.
Первые опыты литературного творчества Чехова в юмористическом духе относятся к гимназическим годам. Создание юмористического журнала «Заика», где он помещал первые придуманные им анекдотические сценки, открыли ему путь в большую литературу.
«Устраивал лекции и сценки, – писал А.П. Чехов в воспоминаниях, – кому-нибудь, подражая или кого-нибудь представляя». Так он изображал старика профессора, читавшего свои лекции, почти слово в слово составившие потом содержание его самого первого рассказа «Письмо к учёному соседу».
Некоторые «мелочишки» из «Заики» начинающий писатель посылал брату Александру в Москву, который дал первую рецензию:
«Сегодня я отправляю в «Будильник» две твои остроты: «Какой пол преимущественно красится?» и «Бог дал (детей)», остальные слабы, присылай поболе коротеньких и острых».
Так еще в гимназические годы проявляется у Чехова тяга к юмору и желание установить связь с юмористическими журналами. Это желание осуществилось, когда в 1880 году Чехов переезжает в Москву и поступает в университет на медицинский факультет, и в журнале «Стрекоза» был напечатан первый его рассказ «Письмо к учёному соседу».
Это произведение представляло собой тот материал, с которым будущий писатель выступал по вечерам в семье, когда приходили гости, и он представлял перед ними захудалого профессора, читавшего перед публикой о своих открытиях.
Задачи, которые предстоит рассмотреть в процессе изучения журналистской деятельности юного Чехова не только изучить, в каких журналах и газетах он публиковал свои рассказы, что они собой представляли. Главная цель – провести исследование идейного уровня товарищей по перу и убеждений, по которым будущий писатель оттачивал своё мастерство.
Юмористические журналы, в которых помещал молодой Чехов свои рассказы: «Стрекоза», «Будильник», «Осколки», «Свет и тени», а так же «Петербургская газета», газета «Новое время» приспосабливались к условиям общественно политической жизни начала 80-х годов XIX века.
В юмористике преобладали шутки, каламбуры, комические сценки – лёгкое зубоскальство над глупыми обывателями, серым простым людом, над пьяными купцами, избитые остроты над обманутыми старыми мужьями и легкомысленными молодыми жёнами.
«Петербургская газета» была типичной «бульварной» газетой, снабжавшей обывателя «лёгким чтением»». Тут были и политические новости, и городские происшествия, и дачная жизнь, и «театральное эхо», и «летучие заметки в стихах и прозе», и уголовные романы.
«Я помню, как он… накупил разных юмористических журналов, в числе которых была и «Стрекоза» – писал брат писателя М. Чехов. В ней был напечатан его первый рассказ, и именно она преподнесла ему первый урок несправедливости. Чашу терпения молодого писателя переполнил, после того, как он, поместив в ней около десятка статеек и его статьи стали возвращаться, ехидный ответ в «Почтовом ящике»: «Не расцвев, увядаете. Очень жаль. Нельзя ведь писать без критического отношения к делу». Антона сильно обидело это, несправедливое по своей сути, замечание, и он стал искать другое издательство.
К «Будильнику» и «Развлечениям» Чехов относился недоверчиво.
В литературном сборнике «Бес», к участию, в котором его пригласили, он собирался, да так и не успел опубликовать ничего.
Как писал М. Чехов: «… его вскоре выручил «Зритель». Как потом оказалось, журнал этот стал специально «чеховским», так как в нём всё литературно-художественное производство целиком перешло в руки сразу троих братьев – Александра, Антона и Николая…». Редакция напоминала клуб: «сходились каждый день её члены, хохотали, курили, рассказывали анекдоты, ровно ничего не делали…».
Не смотря на то, что Антон, писал, не скупясь; брат Николай, с утра до вечера рисовал красочные иллюстрации к журналу, особенно следует отметить его иллюстрацию Большого театра во время приезда Сары Бернар, журнал не шёл. Причиной в том, что редакция не в состоянии была выпускать его три раза в неделю по три рубля, в малом количестве подписчиков, в недостатке средств у издателя – Давыдова. «Зритель», своими новациями, подтянул другие журналы. Так «Будильник», испугавшись конкуренции, стал печатать обложку золотой краской, «Зритель» был закрыт. Позже Чехов написал удивительно смешную сатиру на «Зрителя» – «Храм славы» и подарил рукопись В.В. Давыдову.
