприятия. С этой точки зрения виды искусства делятся на зрительные (изобразительные искусства, архитектура и декоративно-прикладное искусство), зрительно-слуховые (кино, театр, танец) и слуховые (музыка). Особое место занимает литература, строго говоря, безразличная к слуховой или зрительной форме восприятия. В некоторых случаях подчиненно-вспомогательную роль в восприятии искусства играют и другие чувства — моторное (в архитектуре, танце) и моторно-осязательное (скульптура, декоративно-прикладное искусство).

Третий критерий классификации искусства исходит из характеристики роли языка как основного средства общения, как непосредственном существовании мысли в образной структуре различных видов искусства.

Литература, материалом которой является только язык, не имеет чувственно воспринимаемой системы образов; образ в литературе возникает в представлении. Ряд искусств широко пользуется языковыми средствами (кино, театр, вокальная музыка), другие — не пользуются (изобразительное искусство, инструментальная музыка, танец, архитектура, декоративно-прикладное искусство). Однако речевые элементы иногда проникают и в них (например, плакат, графика). Существующая система искусства не извечна и исторически меняется, как и общие границы художественного творчества. В XX в. возникло такое мощное искусство, как кино. В настоящее время формируются в самостоятельные области искусства фотография, телевидение, радио, художественный дизайн.

Границы искусства и специфика отдельных его видов не являются формальными. Каждое искусство обладает своими особыми возможностями в познании действительности, его предмет своеобразен и не совпадает механически с предметами другого искусства. Этим в большой мере объясняется неравномерность в развитии отдельных видов и жанров художественного творчества.

Границы искусства в целом широки и не всегда могут быть четко обозначены. С одной стороны, оно соприкасается с обширной сферой общественного сознания: публицистикой, философией и наукой, на ранних стадиях также мифологией и религией. С другой — оно уходит в область материального производства. Отсюда происходит существование ряда промежуточных форм, несущих на себе печать художественности. Таким образом, роль и место искусства как формы общественного сознания изменяется в ходе истории. На ранних стадиях исторического развития искусство, обладая уже присущими ему особенностями, не сложилось еще в законченную обособленную систему. Связи отдельных его видов и жанров с различными областями общественного сознания и ремесленного производства многообразны и тесны; переходы от искусства к нехудожественным формам духовной и практической деятельности гибки и временами неотчетливы. В теории это отражается в отсутствии целостных классификаций системы искусства. Так, античный мир не знал единого понятия искусства в нашем смысле слова и не разрабатывал стройной теории видов художеств, творчества. В средние века в состав «свободных искусств» помимо поэзии и музыки входили астрономия, риторика, математика, философия. Такие искусства, как скульптура, живопись и архитектура, включаются в состав ремесел. Лишь на заре развития буржуазного общества окончательно формируется система искусства, границы художественной деятельности очерчиваются все резче и определеннее. Соответственно и в эстетике Возрождения складывается близкая к современному пониманию система искусства. Последующие классификации отражают историческую неравномерность в развитии отдельных видов художественной деятельности. Если Леонардо да Винчи среди всех искусств отдает предпочтение живописи, то эстетика Просвещения выдвигает на первыйплан литературу. Впервые законченную систему классификации искусства, построенную по историческому принципу, дал Гегель, который указавший на историческую неравномерность в развитии отдельных искусств, хотя и не сумел дать реальное объяснение этой закономерности. Марксизм обращал внимание на зависимость искусства от общественных и экономических факторов.

Историческое развитие искусства не представляет собой механическое и прямолинейно-выраженное противоборство основных идейно-эстетических и социальных тенденций. Логика истории прокладывает себе путь в эволюции художественного сознания каждый раз в исторически неповторимых и своеобразных явлениях искусства, составляющих богатое и многообразное содержание процесса развития эстетического сознания общества. Оно проходит ряд стадий: искусство первобытного общества, искусство Древнего Востока, античное искусство, искусство Средневековья (во многих резко отличных друг от друга вариантах — европейском, азиатском), Возрождения, искусство Нового времени, современное искусство. В пределах каждой эпохи наблюдается, в соответствии с основными социальными особенностями и тенденциями ее развития, формирование различных стилей художественных методов и отдельных школ и направлений. Своеобразно развивается искусство у разных народов и в условиях разных национальных культур. Все это конкретное многообразие форм развития реальной истории искусства не должно быть сводимо к общим социологическим схемам.

ТЕМА 9.

ИСКУССТВО XX ВЕКА В КОНТЕКСТЕ ЕВРОПЕЙСКОЙ ЭСТЕТИКИ. ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ПОСТМОДЕРНИСТСКОЙ ЭСТЕТИКИ

I. Искусство XX века, его сущность и новые качества. Модификация реализма.

IИскусство модернизма — поиск новых художественных методов.

