Содержание
Введение…………………………………………………………………….....3
Культура коренных народов Дальнего Востока………………………….4
Кино в становлении духовной культуры русского Дальнего Востока….5
Образование народов Дальнего Востока………………………………….8
Заключение…………………………………………………………………….19
Список использованной литературы…………………………………………20
Введение
Дальневосточный округ – это край уникальной культуры различных населяющих его народов. Среди них, прежде всего, следует выделить древних коренных жителей этого края: якутов, эвенков, эвенов, юкагиров, чукчей, коряков, эскимосов, алеутов, ительменов, нанайцев, орочей, нивхов, удэгейцев, ульчей (ороки).
Среди них, прежде всего, следует выделить древних коренных жителей этого края: якутов, эвенков, эвенов, юкагиров, чукчей, коряков, эскимосов, алеутов, ительменов, нанайцев, орочей, нивхов, удэгейцев, ульчей (ороки).
Эти народы севера или Приамурья до наших дней сохранили древние традиции охоты и рыболовства, природопользования, бытовой жизненный уклад. Численность некоторых из них составляет всего несколько сотен человек.
Своеобразной «визитной карточкой» их культуры является оленеводство, китобойный промысел, изготовление меховой одежды, гравировка на моржовых клыках (для северных народов), вышивка по замше и изготовление одежды и обуви из кожи рыб (народы Амура) и другие народные традиции и промыслы.
Здесь же проживают и потомки первых переселенцев, основывавших в XVII в. первые остроги на территории Якутии, по побережью Охотского моря или на Амуре (Албазинский острог), потомки Уссурийского казачества.
Культура коренных народов Дальнего Востока
Определенное место жительства, разные климатические условия, а также различные виды их хозяйственной деятельности наложили свой отпечаток на своеобразие традиционного костюма. Для народов севера была характерна двойная меховая одежда глухого покроя. Интерес представляют женский чукотский комбинезон “кэркэр” и корякская “кухлянка”, изготовленные из шкуры северного оленя. Народы Приамурья шили одежду из кожи зверя и рыбы. Уникальным является удэгейский праздничный женский халат, изготовленный из кожи кеты, окрашенный настоем коры ольхи и расписанный акварельными красками. Интересен также нанайский женский халат, выполненный из ровдуги, хорошо выделанной шкуры оленя.
/app/webroot/img/user/Image/culture/bashmak.jpgБольшую научную ценность имеет алеутский головной убор- шляпа-козырёк "чугудек", переданный музею В. К. Арсеньевым. По количеству бусин, нанизанных на кетовый ус, судили об удачливости морского охотника. Всего в мире известно два подобных головных убора. Второй хранится в Британском музее Лондона.
Экспонаты второго зала рассказывают об основных видах хозяйственной деятельности коренных народов, проживающих на территории Хабаровского края. В экспозиции представлены традиционные орудия рыболовного и охотничьего промыслов, средства передвижения, различные предметы быта./app/webroot/img/user/Image/culture/korzina.jpg
/app/webroot/img/user/Image/culture/home.jpgПривлекают внимание и временые жилища аборигенов: ульчское и нанайское жилище рыбака "хоморан", жилище нанайского охотника "аонга", эвенкийский чум, идеально приспособленный к кочевому образу жизни.
Материальная культура (хозяйство, быт, семейный уклад), складывавшаяся веками, тесно переплеталась с духовной жизнью коренных народов российского Дальнего Востока. Ее основу составляли анимистические представления об окружающем мире. Промысловые культы являлись более древней формой верований. Позднее возникает шаманство, в основе которого лежала вера в существование посредников между миром обычных людей и миром духов.