«Будильник», когда в него перешёл А. Чехов, издавал Л.Н. Уткин.
Здесь Чехов доказал, на сколько велик его талант, когда решил попробовать себя в написании романа из иностранной жизни, и поспорил с редактором издательства, что напишет его не хуже появлявшихся тогда за границей и переводившихся на русский язык. Роман «Ненужная победа» оказался настолько интересен публике, что благополучно был доведён до конца, был не только вызван интерес к автору, но выдвигались предположения, что автор-иностранец – «не Мавра ли Иокая или, не Фридриха ли Шпильгагена этот роман?».
Одновременно с «Будильником» Антон Чехов сотрудничал и с иллюстрированным художественным журналом «Москва» – И.И. Кланга, который впервые предложил изготавливать все иллюстрации в красках – это была довольно смелая, для того времени и оригинальная затея.
Вопреки ожиданиям Чехов выступил сначала с рецензией, а затем «смилостивился и дал туда целую повесть «Зелёная коса», которую отлично иллюстрировал брат Николай». Недостаток средств, для рекламы, и равнодушие публики не дали «Москве» окрепнуть, и она увяла.
Оригинальный выход для решения финансовых проблем, привлечения подписчиков сделала газета «Новости дня», или как их называл Чехов – «Пакости дня», публикуя тотализатор. В уголовном романе, «Драма на охоте», который он опубликовал в этом издании, Чехов, проявил величайшее искусство, говоря языком следователя.
Были еще журналы в Москве, в которых сотрудничали Антон и Николай Чеховы – это «Свет и тени» и «Мирской толк», в котором Антон поместил повесть «Цветы запоздалые». Но этому журналу, чутко реагирующему на все события, не только в общественной, но и в политической жизни, особенно за рисунок, изображавший виселицу с надписью «Наше оружие для решения насущных вопросов», была запрещена розничная торговля и приостановлена деятельность.
На фоне всей этой безыдейной серости выделялся журнал «Осколки», редактором и издателем которого был Н.А. Лейкин, в 60-е годы сотрудник «Современника» и «Искры». Возможно, поэтому Чехов тяготел к этому журналу.
Случай, или сама судьба, свела Чехова с этим издателем.
Когда Лейкин, услышав от поэта Л.И. Пальмонова: – «Вот идут два талантливых брата», остановил извозчиков и, окликнув, пригласил работать в «Осколках». Так случился переход в литературе из Москвы в Петербург молодого автора Антона Чехова.
Журнал «Осколки» мало, чем отличался от других журналов: «разгул пьяных купцов, злоключения дачных мужей или современных Менелаев и прекрасных Елен – всё то, что отвечало вкусу обывателя – в «Осколках» занимало главное место». Но Н.А. Лейкин понимал, что такой незатейливой юмористики было мало. Он умел считаться с требованиями времени: в конце 70-х, начале 80-х годов в стране происходила обострённая борьба народовольцев с царизмом, кульминацией, которой было 1 марта 1881 года – убийство Александра II.
«Если рядовой обыватель был очень далёк от революционных настроений и взглядов, то политический либерализм, хотя бы в форме юмористического отношения к полиции и вообще ко всякому начальству, был ему очень понятен, и он хотел, чтобы урядник, становой, а может быть, и сам губернатор были выставлены в печати в комическом виде».
Чехов называл Лейкина «лисицей, боящейся за свою шкуру».
«Это добродушный и безвредный человек – но буржуа до мозга костей» – писал он своему другу Суворину.
Бывали случаи, когда Н.А. Лейкин разрешал сотрудникам журнала сатирические выпады против реакционных мероприятий. Но не следует преувеличивать оппозиционность и демократизм «Осколков».
Стихи и сатирические статейки тонули в море обычной лёгкой и беспринципной юмористики, с каждым годом, по мере усиления реакции, всё более и более умножавшейся. По словам одного из сотрудников «Осколков» Маралы Иерихонского, юмористические журналы 80-х годов «напоминали толкучку, сброд старьёвщиков и менял, где если среди всевозможного хлама и попадались ценные вещи, то очень редко и случайно».