3.Анализ основных направлений модернизма: кубизм, абстракционизм, экспрессионизм, сюрреализм и др.

4.Постмодернизм: углубление эстетических экспериментов в XX веке.

Место современного искусства в становлении духовной культуры.

Развитие искусства в XX в. обусловлено целым рядом социокультурных причин, а также внутренними процессами — достижениями и неудачами художественного творчества предшествующей эпохи. В самом общем смысле оно обусловлено кризисом классической культуры, если не окончательной, то глубокой дискредитацией так называемого «проекта Просвещения».

Напомним, что культурная и общественно-политическая жизнь классической эпохи (XVII — XIX вв.) определялась верой в безграничный социальный прогресс столь привлекательная тема не только для низкопробного массового искусства, апеллирующего к низменным страстям человека, но и для искусства самого высокого уровня? Один из возможных ответов можно найти у Аристотеля. Древнегреческий философ считал, что добродетель — это «золотая середина», всего одна возможная позиция между крайностями, все остальные позиции — это порок. Исходя из этого, можно заключить, что все добродетельные люди одинаковы, а следовательно, и скучны. Порок же разнообразен и является обширным полем для исследования фантазии художника. Ведь не единственно правильное, а интересное является предметом искусства.

Если наука и религия дают человеку четкие ориентиры, то искусство предоставляет полную свободу выбора — в этом заключаются противоречивые тенденции развития культуры XX в.

Говоря об искусстве XX в. в целом, нельзя забывать о многочисленности его направлений и стилей. Вместе с тем основу для его классификации составляет модернизм. Условно в развитии художественной культуры XX в. выделяют следующие периоды:

предмодернизм (конец XIX — начало XX в.);

модернизм (1-я половина XX в.);

неомодернизм (50 — 70-е годы XX в.);

постмодернизм (последняя четверть XX в.).

Модернизм как художественная практика господствовал до Второй мировой войны, хотя называют и более точные хронологические рамки (1890 — 1968). Модернизм объединяет ряд вполне самостоятельных направлений (экспрессионизм, кубизм, футуризм, дадаизм, сюрреализм, др.), которые имеют, однако, общие мировоззренческие установки, социокультурные условия развития, а также общее стремление к экспериментальности. Идеологами искусства модернизма были X. Ортега-и-Гассет, М. де Унамуно, Т. Адорно, Г. Маркузе и другие философы. Сами художники также теоретизировали свои подходы к творчеству, создавали комментарии и программы. Модернистское искусство, несомненно, нуждается в пояснениях именно в силу того, что, отказавшись от реалистической программы, оно сделалось далеким и непонятным для простого человека, незнакомого с концепциями той или иной школы в литературе или живописи. Конечно, условность изначально присуща искусству, поэтому определенная подготовка для его восприятия всегда необходима (оперное искусство — яркое тому подтверждение). Новситуации с модернизмом возникает следующая особенность: искусство сознательно отворачивается от человека («народа») — оно, по определению X. Ортега-и-Гассета, «дегуманизируется». Этот испанский мыслитель внес значительный вклад в оформление и разъяснение идеологии модернизма. Обратимся к его работе «Дегуманизация искусства». В ней утверждается следующее.

1.Для большинства людей эстетическое чувство не отличается от жизненных ощущений, они хотят видеть и сопереживать чему-то подобному реальности. Следовательно, наиболее народным, неэлитарным направлением является реализм.

2.Суть истинного искусства состоит в создании объектов, с которыми мы не сосуществуем в обычной жизни, при этом искусство должно создавать новую, наполненную смыслом, реальность, а не бессмыслицу.

3.Модернизм — новое искусство, которое не боится деформировать реальность, лишить ее человеческого аспекта настолько, что с его произведениями приходится создавать принципиально новые связи (в этом состоит дегуманизация искусства).

4.Новое искусство рассчитано на элиту, аристократию духа, на тех, кто понимает, а не на тех, кому «нравится». Модернистское искусство — единственный в условиях демократии инструмент отделения элиты от серой массы. Модернисты дают понять народу, что он — это «всего лишь народ». (Ортега-и-Гассет считает, что авторитет среднего человека, его примитивных вкусов и потребностей может привести к полной деградации культуры).

От реципиента, то есть того, кто вступает в коммуникацию с произведением искусства, модернизм требует теперь даже не просто знания концепции того или иного направления, а обладания творческим началом, способностью оригинально интерпретировать замысел автора. Еще один идеолог модернистского искусства — Мигель де Унамуно — развивал идею творческого характера восприятия произведения (сближаясь, таким образом, с последующей постмодернистской эстетической мыслью). Он писал: «Человек испытывает наслаждение от произведения искусства только потому, что он создает его в себе, воссоздавая себя вместе с ним».