Кино в становлении духовной культуры русского Дальнего Востока
Кинематография — "вид искусства и развлечения XX в., представляющий собой "живые картинки", черно-белые или цветные, проецируемые на экран". В декабре 1895 г. братья Люмьер показали парижанам свое удивительное изобретение — живые фотографии, а в мае следующего года люмьеровские фильмы уже увидели петербуржцы и москвичи. В течение 1896 г. с "чудом XX века" познакомились жители очень многих русских городов. Успех "синематографа" в России был поразительным. "Живые картины" стали обязательным и чрезвычайно популярным аттракционом на всех ярмарках и народных гуляньях. Первый в Москве постоянный стационарный кинотеатр открылся в сезон 1902—1903 гг. В 1910 г. владельцы прокатных контор считали, что в России имеется около 1200 кинотеатров, а количество посещений в год составляет не менее 108 млн.
В начале века кинематограф уверенно занимает свое место и в жизни дальневосточников. Возникает целая сеть постоянных кинотеатров в городах. Малонаселенные места (железнодорожные поселки, села и деревни) обслуживались беспрерывно, сменяя друг друга, кочующими киноантрепренерами. К поездам прицепляли вагоны, в которых демонстрировались кинематографические представления. Иллюзионы привлекали массу публики и становились "потребностью не только для взрослых, но еще более для детей". В начале XX в. кинематограф распространился на Дальнем Востоке повсеместно.
Содержатели кинотеатров сталкивались в своей деятельности с целым рядом трудностей. Во-первых, открыть постоянный кинотеатр было делом непростым — требовалось разрешение управления строительной и дорожной частей при Военном губернаторе области, удостоверение городского общественного управления, одобрение самого губернатора. Во-вторых, деятельность кинематографов регламентировалась целым рядом правительственных циркуляров. Так, различные увеселения, в том числе и кинематографические картины, воспрещались в первый и четвертый дни Страстной недели. В-третьих, главная прокатная контора находилась в Иркутске, а ее отделение во Владивостоке, откуда и поступали, главным образом, картины в иллюзионы Хабаровска и Благовещенска. Владельцы кинематографов платили конторе деньги за прокат картин вперед, вне зависимости от того, использовались ли получаемые ими картины, или таковые на экран не ставились. Такой порядок приводил зачастую к тому, что "в кинематографических заведениях края демонстрировались картины, не соответствующие по своему содержанию воспитательному назначению и могущие растлевающе действовать на молодое, нравственно неокрепшее еще поколение". Поскольку в главную прокатную контору поступали картины, разрешенные цензурой, Приамурский генерал-губернатор не мог запретить постановку их в местных иллюзионах. В целях ограждения молодежи от "безнравственных и развращающих картин" от содержателей кинотеатров потребовали вывешивать аншлаги с указанием, что настоящее зрелище ставится только для взрослых, а учащимся запретили посещение иллюзионов в те дни, когда там ставились картины сомнительного достоинства. В-четвертых, кинопрокат того времени был исключительно доходным предприятием. Владельцам кинотеатров приходилось выдерживать жесткую конкуренцию.
Интерес дальневосточной публики к новому явлению культурной жизни — кинематографу — был огромен. Залы кинотеатров почти всегда были полны. Иллюзионы посещали все — "студенты, жандармы, писатели и проститутки, офицеры и курсистки, интеллигенты в очках, с бородкой, и рабочие, приказчики, торговцы, дамы света, модистки, чиновники".
Репертуар кинематографов того времени на Дальнем Востоке представлял довольно пеструю картину. Пристойные мелодрамы "Вопрос жизни и смерти", "Галантный гвардеец", "Похороненное счастье" и другие перемежались видовыми натурными лентами — "Вниз по течению Амура", "Перлы Адриатики" и другие; комедии "Молодожены", "Макс на свидании" с участием Макса Линдера и другие сменяли научные фильмы "Мыши", "Пчелы" и другие. Нередки были детективные картины, изображающие подвиги героев преступного мира — "Сашка семинарист", "Сонька — золотая ручка", "Васька Чуркин", драмы "с порнооттенком" — "Олеся", "В золотой паутине Москвы", "История одной девушки" (изданная военно-кинематографическим отделом Скобелевского комитета). Картины преступного и порнографического характера являлись, по мнению общественности, "наилучшею школою для преступного элемента". В печати отмечены были факты совершения, под влиянием виденного в кинематографе, преступлений.