С другой стороны, Чехов, очень болезненно воспринял закрытие «Осколков» и, отвечая Лейкину, писал: «Погром на «Осколки» подействовал на меня, как удар обухом.… С одной стороны, трудов своих жалею, с другой – как-то душно, жутко.… Да, непрочный кусок хлеба даёт литература, и умно вы сделали, что родились раньше меня, когда легче и дышалось и писалось…».
Как же действовала литературная среда на молодого Чехова в моральном и идейном отношениях?
Попытки «приручить» Чехова, подчинить его идейному руководству, были, особенно со стороны А.С. Суворина, редактора «Нового времени», но Антон Чехов был достаточно самобытен и сумел найти свою дорогу.
Н.К. Михайловский, редактор журнала «Русское богатство» писал: «Я был поражён вашей неиспорченностью, потому что не знал школы хуже, которую вы проходили в «Новом времени», «Осколках» и пр. Потом понял, что иначе и не могло быть, – эта грязь не могла к вам пристать».
В области художественного мастерства, как видно из писем писателя, наиболее глубокое воздействие на него оказали классики: Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Л. Толстой. Гоголя и Салтыкова-Щедрина он особенно ценил, как юмористов и сатириков.
В плане наиболее экономной передачи характерного, сам Чехов ставил вопрос о художественной детали, которая была одним из главных средств стимулирования творческого воображения читателя – это была одна из тех «тайн» творчества, которой учились у него другие писатели.
Если Чехов сумел не поддаться идейному воздействию лейкинской и суворинской школы, то, с другой стороны, он взял от своего участия в юмористических журналах то полезное, что они могли дать. Это, прежде всего, относится к технике сжатого, короткого рассказа.
Своеобразие и вместе с тем заслуга Чехова состоит в том, что он, как никто, понял сущность рассказа как малой эпической формы. Довёл этот жанр до совершенства, добиваясь, что рассказ при возможно меньшем объёме отражал с максимальной правдивостью и с наибольшей глубиной и силой существенные стороны жизни. Понял то, что это требование, хотя и стесняет размах писателя, имеет свою положительную сторону: «оно приучает к устранению из рассказа всего ненужного, излишнего; к наибольшей компактности материала, содействующей его силе и выразительности.
«Краткость – сестра таланта», – говорил Чехов.
«Я думаю, что если бы мне прожить ещё 40 лет и во все эти сорок лет читать, читать и читать и учиться писать талантливо, т.е. коротко, то через 40 лет я выпалил бы из такой большой пушки, что задрожали бы небеса».
Так Чехов призывает брата к максимальной сжатости, прочитав его рассказ: «…Сократи, брате, сократи! Начни прямо со второй страницы.… Сократи больше, чем наполовину. Вообще, извини, пожалуйста, я не хочу признавать рассказов без помарок. Надо люто марать».
Точнее всего художественное значение сжатости рассказа Чехов определил в письме к писательнице Е.М. Шавровой: «…Ваши вещи местами кажутся растянутыми, загромождёнными. В них нет той компактности, которая делает живыми короткие вещи…. Вы правильно лепите фигуру, но не пластично. Вы не хотите или ленитесь удалить резцом всё лишнее. Ведь сделать из мрамора лицо, это, значит, удалить из этого куска то, что не есть лицо».
Л.Н. Толстой, говоря о новаторстве Чехова, записал в своём дневнике: « Разговаривая о Чехове с Лазаревским, уяснил то, что он, как Пушкин, двинул вперёд форму. И это большая заслуга».
Чехов не открыл заново жанра короткого сжатого рассказа, но развил, уточнил и придал своеобразную форму тому, что существовало в русской литературе и раньше.
Юмористические рассказы Чехова были не одинаковы по форме. Некоторые из них, например, как «Шведская спичка», «Без заглавия», «Из записок вспыльчивого человека» представляют собой небольшие повествовательные произведения с фабулой и сменой событий, но таких немного.
Другие рассказы – юмористические миниатюры, стилизирующие форму письма, официальных донесений, дневников, отчётов. Они также не занимают в творчестве Чехова много места.
Подавляющая часть юмористических рассказов – короткие бытовые сцены с одним Эпизодом, двумя-тремя действующими лицами и развёрнутым диалогом: «Неудача», «Радость», «Клевета», «Канитель», «Симулянты». На этих рассказах Чехов и оттачивал своё мастерство писателя-юмориста.