Итак, модернизм принципиально порывает с историческим опытом художественного творчества, пересматривает его взаимоотношения с жизнью и публикой, стремится обосновать некие новые начала в искусстве. Если в античную эпоху художественное творчество рассматривалось как мимезис» (подражание) природе, то теперь художники ощущают себя скорее изобретателями, а не подражателями. (Правда, Аристотель считал, что «мимезис» как основа искусства включает в себя подражание природе такой, какая она есть, такой, какой ее видят многие, а также такой, какой она должна быть. Так что элемент авангардизма, присущий искусству, им не отрицался).

Между тем художники-новаторы XX в. не просто устремлялись в будущее, они ориентировались скорее на познание вечных, сущностных оснований. «Эсхатологическое» будущее в иудаизме и христианстве знаменует конец истории, а следовательно, совпадает и с абсолютным прошлым. Не удивительно, что «авангардисты» так часто обращаются к архаическому периоду, к «началу времени». Доисторической эпохе было присуще воспроизводство одних и тех же форм, а не поступательное прогрессивное развитие, которое привело в конечном итоге к нарушению единства человека и природы. Модернизм возник благодаря осознанию этого разъединения, но он отнюдь его не культивирует.

Обращение к архаике, лежащей как в начале времен, так и в глубине человеческой психики в качестве ее бессознательного начала, предшествующего всякой сознательной интеллектуальной или эмоциональной активности, сыграло ключевую роль в искусстве модернизма. Достаточно вспомнить роль африканской скульптуры для становления кубизма, древних магических практик — для литературы и живописи экспрессионизма, мифов — для литературного модернизма в целом. По словам английского историка Э. Гомбриха, перед Первой мировой войной увлечение африканской скульптурой объединило художников самых разных направлений. Ритуальные негритянские маски заменили в мастерских слепки с Аполлона Бельведерского. Африканское искусство не следовало идеалам красоты и жизнеподобия, но обладало мощной выразительностью, ясностью структуры и исполнительских приемов.

Философское обоснование этому явлению дает психоанализ. В частности, Г. Маркузе видел в искусстве одну из форм реабилитации подавленного бессознательного, его освобождения. А. К. Юнг утверждал, что «коллективное бессознательное» содержит архетипы — древние образные формы постижения реальности, на которые нужно пролить свет путем «расширения сознания». (Напомним, что основатель психоанализа 3. Фрейд полагал, что культура основана на запретах, поэтому она репрессирует психику, бессознательные желания, руководящие поведением человека).

Отрицание в модернизме классических традиций европейского искусства, культуры в целом, его авангардная программа с неизбежностью сближает художников с политическими революционными программами (это особенно характерно для футуризма в Италии и России). Эстетический авангард оказывается близок к революционной идеологии типа марксистской, требующей перехода от описания мира к его переделке и возвращению к предисторическому существованию на стадии совершенного неизменного бесклассового коммунизма. В результате образовался единый художественно-политический проект, который поддерживали В. Хлебников, В. Маяковский, В. Татлин, К. Малевич, М. Шагал, Л. Арагон и др.

Модернистское искусство с его культом освобождения индивидуальности художника от восприятия и отображения окружающего мира и создания особого сложного мира чувств, с его элитарностью, поисками новых содержаний для понятия прекрасного было чередой многочисленных экспериментов, шокирующих и удивляющих публику. В то же время новизна этих экспериментов со временем была нивелирована привычкой и возникновением рыночного спроса на произведения авторитетных направлений. Это касается экспрессионизма, кубизма и других модернистских школ.

Экспрессионизм и кубизм — первые направления в модернизме.

Экспрессионизм (от латинского слова expressio — «выражение») как художественное направление возник в Германии в 1905 — 1912 гг. Его возникновение связано с деятельностью таких художественных объединений, как «Мост» и «Синий всадник». В центре экспрессионистской концепции мира стоит человек и его переживания, изменяющие восприятие окружающей среды. Цвет как наиболее эмоциональная стихия имел для художников наибольшее значение, изображения же становились упрощенными, двумерными.

Художник использовал картину как «мост» для передачи эмоций. При этом в творчестве ряда представителей этой школы (К. Ольвиц, Э. Барлах, Г. Грос, О. Кокошка) отчетливо просматривается стремление отразить трагическую сторону жизни — страдание, нищету, насилие, пожертвовав для этого красотой и гармонией.

Своеобразным символом экспрессионизма служит литография норвежского художника Эдварда Мунка (1863 — 1944) «Крик» (1895). Самым знаменитым представителем литературного экспрессионизма является австрийский писатель Франц Кафка («Процесс», «Замок», «Превращение»).