Живой интерес у публики вызывала хроника последних событий. Особенной популярностью пользовались ленты, снятые дальневосточными документалистами. Так, в гранд-иллюзионе А. Подпах в Хабаровске в 1913 г. "сверх программы демонстрировалось торжественное открытие выставки Приамурского края в ознаменование 300-летия царствования Дома Романовых в присутствии шталмейстера двора Его Величества Н.А. Гондатти".
В Харбине с 1907 г. неизменным успехом пользовалась местная хроника, отснятая владельцем кинотеатра П.В. Кобцевым. "Снимал он главным образом событийную хронику — открытие велосипедного трека в 1907 г., полеты на харбинском летном поле в 1911 г. русского летчика Сизова, видовые фильмы о застройке Дайрена и Харбина. Ему принадлежит один из первых русских этнографических сюжетов, снятых в тайге — "Охота на медведя". Всемирную известность П.В. Кобцеву принесли кадры убийства Ито Хиробуми на перроне харбинского вокзала (сентябрь 1909 г.), а также трагический фильм "Чума в Маньчжурии 1910—1911 гг."
Отношение к кинематографу в обществе было неоднозначным. Духовенство считало, что "кинематограф — это зло... о котором не говорить, а кричать надо". Вопросы нравственности, воспитания молодого поколения средствами кино волновали общественность. Проблемы кинематографа обсуждались на страницах дальневосточной печати, съездах кинематографических деятелей, духовенством, полицией, военными губернаторами. Кино становилось мощной силой, самым массовым видом искусства, и не считаться с его воздействием было нельзя.
Образование народов Дальнего Востока
Важным явлением в отечественной научной мысли в конце XX в. стало осознание образования как сложно структурированной системы общественной жизни, что обусловило появление комплексного подхода к изучению национального образования Севера России. Его результатом стали выявление и анализ в системе просвещения коренных народов Дальнего Востока, являющихся частью малочисленных этносов Севера, широкого спектра проблем.
Актуализация в 1990-х годах вопроса сохранения и развития языков и национальных культур этнических меньшинств Севера отразилась в ряде исследований, направленных на выявление и решение этнических проблем образования коренных народов Дальнего Востока. В данном контексте можно выделить несколько направлений.
Первое из них связано с обсуждением отечественными учеными теории и практики организации школьного образования в целях сохранения языков аборигенных жителей северных регионов, в том числе Дальнего Востока. В этом аспекте российские исследователи занимают единую позицию, определяющую паритетное двуязычие концептуальным стержнем школьного образования в национальных районах Севера.
Второе направление связано с выявлением и решением проблемы взаимодействия содержательного компонента школьного образования и традиционных культур коренного населения Дальнего Востока.
Особого внимания заслуживает статья Н. М. Оглобиной и Н. А. Петровой «Фольклор народов Приамурья в нравственно-эстетическом воспитании школьников». В ней рассматривается использование этнопедагогических приемов в формировании культуры межнационального общения в условиях полиэтничности Дальневосточного региона. Исследование имеет проблемно-ориентированный характер и предлагает один из возможных путей решения данной задачи. По мнению ученых, обращение школьников Приамурья к фольклору коренных народов Дальнего Востока ведет к пониманию истоков самобытности и единства общечеловеческих ценностей». В связи с этим, авторы публикации считают целесообразным проводить в школах с немононациональным контингентом учащихся литературные игры, основанные на русском фольклорном материале и самобытном творчестве народов Приамурья. Наиболее оптимальным жанром при выборе произведений устного народного творчества исследователи считают загадки, так как их лаконичность при художественной выразительности позволяет привлечь к анализу больший объем фольклорного материала. Идея ориентации образования коренных народов Дальнего Востока, являющихся частью малочисленных этносов Севера, на их традиционную культуру, механизмы ее воспроизводства и трансляции отражена в публикации Л. Б. Ермолова и С. М. Малиновской «Назревшая проблема». Данное исследование содержит конкретную программу реализации опыта народной педагогики, которая позволяет подготовить детей коренных жителей северных регионов к эффективной производственной деятельности