Ю.И. Будович, аспирантка кафедры "Экономическая теория"
Как считает известный исследователь истории экономической науки Г.Н. Сорвина, история экономической мысли содержит целый набор невостребованных ранее или попросту забытых идей, которые могут быть с пользой применены в настоящем. К одной из таких, на наш взгляд, забытых идей относится трактовка метода экономического исследования, считавшаяся общепризнанной вплоть до коренного перелома в развитии общественных наук, последовавшего после событий Октября 1917 г. В соответствии с этой трактовкой центральным звеном процесса выработки нового экономического знания считался метод дедукции, а остальные методы (наблюдение, индукция и др.) рассматривались как вспомогательные по отношению к нему.
Как мы узнаем из популярных курсов отечественной политической экономии конца XIX-начала XX в., дедуктивный метод состоял в мысленном объяснении исследователем экономических явлений как результата взаимодействия людей, находящихся под влиянием различных причин. Люди руководствуются в своих поступках определенными побуждениями и прежде всего экономическим принципом, используют при достижении своих целей законы природы, техники и поведения других людей, либо подчиняются им. Таким образом, дедуктивный метод основывался на широком применении выводов естественно-технических и социальных наук. Как мы уже отмечали (см. "Вестник Финансовой академии". 2003. № 2. С. 72), метод экономического исследования в его прежней трактовке выгодно отличается от современного изложения тем, что представляет собой практический инструмент выработки нового знания. Современное же описание метода науки такого результата не дает, поскольку авторы учебников трактуют метод дедукции формально (как вывод из общих положений частного) и стремятся прежде всего изложить содержание известных им методов исследования, не разъясняя взаимосвязи между ними.
Наш анализ показывает, что интерес к вопросам методологии науки, и в частности к ее методу, имеет в отечественной экономической теории самобытный характер. Желая доказать это и одновременно выполнить задачу исследования, вынесенную в заголовок статьи, мы решили пойти по пути исторического анализа.
Традиционно считается, что первым экономистом, задавшимся целью изложить представления о задачах, предмете и методе экономического исследования, был Дж.Ст. Милль, автор ряда специальных работ, первая из которых - "Об определении политической экономии и ее методе" - вышла в 1836 г. Между тем, как выясняется, еще первый российский автор курса политической экономии Г. Шторх в своем "Курсе политической экономии или изложении начал, обусловливающих народное благоденствие", вышедшем в 1815 г., формулирует предметы наук, относящихся к государствоведению, одной из которых является политическая экономия.
Государствоведение делится у Шторха на две отрасли: предметом первой из них - социологии - является теория, а второй - политики - практика. Политическая экономия у Шторха является частью социологии. "Она старается открыть естественные законы, управляющие развитием человеческого рода и регулирующие его ход; она показывает, как человек, живущий в обществе, достигает удовлетворения всех своих потребностей, физических и нравственных…" [1, с. 6]. Здесь и далее цифра указывает на источник в конце материала.
Шторх высказывается и по вопросу о методе науки, состоящем из двух методов - наблюдения и анализа, под которым автор понимает не что иное, как дедуктивный метод. Шторх считает, что явления (факты), изучаемые науками, формируются под воздействием нескольких причин, при этом действие главных причин образует общие факты, а вмешательство второстепенных причин - частные факты. Задача науки состоит в открытии общих фактов (общих законов или принципов). Оно осуществляется путем "основательного разумения", подтверждаемого наблюдениями, а также объяснения причин отклонений частных фактов (исключений) от общих фактов. Причиной общих фактов в политической экономии является стремление людей улучшить свою судьбу, т.е. экономический принцип: "…Факты или принципы можно доказать частными наблюдениями, уяснить их связь и выводить из них заключения" [1, с. 15].
Источником фактов для экономических выводов Шторх считает текущие наблюдения, данные статистики, а также "историю и путешествия". Шторх говорит о том, что выводы политической экономии имеют в своей основе "подготовительные занятия": нужно изучать человеческую природу, понимать самого себя, изучать юридические законы и учреждения, вид страны, входить в недра семейств, судить о довольстве и скудости, просвещении и предрассудках, добродетелях и пороках.