В рассказах А.П. Чехова отчетливо видим характеры и их соотношения, сюжет и развитие действия, диалоги, монологическую и эпистолярную речь, портреты и пейзажи, эпитеты и метафоры, – все те композиционные и языковые средства, которые присущи и роману, и повести, и другим литературным произведениям.
Постановка жизненно важных проблем, идейная направленность – вот что, по мнению Чехова, лежит в основе творческого процесса.
Он создал своего рода поэтику короткого рассказа, по-особому, заново решая вопросы о композиции образа, о состоянии действующих лиц, о сюжете рассказа, о языке автора и действующих лиц. Проблема композиции короткого рассказа, умение вложить в малую форму большое содержание, занимали в поэтике чрезвычайно большое место.
Сюжеты в рассказах Чехова строятся на одном эпизоде, увлекательном и остром. Развертывание сюжета, в связи с коротким расстоянием от завязки до развязки невелико, и, поэтому – стремительное, динамичное и энергичное.
С целью усиления активного восприятия Чехов сразу вводит читателя в развитие сюжета. «Если искусство писать состоит собственно не в искусстве писать, а в искусстве вычёркивать плохо написанное», то это относится, прежде всего, к вводной части рассказа.
Каковы же приёмы юмористического изображения жизни в юмористических рассказах Чехова? Обычно различают комизм характеров, комизм сюжета и в связи с сюжетом – положений, в какие попадают герои произведения, комизм портретов, комизм речи, имён, фамилий, комизм в описании окружающей обстановки.
Чехов пользовался всеми этими компонентами: в его рассказах вызывают смех и сюжет, и характеры героев, и их портреты и речь. Но, необходимо отметить, что комизм Чехова не был гневным смехом, суровым приговором над современной общественной жизнью: скорее это была добродушная, снисходительная усмешка над маленькими, заурядными людьми, которые казались писателю не только смешными, но одновременно слабыми и жалкими.
В отличие от рядовых авторов Чехов поднял жанр юмористического рассказа на большую идейную и художественную высоту. У него всегда центральное место принадлежит комизму характеров и быта, всё остальное играет подчинительную роль и служит задаче раскрытия психологии действующих лиц и общего смысла рассказа. «Он был великий юморист, но обратите внимание на его юмористические произведения, даже на те из них, над которыми можно хохотать до слёз: ни одного каламбура, ни одного красного словечка, ни одного жеста в сторону читателя».
Сюжеты юмористических рассказов Чехова всегда служили цели осмеяния в человеческих характерах того, что действительно заслуживает осмеяния. В основу сюжета брался случай, нарушающий обычное течение обывательской жизни, случай чаще всего исключительный, даже анекдотический, но правдоподобный. Чехов брал такие сюжеты потому, что исключительность положения, в котором оказывался его герой, являлась наилучшим способом для показа типически-смешного в его характере и быте.
В языке, как считал Чехов, необходимо соблюдать «строжайшую экономию», поэтому язык должен быть прост, понятен и доходчив.
«Беллетристика, – писал Чехов А.М. Горькому, – должна укладываться сразу, в секунду». Особенно он советовал избегать в речи всяких излишеств, шаблонных речевых оборотов, рутинных приёмов, «которыми бесталанные писатели любили уснащать».
В отношении языка действующих лиц писатель заботился о максимальной типизации языка, о соответствии его характера героям. Он считал, что для короткого рассказа важно, чтобы каждое слово было «характерно», видя в этом наиболее короткий путь к реалистическим художественным обобщениям. Наряду с сюжетом, имеющим целью вывести героя из рамок привычной для него жизни и поставить его в комическое положение, другим очень существенным средством юмора Чехова являлся диалог, по-особому организованная речь действующих лиц.
Уже в первые годы писательства, он очень много работал над усвоением своеобразия речевых стилей, писал рассказы в манере Жюля Верна, В. Гюго, Мавра Иокая, немало написал сезонных рассказов: рождественских, новогодних, пасхальных, писал шуточные пародии.
Чехов прекрасно знал бытовой язык и был непревзойдённым мастером речевой характеристики. Он умел говорить языком помещика, крестьянина, музыканта, судебного следователя, извозчика, учителя, актёра, студента-медика, станового пристава, профессора, деревенского дьячка. Прекрасно понимал особенности речи ребёнка, юноши, старика.