в новых социально-экономических реалиях страны. В контексте решения проблемы занятости малочисленных народов Севера авторы статьи убеждены, что накопленный в течение многих тысячелетий опыт традиционного природопользования этих народов «является идеальной основой» для развития наиболее перспективных направлений в области экономики. Исходя из этого, в работе указывается на необходимость включения в программы школ, ведущих обучение детей коренных народов Севера, комплекса специальных знаний, связанных с их традиционной хозяйственной деятельностью и культурой. По мнению ученых, таковыми являются изучение оптимальных направлений и форм охоты в зависимости от ландшафтов, характера угодий и объектов охоты; основы обслуживания туристических охотничьих групп, в том числе зарубежных; основы таксидермии — специальных знаний о методах и способах обработки и хранения шкур животных, птиц, рыб; изготовление национальных сувениров на базе традиционных технологий. Кроме того, исследователи считают, что существует настоятельная потребность в изучении школьниками комплекса таких специальных дисциплин, как ориентирование на местности, основы стрельбы из разного типа промыслового оружия и основы его ремонта, основы организации и техники охотничьего хозяйства, организация проведения охоты на хищных животных региона, основы кулинарного дела в походно-полевых условиях.
Третье направление связано с выявлением и решением этнических проблем в системе подготовки профессиональных кадров из представителей коренных народов Дальнего Востока. В данном аспекте отечественные исследователи рассматривают следующие вопросы:
- степень влияния географических и геологических факторов на перспективы образования студентов — представителей аборигенного населения региона;
- уровень физиологического развития студентов из числа коренных народов Дальнего Востока;
- состояние и перспективы развития высшего педагогического образования автохтонного населения региона;
- система подготовки научных работников и технической интеллигенции из представителей коренных народов Дальнего Востока;
- ориентация профессиональной подготовки аборигенных жителей региона на их традиционные отрасли хозяйства.
Широкий спектр исследовательских интересов в данном случае обусловлен современной культурно-образовательной ситуацией в северных регионах России, которая характеризуется угрозой утраты мастерства в традиционных видах деятельности, неиспользованием родного языка, существенной нехваткой учителей-предметников в национальных школах, практическим отсутствием национальной технической интеллигенции.
Актуализация в конце XX столетия проблемы адаптации этносов к новым требованиям цивилизационного развития, утверждение концепции национального образования в целом отразились в ряде отечественных исследований, направленных на разработку модели национальной школы в условиях полиэтничности России. Обозначенный аспект очень важен для определения перспективы образования коренных народов Дальнего Востока, что обусловливает включение этих работ в проводимый нами историографический анализ.
Особый интерес среди них вызывают публикации директора Научно-исследовательского института национально-региональных проблем образования М. Н. Кузьмина. В своих исследованиях он выявляет две тенденции, которые выкристаллизировались в процессе поиска новой парадигмы национальной школы. Первая из них, по мнению М. Н. Кузьмина, — «компонентная», основным содержанием которой является отражение в образовании общегосударственного и национально-местного при помощи «не очень обширного… и относительно автономного содержательного блока, в который наряду с родным языком и литературой должны входить знания этнокультурного и этноисторического характера.
Вторую модель национальной школы, предпочтение которой отдает сам автор, а также ряд отечественных ученых, по его мнению, можно назвать «органической». Данная концепция определяет национальное образование «как целостность, диалектически возводящую ребенка — носителя родной культуры, к культуре российской и мировой». В связи с этим «органическая модель» национальной школы основывается на ряде принципов, среди которых приоритетными, по мнению ученого, являются: трансляция национальных культур и формирование национального самосознания, открытость в другие культуры и особенно в культуру народов-соседей, обеспечение международного стандарта образования.