Шторх подчеркивает сходство метода политической экономии и естественных наук, отмечая при этом и различия: "…Физики и химики могут, по своей воле, повторять факты и их комбинировать, одним словом, они могут производить опыты, тогда как философ, занятый политико-экономическими фактами, вынужден наблюдать их такими, какими они представляются" [1, с. 10]. Далее, по мнению Шторха, экономические законы, в отличие от естественных законов, неточны. Это связано с тем, что в отличие от физических фактов факты нравственные, т.е. произведенные способностями, нуждами и волей людей, на которых политическая экономия основывает свои законы, не подчиняются вычислению. Замечателен вывод, который делает автор из различия между фактами наук: "Этого наблюдения достаточно, чтобы показать бесполезность приложения алгебраических формул к политико-экономическим показаниям - как пытались делать некоторые писатели" [1, с. 10]. Таким образом, Г. Шторх стал первым в России критиком математического метода в экономической теории.
Вслед за Шторхом значительное место этой теме уделяет А. Бутовский в своем трехтомнике "Опыт о народном богатстве или о началах политической экономии", вышедшем в 1847 г. В целом его представления по вопросам методологии науки перекликаются с идеями, высказанными Шторхом. Бутовский прямо говорит о необходимости учета при формулировании законов политической экономии законов других социальных наук, а именно философии, эстетики, правоведения, в форме согласования их законов. "Впрочем, какого доверия заслуживает учение, не представляющее подобного согласия?.. Можно ли одобрить, например, мнимую политическую экономию, ниспровергающую правила нравственности и порядок государственный?.." [2, с. XIV].
Помимо наблюдения и анализа Бутовский выделяет такие методы исследования в экономике, как сравнение и отвлечение. Он также указывает на значение в экономическом исследовании самонаблюдения ученого. Политическая экономия, считает Бутовский, имеет дело с разрядом фактов, "для постижения которых человек должен, так сказать, войти в самого себя. Он должен искать их причины в собственной природе, в ее многоразличных побуждениях…"[2, с. II].
В связи с вышесказанным следует заметить, что сам Дж.Ст. Милль не уделил в своем знаменитом учебнике "Основы политической экономии", вышедшем в 1848 г., специального места вопросам методологии. Таким образом, в отечественной науке самобытный характер носит не только сам интерес к методологии, но и традиция освещать эти вопросы именно в популярных курсах политической экономии. Отметим, однако, что интерес к вопросам методологии науки после Бутовского затихает вплоть до 90-х годов XIX в.
Новый виток в развитии представлений о методе экономического исследования и интереса к этой теме в курсах политической экономии, пожалуй, начинается с "Оснований политической экономии" Д. Пихно, увидевших свет в 1890 г. Автор уже говорит о существовании двух типов экономических законов - общих и специфических. "Политическая экономия, под общим именем экономических законов, стремится познать: 1) как постоянную и неизменную законоподчиненность хозяйственных явлений, т.е. зависимость их от главных факторов хозяйственной жизни…, так равно и 2) законы исторического развития хозяйства, т.е. преемственные видоизменения хозяйственного быта в истории и зависимость этих видоизменений от того или иного сочетания хозяйственных сил" [3, с. 9]. Пихно также говорит о необходимости применения знаний законов техники для объяснения хозяйственных явлений. Политическая экономия "касается технических процессов… настолько, насколько это необходимо для уяснения других сторон хозяйственной деятельности" [3, с. 7-8].
Автор указывает на сложность экономического исследования и причины этой сложности. Она состоит в том, что "политическая экономия, во 1-х, имеет дело с явлениями сложными, т.е. вызванными совокупным действием многих взаимодействующих причин; во 2-х, хозяйственные явления, как и все социальные, не могут быть исследованы путем искусственного опыта, выделяющего те или иные стороны явления и участвующие в нем силы и дающего возможность исследовать эти силы порознь и в произвольных сочетаниях; в 3-х, в хозяйственных явлениях участвуют внешние силы природы и силы человеческого духа, а законы последнего составляют весьма сложную и темную область" [3, с. 9-10].
Примечательно, что Пихно подтверждает традиционное для отечественной политической экономии отрицательное отношение к математическому методу. "Исключительное применение отвлеченного метода отрывает науку от прочной почвы действительной жизни, лишает ее надежного контроля, создает бедность теоретической мысли, оперирующей несколькими отвлеченными понятиями и лишенной питания, и приводит к ошибочным логическим построениям, которые хотя нагромождаются одно на другое с известной логической последовательностью, но все дальше расходятся с действительными явлениями. Тем более не имеют будущности попытки некоторых экономистов воспользоваться чисто математическим методом, превращая экономические вопросы в математические теоремы" [3, с. 12].