Экспрессионизм стал толчком для возрождения «беспредметного» искусства — в XX в. оно получило название абстракционизма.

Возможно, первые «беспредметные» картины начал писать русский художник Василий Кандинский (1866 — 1944). В начале века он жил в Мюнхене и был одним из основателей объединения «Синий всадник». Кандинский стоял у истоков так называемого «психологического абстракционизма», поскольку пытался показать возможности цвета в выражении эмоционального состояния человека.

Очень близким к абстракционизму было творчество швейцарского художника Пауля Клее (1879 — 1940). Для него характерен «инфантилизм» — культ детского рисунка, «бессознательной гениальности», о которой говорил еще В. Кандинский.

Еще одним направлением живописи начала XX в. является кубизм (Ж. Брак, П. Пикассо). Термин возник, по всей вероятности, в 1908 г., когда французский художник Анри Матисс сказал, что картина Ж. Брака «Дома в Эстаке» (1908) напоминает ему кубики, а один из критиков заметил, что живопись Брака сводится к изображению кубов. Самая знаменитая картина раннего кубизма — «Авиньонские девушки» П. Пикассо.

Кубизм реформировал изобразительное начало; свою задачу он видел в создании объемного изображения с помощью «отдельных первоформ». Выбор живописных сюжетовбыл для кубистов весьма ограниченным, человеческие фигуры они писали сравнительно редко. Представители кубизма начали использовать и коллаж, наклеивая на полотно обрывки газет, старых афиш, обломки различных предметов. Надо сказать, основоположник кубизма Пикассо первым отошел от этого направления, и кубизм как самостоятельная школа просуществовал недолго. Тем не менее, идеи кубистов активно разрабатывались в дальнейшем.

Так, голландец Пит Мондриан (1872 — 1944), работавший в стиле абстракционизма под влиянием кубизма, продолжал геометрическую стилизацию природы.

Картины Мондриана лишены фактуры и представляют собой комбинации геометрических фигур, выкрашенных в различные цвета («Композиция с красным, черным, синим, желтым и серым», 1920 г.).

Казимир Малевич (1878 —1935) — представитель русского и украинского авангарда стал третьим основателем абстракционизма наряду с Кандинским и Мондрианом. Малевич назвал свою систему «динамическим супрематизмом» (отфранц. supreme — «высший»). Согласно Малевичу, высший принцип жизни невыразим, беспредметен, поэтому бесцельно подражать видимым предметам. Живопись не только не должна отображать жизнь, но и не должна вообще быть утилитарной (полезной). Понимание искусства как автономного мира, автономной системы знаков — это еще одно предвестие постмодернизма.

(Напомним, что в 1913 г. Малевич выставил картину, которая сразу же стала знаменитой. «Черный квадрат» на белом фоне, изображенный на ней, стал «родоначальником» многих других квадратов — красных, белых и т. д.).

В рамках модернизма существует также и устойчивое стремление «стереть границы» путем эстетизации всей предметно-вещной среды и выявления утилитарной значимости искусства. Крайнее проявление этой тенденции — экспонирование «готовых объектов» («ready-made») — бытовых предметов, скомбинированных абсурдным, причудливым образом, либо в нетронутом виде. С 1914 г. это практиковал французский художник Марсель Дюпон (1887 —1968) (работал преимущественно в Америке), а в середине XX в. «реди-мейд» применяется поп-артом.

Специфику искусства опровергали также и дадаисты — представители интернациональной богемы, объединившиеся в 1916 г. в Цюрихе. Дадаизм — наиболее эксцентричное направление в модернизме. Поэт Тцара и его сторонники полагали, что до сих пор модернисты лишь усиливали выразительность реальных форм вместо того, чтобы подчеркивать бессмысленность и хаотичность реальности. Ирония дадаистов достигла степени нигилизма: по признанию Гросса, они «с легкостью издевались над всем, все оплевывали», а их символом являлось «Ничто, Пустота, Дыра». Стоит ли говорить, что само название объединения «Да-да» не означало ничего определенного (« В разных языках,— писал Тцара,— это слово имеет самые разные значения: «кормилица», «хвост священной коровы», «деревянная лошадка» либо удвоенное утверждение»).

Тем не менее, в модернистском нигилизме просматривается стремление к освобождению сознания от господства рациональной логики и языка, ведь сознание человека развивается в определенной языковой и культурной реальности, поэтому движется уже предначертанным путем. Модернисты стремились освободить мысль, дать субъекту возможность говорить на своем языке, спонтанном, искреннем, не универсальном. Вот почему поэты и художники говорят о «потоке сознания», «автоматическом рисунке», «освобождении цвета» и прочих методах раскрепощения индивида.