«Этнопедагогической» можно назвать концепцию национального образования, которую предлагает действительный член Российской академии образования Г. Волков. В своей статье «Вечность воспитания» ученый доказывает необходимость «этнопедагогизации» всей системы учебно-воспитательной работы в национальных школах малочисленных народов, в том числе элитарных, профильных и профессионально-ориентированных. По мнению исследователя, содержание, формы и методы образования в таких учебных заведениях должны максимально приближаться к традиционным видам жизнедеятельности этносов. Обоснование концепции ученого кристаллизуется в его тезисе: «Нужно припасть к своим корням, эти корни — опора и надежда наша, а может быть, и спасение».
Концептуально противоположным позиции Г. Волкова является подход, обозначенный в статье А. Овсянникова, В. Шуваловой и О. Шиняевой. Ученые убеждены, что «в России в областях и районах с преобладающим составом русского и русскоговорящего населения национальной общеобразовательной школой должна быть русская, с программой обучения на русском языке». По мнению авторов статьи, другие языки народов Российской Федерации должны изучаться как предмет, а при желании родителей и возможностях школы могут быть организованы дополнительные образовательно-воспитательные услуги на родном языке, в том числе и на платной основе. Решение проблемы сохранения и развития национальных культур и родных языков ученые видят в следующих мерах: развитие индустрии досуга с использованием самобытных национальных традиций, обрядов и ритуалов; всемерная государственная поддержка издательств, выпускающих «в хорошем исполнении» народный эпос, произведения фольклора, историческую и краеведческую литературу, учебники и дидактические материалы на родном языке; увеличение телевизионных и радиопрограмм культурно-образовательного характера, посвященных истории народа, их культуре, истории края, национальным героям, прикладному народному искусству и ремеслам. Учитывая фрагментарный характер образования на родном языке в национальной школе, модель которой предлагается авторами статьи, обозначенные меры вызывают сомнение в их целесообразности и эффективности. Достаточно сложно знать и понимать культуру своего народа через средства печати и массовой информации, не владея в совершенстве национальным языком и письменностью.
Таким образом, отечественные исследования, посвященные определению концепции современного национального образования, демонстрируют широкий спектр профессиональных интересов ученых, которые высказывают различные, порой полярные точки зрения на цели и приоритеты содержания образования в национальной школе. Вместе с тем, подобная вариативность позволяет определить наиболее оптимальный, научно обоснованный путь решения данной проблемы, так как возрождение национального образования в России ни для одного народа не стоит «вообще» и абстрактно. У каждого этноса — и многочисленных русских, и малочисленных коренных народов Дальнего Востока — этот процесс имеет совершенно конкретный характер, в зависимости от исторических задач цивилизационного развития нации.
Формирование в 1990-х годах новой государственной политики, основанной на принципах самоуправления регионов, процесс реформирования отечественного образования в целом отразились в публикациях, связанных с регионально-этнологическими проблемами образования. В рамках обозначенной темы нашего исследования представляют интерес публикации ряда камчатских ученых. Среди них — статья В. Л. Тюменцева «О проблемах создания национально-регионального компонента содержания образования», в которой автор выделяет и рассматривает проблему обеспечения национально-регионального компонента в образовательных программах национальных школ полуострова.
Исследование кандидата педагогических наук М. В. Кузьминой «Региональный компонент образовательного стандарта — носитель национальной культуры региона» направлено на решение проблемы содержательного наполнения национально-регионального компонента образования в школах Камчатской области с учетом этносоциокультурных особенностей региона.
Необходимости возрождения художественных промыслов коренных народов Камчатки, приобщения школьников национальных районов области к созданию изделий декоративно-прикладного искусства своего народа посвящена статья Е. А. Абакумовой.
Заслуживают внимания работы А. А. Бучек «Некоторые особенности практического интеллекта жителей малых народностей Камчатки» и Н. А. Рачковской «Этносоциокультурные аспекты эмоционального компонента». В исследованиях указывается на необходимость учета качественных отличий в структуре практического интеллекта и этнической специфики эмоциональной экспрессии коренных народов Камчатки в педагогическом процессе.