В индивидуальной речи героев нередко отражал их бескультурье, темноту, неумение логически мыслить. Чехов требовал от человеческой речи, так же как и от мысли, правды, честности, простоты и искренности, ему претила всякая фальшь.
Комизм диалога в чеховских рассказах, отражающий комизм человеческих характеров и отношений, определялся, помимо нелогичности и стилистической неправильности речи, её интонацией, очень существенным выразительным средством.
Не только в описаниях, но и в характеристике рекомендовал пользоваться яркими выразительными деталями. «В сфере психики – тоже частности. Храни бог от общих мест. Лучше всего избегать описания душевного состояния героев; нужно стараться, чтобы оно было понятно из действий героев». Один искусно поданный штрих и читатель Чехова силой творческого воображения создаёт облик всего человека.
Дополнительными средствами в юмористическом освещении человеческих характеров у Чехова играли портреты действующих лиц.
Задача портретов в юмористических рассказах, не только раскрыть комизм характера, но и создать у читателя живой зрительный образ героя. Помочь представить его с теми индивидуальными чертами, которые отличают его от других людей. Нередко в характеристике героев писатель пользовался обычным приёмом сатириков: преувеличением и гиперболой. Гиперболичны панический страх перед его превосходительством у Червякова («Смерть чиновника») или назойливое стремление вмешиваться не в своё дело и всюду наводить порядок у Пришибеева («Унтер Пришибеев»).
«Описание природы», – писал Чехов А.В. Жиркевичу, – должно быть, прежде всего, картинно, чтобы читатель, прочитав и закрыв глаза, сразу мог вообразить себе изображаемый пейзаж, набор же таких момента, как сумерки, цвет свинца, лужа, серость, серебристость тополей, горизонт с тучей, воробьи, далёкие луга, - это не картина,, ибо при всём своём желании я никак не могу вообразить в стройном целом всего этого». Одним из средств юмористического изображения у Чехова является пейзаж. Природа и окружающие предметы участвуют в жизни людей, разделяя их радости и печали. «…Из-за облаков опять выплыла луна. Казалось, она улыбалась; казалось, ей было приятно, что у неё нет родственников»
Чехов необычайно чутко относился к звуковой, музыкальной стороне литературного произведения. Слово для него всегда было источником не только истины и правды, но и красоты. Поэтому он ценил в произведении его общую тональность, и всякая дисгармония в образах, в художественных деталях, в отдельных неудачных словах «резала ему ухо».
Больше значение А.П. Чехов придавал концовке рассказа, стремясь сделать её наиболее содержательной, впечатляющей. «Придумать такой конец – дело очень трудное. Кто изобретёт новые концы для пьесы – тот откроет новую эру, – писал Чехов А.С. Суворину. – Не даются подлые концы».
Последовательный реалист, требующий от творчества правдивости и типичности, Чехов, вопрос об эффективной концовке решал в плане идейного реализма. Его рассказы, «Без заглавия», «Каштанка», Дом с мезонином». «Попрыгунья», написанные на совершенно разные темы, но сходные по композиции: все они заканчиваются неожиданной развязкой.
Все используемые художественные приемы, характерные для юмористических рассказов Чехова использовались им в разных рассказах по-разному, каждый раз в зависимости от идейной направленности и содержания рассказа.
В заключение хочется ещё раз сказать о великом мастерстве А.П. Чехова. Когда читаешь рассказы А.П. Чехова, а потом перечитываешь и изучаешь их, неизбежно подаёшься обаянию чеховского юмора и задушевного лиризма и всё больше понимаешь мастерство великого писателя.
С годами мы открываем в Чехове – писателе, всё новые и новые «сокровища», а журналисты черпают великие уроки простого, экономного, сдержанного письма, учатся у Чехова «очищать ценный материал от засоряющего шлака, делать рассказы наиболее правдивыми, содержательными, впечатляющими.
Литература:
1. В.В. Голубков. /Мастерство А.П. Чехова. Гос. Уч.-пед. Из-во. Москва 1958.
2. М. Чехов. /Вокруг Чехова. М. 1959.
3. А.П. Чехов. Собрание сочинений в 12-ти т. Гослитиздат.
|