Дадаизм как течение просуществовал до 1922 г., многие его сторонники составили впоследствии ядро сюрреализма (от французского surrealite — «сверхреальный»). Возникнув как литературное течение (А. Бретон, Л. Арагон, А. Арто), сюрреализм распространился затем на жи­вопись, театр, кино, скульптуру. Лидер направления французский поэт и психиатр А. Бретон (1869 — 1966) писал, что сюрреализм — это попытка выразить действительное движение мысли, а основан он на вере «во всемогущество сна, в нецеленаправленную игру мышления». Создание ат­мосферы сновидений и интерпретация фактических и сновидческих образов осуществлялась сюрреалистами не безвлияния идей 3. Фреда. Родоначальник психоанализа считал, что «содержание» бессознательного, управляющее психикой, дает о себе знать в оговорках, описках и сновидени­ях. Среди художников-сюрреалистов известны немец Макс Эрнст, бельгиец Рене Магритт, но самым знаменитым является испанский художник Сальвадор Дали (1904 — 1989). В его картинах обрывки реальности передаются натуралистически, но объяснить смысл изображенного прин­ципиально невозможно. Сам художник называл свои полотна фотографиями снов.

В середине XX в. Дали создавал картины, вызывающие тревожные ассоциации, передающие смутный, трагический характер эпохи. Одна из них имеет название «Мягкая конструкция с вареной фасолью. Предчувствие гражданской войны» (1936). В то же время безыдейность сюрреалистического творчества Дали, соединенная с явной коммерческой привлекательностью, вызывает возмущение критиков. Известный писатель Дж. Оруэлл осуждал Дали за отсутствие этической рефлексии, обусловившей наличие элемента жесткости в его творчестве. Оруэлл считал, что работы Дали есть результат смакования «развращенной сексуальности и некрофилии» («Манекен, гниющий в такси», «Содомия черепа с роялем» и т. п.).

Сюрреализм, по сути, завершил череду модернистских экспериментов. К началу 30-х годов модернизм уже утратил авангардный, бунтарский характер, сделался частью официальной культуры. Степень эпатажности и новизны лишь обусловливала большой коммерческий успех. Духовный кризис модернизма выражался также и в том, что рад его идеологов, будучи «элитарными» антидемократически настроенными мыслителями, сотрудничали с фашистскими режимами (так, Маринетти — поэт, идеолог итальянского футуризма — поддерживал режим Муссолини).

Так называемый «неомодернизм» был представлен, в частности, поп-артом, стремившимся преодолеть пресловутую «элитарность» искусства. Попытка стереть грань между элитарной и массовой культурой — это уже процесс наступления постмодернистской эпохи.

Постмодернизм: углубление эстетических экспериментов XX века. Место современного искусства в становлении духовной культуры.

Постмодернизм возникает как продолжение авангардистских экспериментов начала века. На первый взгляд, художественные приемы постмодернизма не несут ничего нового по сравнению с модернизмом, однако философская основа принципиально меняется.

Постмодернизм признает неустранимость языковой обусловленности сознания, неизбежность вторичности всего, что создается в культуре: не надеясь больше на освобождение субъекта, постмодернисты констатируют его «смерть» (метафора «смерть автора» принадлежит французскому философу Р. Барту).

Символом постмодернистской культуры становятся кавычки, так как утверждается неизбежность цитирования, повторения. Этот факт воспринимается, однако, спокойно, без надрыва. Потеря чувства новизны и полноценности творчества компенсируется господством игрового начала в культуре, свободной от всяческих иерархий, торжеством плюрализма.

Пожалуй, знаковым для постмодернистского авангарда является произведение американского композитора Дж. Кейджа «4 мин. 33 сек.». Во время его «исполнения» музыкант попросту ничего не играет. Здесь акцентируется наслаждение широтой возможности, которая открывается перед музыкантом, ради него происходит «отсрочка», откладывание исполнения.

Постмодернизм борется с универсальным, а следовательно, с истинным и новым, претендующим на истинность. Отсюда эклектизм — бесконечное комбинирование отживших форм. Постмодернизм, в отличие от модернизма, ан-тиутопичен, то есть, не обращен в будущее, не предлагает ничего нового, скорее он обращен к прошлому.

В более широкой перспективе принято говорить о «лабораторном» состоянии всей современной культуры (и искусства в том числе), переходной ситуации, перспективы, решения которой все еще не ясны. Эпоха постмодерна отмечена тотальным кризисом веры в разум, науку, прогресс, демократию, Бога и т. п.