Следует отметить, что в середине 1990-х годов в отечественной историографии образования коренных народов Дальнего Востока появились работы, в которых предметом специального изучения являются отдельные аспекты данной проблемы. Об этом свидетельствует публикация Г. Д. Стрельцовой «Издание национальной учебной книги на Дальнем Востоке в 1920-е годы». Исследование имеет обзорный характер и не ориентировано на критическое осмысление прошлого. Тем не менее, на основе привлечения архивных материалов Дальневосточного региона автор стремится объективно отразить процесс создания первых учебных книг для коренных народов, проживающих на Дальнем Востоке.
В контексте критического осмысления исторического прошлого отечественные ученые в конце XX столетия анализируют причины несоответствия целей и результатов социалистических преобразований в сфере просвещения автохтонного населения Дальневосточного региона. Доминирующим предметом исследования в этом аспекте является интернатская форма обучения и воспитания. Данная тема имеет дискуссионный характер, так как выявляет различные авторские позиции в оценке ее целесообразности.
Большинство отечественных ученых указывает на негативные стороны интернатского образования. Среди них называются разрушение семейного уклада и преемственности поколений коренных народов, утрата воспитанниками интернатов родного языка, потеря детьми навыков традиционного хозяйствования и интереса к своим национальным обычаям, воспитание социально пассивных, иждивенчески настроенных молодых людей, не имеющих устойчивой привычки к систематическому труду.
Тем не менее, выявляя издержки интернатского образования, отдельные ученые отмечают и положительные аспекты в деятельности школ-интернатов. В частности, А. Е. Афанасьев считает, что такие учебные заведения «помогали вырастить национальную интеллигенцию». И. В. Грицай (Пыхтеева) в своей диссертационной работе «Итоги и последствия советских преобразований в жизни малочисленных народов Камчатки» указывает на большую роль школ-интернатов в процессе социализации личности ребенка.
Исключительно положительно оценивает интернатское образование М. Н. Борисов. Исследователь убежден, что «не в интернатской системе образования кроется причина трудностей малочисленных этносов Севера». По мнению автора, она «дала многое народам Севера, особенно в подготовке грамотных людей, способствуя формированию интеллигенции». Ученый считает, что причина деградации малочисленных этносов «кроется в методах воплощения интернатской системы образования». Аргументируя свою точку зрения, исследователь констатирует, что если в 1920-е — 1930-е годы в школах-интернатах Севера работали приезжие русские учителя, которые уважали личность ребенка, учили родной язык своих учеников, то в 1960-е — 1980-е годы в школы-интернаты в качестве учителей «все больше стало приезжать любителей «длинных рублей» и дармового питания, которые не знают и не хотят знать родной язык учеников, и воспитание ими часто ведется на языке окриков и подзатыльников».
Расходится с позицией ряда исследователей точка зрения М. Н. Борисова и на причину разрушения языковой культуры малочисленных этносов Севера. По мнению ученого, ее следует искать не в школах-интернатах, а в национальной политике советского государства, направленной с конца 1930-х годов на русификацию народов СССР. Автор констатирует, что последовавшее за этим преобразование национальных алфавитов на основе русских букв привело к свертыванию письменности коренных народов Севера, а также уменьшению печатной продукции на их языках. Поэтому М. Н. Борисов считает, что «в ближайшей перспективе, а может, и в дальнейшей, интернатская система образования должна остаться, необходимо лишь изменить характер работы интернатов». В связи с этим, в монографии приводится комплекс мер, направленных на модернизацию интернатов. Среди них предлагаются приведение к мононациональности контингента учащихся в рамках одной школы, глубокая индивидуализация процесса образования с учетом быта и образа жизни родного ученику народа, приобретение начального образования детьми не в интернате, а дома, среди родителей, получая консультации у приезжих педагогов.
Позицию М. Н. Борисова в отношении перспективы развития школ-интернатов полностью разделяет А. Е. Афанасьев. В своем диссертационном исследовании он также указывает на необходимость подобной реорганизации, в ходе которой интернат должен стать школой, адекватной по типу и структуре специфическим условиям Крайнего Север, школой, приближенной к семье и традиционным занятиям коренных народов, обеспечивающей «целостное формирование личности в атмосфере родной стихии».