Социальные катастрофы середины XX в. значительно подорвали веру в творческие возможности человеческого разума. Естественно, что искусство второй половины XX в. лишилось претенциозности, характерной для модернистских концептуалистов. Ч. А. Дженкс, который первым заговорил о постмодернизме в архитектуре (1975), фактически отрицает элитарный характер искусства. Согласно его теории двойного кодирования архитектура обращается и к элите, и к «человеку с улицы». Этому способствует ее эклектичность и функциональность. Произведение искусства «многослойно», расшифровать все его смыслы невозможно.

Цивилизационную основу культуре постмодерна дает постиндустриальная экономика, фактически спекулирующая на накопленном хозяйственном ресурсе: западная экономика мало что создает, но приносит огромные прибыли. Переориентация экономики от товаропроизводства на сферу обслуживания, превращение информации в основной продукт производства, глобализация социального и информационного пространства, создание параллельного виртуального мира и возвращение неоархаических принципов в реальную жизнь (национальный и религиозный фундаментализм, неоязычество и т. п.) — вот объективные предпосылки постмодернизма.

С другой стороны, искусство периодически переживает ярко выраженные переходные стадии, во время которых происходит лишь некоторая модификация прошлых достижений. В этом смысле постмодернизм в искусстве —такая же реакция на модернизм, каким было рококо для барокко, и за ним, несомненно, последует мощная новаторская стадия (на это указывает известный современный исследователь Н.С. Автономова).

История постмодернистского искусства уже насчитывает несколько десятилетий (с конца 50-х годов XX в. до настоящего времени). Его специфика определяется следующими положениями.

1. Минимализация художественно выразительных средств с целью сократить дистанцию между искусством и реальностью. При этом реальность «разыгрывается» или симулируется. Цель художника — создание полной иллюзии реальности. В кинематографе для этого используются новейшие технологии. В живописи одним из приемов стало использование фотографии (так, произведение московского художника Е. Семенова «Семь библейских сцен» представляет собой фотографии инсценировок сюжетов известных произведений Ван Эйка, Леонардо да Винчи, Джотто). В качестве «скульптуры» постмодернисты продолжают использовать инсталляции (от англ. installation—«устройство», «сооружение») — разнообразные предметы или группы предметов. «Гиперреализм» имеет целью предотвращение самой возможности сравнения между художественным и реальным, наслаждение обманом. Не случайно под картиной Р. Магритта, изображающей курительную трубку, стоит надпись «Это не трубка». Действительно, создавая копию, художник подменяет ею оригинал и, следовательно, способствует его забвению и искажению, в этом заключается ирония постмодернизма. «Гиперреализм» — проявление кризиса репрезентативности (истинного отражения реальности), который осмысливается в постмодернистской литературе, в частности в произведениях французского мыслителя Ж. Деррида.

2. Стилевой синкретизм, эклектика, а также цитатность и монтаж как метод художественного творчества. Образец новейшей архитектуры — здание художественной галереи в Штутгарте, выстроенное по проекту Дж. Стерлинга. Фасад украшен разноцветными светильниками в виде длинных труб. Внутри — светлые залы, стекло и сталь, однако встречаются колонны, «заимствованные» из египетских храмов, а внутренний дворик выполнен «под античные руины». В произведениях постмодернистских писателей множество скрытых цитат. Так, один из героев романа У. Эк «Имя розы» (действие его происходит в XIV в.) цитирует Л. Витгенштейна — мыслителя XX в.

3.Концепция красоты состоит в утверждении красоты диссонансов (в частности, в музыке).

4.Среди эстетических категорий на главенство претендует категория удивительного.

5.Тенденция к гуманизации искусства (в литературу

6.Появляется так называемая «экологическая эстетика», в рамках которой вводится термин «экологическая красота». Это направление основано на идее моделирования искусством отношения к окружающей среде с помощью архитектуры, садово-паркового искусства, дизайна. Классическим прообразом служит в данном случае японский сад камней — модель природы как произведение искусства.

7. Постмодернистская «теория новизны» не требует разрыва с прошлым, его дискредитации: инновация должна служить новым звеном, добавленным к классическому наследию, подобно тому, как новое здание меняет архитектурный ансамбль.