Тем не менее, в конце XX в. приоритетной позицией российских ученых является отказ от интернатской системы образования, возрождение малокомплектных и кочевых школ, а также поиск новых форм обучения без отрыва от семейного воспитания.
Комплексный подход к изучению национального образования на Севере России обусловил выявление и анализ в системе просвещения коренных народов Дальнего Востока, являющихся составной частью малочисленных этносов Севера, экономических аспектов. Ряд отечественных ученых в своих исследованиях обращает внимание на зависимость состояния и перспектив образования указанной группы населения России от общегосударственной и региональной экономики. В частности, в монографии М. Н. Борисова «Малочисленные этносы Севера: вчера, сегодня, завтра» отмечается, что причина нехватки учебников на родных языках аборигенного населения Севера кроется в механизме современных рыночных отношений, которые «пока… ставят преграды возрождению малочисленных этносов». По мнению ученого, в силу того, что расходы на печатную продукцию для этой группы населения России шли и идут из государственного бюджета, «экономически очень затратно печатать буквари, книги… которые читают только несколько сот человек»[86]. Выход из такой ситуации М. Н. Борисов видит в активном и, главное, полноправном участии малочисленных этносов Севера в рыночных отношениях. По мнению ученого, это позволит им получать плату за использование природных богатств земли от государственных и хозяйственных структур и продавать результаты своего труда по рыночным ценам.
В целом из числа предложенных отечественными учеными мер по совершенствованию и развитию национального образования в Дальневосточном регионе доминирующими являются необходимость снижения роли интернатов в системе школьного образования коренного населения при одновременном совершенствовании руководства ими, поиск альтернативных форм национально-профильного обучения аборигенных жителей, обеспечивающих связь с семьей; укрепление взаимосвязи обучения с опытом народной педагогики; гуманизация воспитания молодого поколения коренных жителей посредством изучения всех жанров национального искусства; воспитание в школьниках национального достоинства и национального самосознания; глубокая индивидуализация обучения с учетом быта и образа жизни родного ученикам народа; повышение роли преподавания на родных языках; создание национальной письменности, учебно-методической литературы; участие коренного населения в формировании института национальной школы; подготовка адекватных национальным школам педагогических кадров; ориентация профессиональной подготовки аборигенных жителей на конкретные потребности региона по развитию промысловых отраслей.
Заключение
Дальний Восток в мире воспринимается прежде всего как азиатские страны: Япония, Китай, Корея, Монголия. Но так уж сложилось исторически, что Дальний Восток - это и Россия.
Усилиями российских первопроходцев и дипломатов часть Дальнего Востока была присоединена к Российской империи. В современных исторических исследованиях по колонизационной политике России в Приамурье во второй половине XIX в. подчеркивается, что в ней явно доминировали идейно-ментальные установки, которые опредмечивались в государственных, политических и социокультурных формах . Военно-политические интересы, обусловленные приграничным положением территории, закрепляли приоритет за двумя аспектами освоения края: оборонительным - формированием постоянного контингента русского населения, способного защитить эту территорию от неприятеля, и административным - созданием эффективной системы управления.
Список использованной литературы
1. Любавский М. К. Обзор истории русской колонизации с древнейших времен и до XX века. М., 1996.
2. Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры. М., 1993. Т. 1.
3. Аргудяева Ю. В. Старообрядцы на Дальнем Востоке России: этнокультурное развитие во второй половине XIX — начале XX в.: Диссертация в виде научного доклада на соискание степени д-ра ист. наук. М., 2002.
4. Аргудяева Ю. В. Проблемы этнической истории восточных славян Приморья и Приамурья // Славяне на Дальнем Востоке: проблемы истории и культуры. Южно-Сахалинск, 1994.
5. Осокин Г. М. Московия на Востоке // Русский разлив. М., 1996. Т. 2.
|