Существует мнение, что постмодернизм доводит модернистские эксперименты до абсурда. Критики констатируют «смерть искусства». Однако вряд ли стоит принимать гуманизацию художественного творчества, его демократизацию за кризисные явления. Современное искусство направ­лено, в первую очередь, на организацию диалога с публикой, вовлечение ее в творческий процесс. Не случайно Р. Барт констатировал, что смерть Автора оборачивается рождением Читателя. Искусство побуждает к самостоятельному мышлению и, кроме того, оно связано с развитием современ­ных технологий, поэтому именно оно может способствовать возрождению интереса к науке и демократии и противостоять росту религиозного фундаментализма и национализма. Эта миссия осуществима в случае, если искусство дистанцируется от низкопробной коммерции и сможет сформулировать позитивные программы и концепции.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Наш небольшой обзор показывает, что с точки зрения этики и эстетики есть, что осмысливать в современном мире, есть с чем разбираться и что решать. Человечество далеко от совершенства, оно нуждается в постоянном напряженном этическом размышлении, в нравственной рефлексии, в осознании того, что же происходит с людьми, их чувствами, идеалами, поступками. Сами по себе наука и техника еще не гарантируют счастливого будущего, они только создают его возможность, однако главное остается за человеком.

Хотелось бы, дорогие студенты, чтобы главы этого учебного пособия помогли разбудить ваш ум и ваши чувства, вашу способность обращаться к собственной моральной жизни и размышлять о том, что происходит с нашим полным противоречий миром и с каждым из нас.

ОСНОВНАЯ ЛИТЕРАТУРА

1.Автономова Н. Возвращаясь к азам // Вопросы философии.-1993.- № 3.- С. 17 - 22.

2.Барт Р. Смерть автора // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика.— М.: Прогресс, Универс.,1994.— С. 384-391.

3.Пореев Ю. Б. Эстетика.— М.: Политиздат, 1988.— 495 с.

4.Оруэлл Д. Привилегия духовных пастырей. Заметки о Сальвадоре Дали / / Эссе. Статьи. Рецензии. — Пермь: Изд-во КАПИК, 1992 - С. 186 -196.

5.Ортега-и-Гассет X. Дегуманизация искусства. Другие работы.— М.: Радуга, 1991.

6.Рязанцева Л. В. Культура XX века: от модерна к постмодерну.— X.: Гос. аэрокосмический ун-т, Харьк. авиац. инст-т,1999.-75с.

7.Шубин Г. Г. Мода и эстетическая культура.— М.: Знание, 1987.-59 с.

8.Яковлева А. М. Кич и художественная культура.— М.: Знание, 1990.- 62 с.

9.Биоэтика: проблемы, трудности, перспективы (Материалы «круглого стола») // Вопросы философии.— 1992.- № 10.- С. 3 - 28.

10. Введение в биоэтику. М.: Прогресс-Традиция, 1998.- 381с.

И. Гусейнов А. А., Апресян Р. Г. Этика.— М.: Гардарики,2002.-472с.

12. Гусейнов А. А. Этика ненасилия // Вопросы философии.- 1992.- № 3.- С. 72 - 81. 179

13. Ненасилие: философия, этика, политика.— М.: Наука, 1993.-188с.

14. Этика и психология семейной жизни.— Минск: Нар.асвета,1989.-284с.

15. Гусейнов А. А. Введение в этику.— М: Изд. Московского ун-та, 1985.— 208 с.

16. Гусейнов А. А., Апресян Р. Г. Этика.— М.: Гардарики,1988.-428с.

17. Борев Ю. Б. Введение в эстетику.— М.: Сов. художник, 1965.— 328 с.

18. Борев Ю. Б. Эстетика.- М.: Центр, 1998.- 236 с.

19. Зеленкова И. Л., Беляева Е. В. Этика: Учеб. пособ. и практикум.— Минск: НТООО «Тетра Системе», 1997.-320 с.

20. Кондратов В. А., Чичина Е. А. Этика. Эстетика.— Ростов-на-Дону: Изд. «Феникс», 1999.— 512 с.

21. Кропоткин П. А. Этика.— М.: Политиздат, 1991— 492 с.

22. Лосев А. Ф. История античной эстетики. Поздний эллинизм.— М.: Искусство, 1980.— 768 с.

23. Малахов В. А. Етика: Курс лекшй.— К.: Либщь, 1996.-304 с.

24. Попов Л. А. Этика: Курс лекций.— М.: Центр, 1988.-160 с.

25. Радугин А. А. Эстетика.- М.: Центр, 1998.- 236 с.

26. Словарь по этике / Под ред. А. А. Гусейнова, И. С. Кона.- М.: Политиздат, 1989.- 448 с.

27. Чечина Е. А. Эстетика.— Ростов-на-Дону: Феникс, 1999.-С. 323 - 502.

28. Шестаков В. П. Эстетические категории.— М.: Центр, 1983.-256 с.

29. Эстетика: Конспекты лекций / Под ред. проф. В. А. Лозового.- X.: ОКО, 1997.- 240 с.

30. Яковлев Е. Г. Эстетика.— М.: Гардарики, 1999.— 464 с.

31. Эстетика: Учеб. пособ. / Под ред. Л. Т. Левчук.— К.: Либщь, 1991-260 с.

32. Етика: Навч. noci6. / За ред. Т. Г. AooAiHof.— К.:Либщь, 1992.-328 с.

Дополнительная литература

1. Алексеева В. В. Что такое искусство? — М.: Искусство, 1966.— 196 с.

2. Алпатов М. В. Немеркнущее наследие.— М.: Просвещение, 1990.-320 с.

3. Баткин Л. Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности.— М.: Наука, 1989.— 200с.

4. Бачинин В. А. Искусство и мифология.— М.: Прогресс, 1987.-220с.

5. Бердяев Н. А. Воля к жизни и воля к культуре // Филос. социал. мысль.-1989.- № П.- С. 89 - 97.

6. Бессмертный Ю. Л. Жизнь и смерть в средние века.- М.: Знание, 1991- 320 с.

7. Библер В. С. Нравственность. Культура. Современность.- М.: Знание, 1990.— 64 с.

8. Бйлецький П. О. Нариси з icTopi'i украшського мистецтва. Украшське мистецтво друго половини XVII — XVIII ст.- К.: Мистецтво, 1981- 160 с.

9. Биоэтика: проблемы и перспективы // Вопросы философии.- 1994.- № 3.- С. 49 - 93.

10. Боровский Н. Е. Мифологический мир древних киевлян,— К.: Наукова думка, 1982.— 104 с.

11. И. Виппер Б. Р. Искусство в Древней Греции.— М.: Наука, 1972.-272 с.

12. Гулыга А. Философия в поисках смысла жизни // Диалог.- 1990.- С. 18 - 34.

13.Гуревич А. Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства.— М.: Искусство, 1990.— 396 с

14. Гуревич А. Я. Проблемы средневековой народной культуры.— М.: Искусство, 1981— 360с.

15. Гусейнов А. А. Золотое правило нравственности.— М.: Молодая гвардия, 1988.— 268 с.

16. Дробницкий О. Г. Понятие морали.— М.: Наука, 1974.-388 с.

17. Золотухина-Аболина Е. В. Современная этика: истоки и проблемы: Учебник для вузов.— Ростов-на-Дону: Изд. Центр «Март»,1988.- 448 с.

18. Карнеги Д. Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей.— Минск: Полымя, 1990.— 672 с.

19. Клоносш Р1чард Дж. Етика бЬнесу.— К.: Основи, 1999.-216 с.

20. Кон И. С. Сексуальность и нравственность // Этическая мысль.— М.: Наука, 1990.— С. 58 — 89.

21. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада.— М.: Прогресс-Академия, 1992.— 376 с.

22. Лосев А. Ф. Эстетика Возрождения.— М.: Мысль, 1978.-624 с.

23. Лосев А. Ф. Эстетика символической выразительности v Аристотеля и искусство слова.— М.: Наука, 1974.-С. 298-305.

24. Мартынов В. Ф. Мировая художественная культура: Учеб. пособ.— Минск: «Тетра Системе», 1977.— 320с. 182

25. Мелешко Е. Д., Назаров В. И. Счастье (систематизация мудрых изречений) // Этическая мысль: Научно-публицистические чтения.— М.: Мысль, 1988.— С. 258 — 281

26. Овсянников М. Ф. Эстетика в прошлом, настоящем и будущем.— М.: Искусство, 1988.— 192 с.

27. Овсянников М. Ф., Смирнова 3. Ф. Очерки истории эстетических учений.— М.: Прогресс, 1974.— 348 с.

28. РетенбургВ. И. Титаны Возрождения.— М.: Наука, 1978.-144с.

29. PiKep П. Етика i мораль // Навколо полггики.— К.: Основи, 1995.- С. 269 - 283.

30. Татаркевич В. О счастье и совершенстве человека.- М.: Прогресс, 1981- 368 с.

31. Толстой Л. Н. Религия и нравственность // Толстой Л. Н. В чем моя вера? — Тула: Слово, 1989.— С. 264 - 287.

32. Туляев С. И. Искусство Индии.— М.: Искусство, 1988.-344 с.

33. Ушкалов Л. Свгг украшського бароко.— X.: Освгга, 1994.-156 с.

34. Франкл В. Критика чистого «общения» // Человек в поисках смысла.— М.: Прогресс, 1990.— С. 321 — 333.

35. Хайдеггер М. Письмо о гуманизме // Проблема человека в западной философии.— М.: Мысль, 1988.— С. 314-356.

36. Швейцер А. Благоговение перед жизнью.— М.: (Прогресс, 1992.-572 с.

37. Эстетическая культура и эстетическое воспитание / Под ред. О. В. Лармина.- М.: Наука, 1978.- 248 с.