В "Курсе политической экономии" А. Чупрова (1892 г.) возрождается традиция уделять значительное место вопросам методологии науки в ее популярном курсе. Автор предпринимает также попытку довести изложение метода науки до уровня практической методики. Он делит экономическое исследование на три этапа: 1) наблюдение, т.е. собирание фактов; 2) установление эмпирического закона, т.е. вывода о том, что определенные явления встречаются вместе или следуют одно за другим; 3) собственно установление причинных зависимостей между явлениями. Наиболее сложным является третий этап.
В экономическом исследовании, считает Чупров, индуктивный метод сам по себе имеет лишь ограниченное значение, так как "приемы опытного исследования в чистом их виде могут применяться только к объяснению таких фактов, где каждое действие связано исключительно с какою-нибудь одной причиной. Но в области общественной жизни такие факты составляют редкое исключение" [4, с. 42-43]. Поэтому в экономике "человеческая мысль старается отыскать и исследовать простейшие элементы явлений и затем уже показать, как из этих простых элементов слагаются более сложные феномены. Это - тот прием, который заставляет физика, изучающего сложное движение тела под влиянием взаимодействия нескольких сил, исследовать сначала влияние каждой отдельной составляющей силы" [4, с. 45]. В нем и состоит дедуктивный метод. Метод анализа, формально трактуемый в современной науке как мысленное расчленение изучаемого явления на составные части, на наш взгляд, и состоит в выделении отдельных элементов сложного явления.
К таким элементам в экономике и относятся действия людей под влиянием отдельных причин. Законы этих действий устанавливаются исследователем путем самонаблюдения и наблюдения за другими людьми на основе изучения человеческих устремлений, где превалирует хозяйственный интерес, а также на основе изучения законов, выводимых другими науками. Законы других наук должны учитываться здесь потому, что, как уже отмечалось, люди в своих действиях используют эти законы или подчиняются им. Чупров пишет: "Во всех важнейших хозяйственных явлениях стоят как первые причины: во-первых, известные свойства человеческого организма; во-вторых, чувствования и привычки людей; в-третьих, условия внешней природы, среди которых приходится действовать человеку; и наконец, политические учреждения, юридический быт и другие стороны общественной обстановки в их влиянии на личность" [4, с. 47].
На следующей стадии дедуктивного процесса "дoлжно определить по законам причин, какое действие произведет данная их совокупность. Это - процесс вычисления: нужно вычислить, как видоизменяется каждая из причин при соединенном их действии…" [4, с. 45]. Он, на наш взгляд, и составляет содержание метода синтеза, т.е. метода воссоздания целостной картины. "Путь, по которому надлежит здесь следовать, состоит в том, что сначала объясняется влияние главных основных причин, производящих явления, а затем постепенно вводятся второстепенные факторы, и при этом изучается, какие осложнения вносит в сделанный вывод участие этих последних" [4, с. 49-50]. К главным основным причинам отнесены действия людей под влиянием экономического интереса, а также естественных и технических условий жизни.
Чупров указывает на гипотетический характер экономического закона. "…Все выводы, полученные таким путем, подобно заключениям физика, имеют только гипотетический характер. Большинство положений политической экономии имеют силу лишь при наличии тех условий, которые легли в основу вывода" [4, с. 53]. Кроме того, отмечает Чупров, ввиду чрезвычайной сложности хозяйственных явлений экономическая дедукция может указать лишь тенденцию в развитии этих явлений.
Завершающая стадия дедукции заключается в проверке. "…Цель ее состоит в решении вопроса, действительно ли исследование охватило все причины явления и верно определило их совокупное действие. Если вывод окажется согласным с результатом прямого наблюдения, то мы можем безопасно доверять ему; если же факты действительной жизни вполне или частью не подтверждают вывода, то следует показать, какими влияниями ослабляется или совершенно парализуется действие изученных факторов" [4, с. 56]. Для проверки дедуктивных выводов используется обобщение данных простых, статистических и исторических наблюдений, т.е. индуктивный метод.
После Чупрова отечественные экономисты также стремились уточнить содержание отдельных методов исследования. Кроме того, популярной становится идея о различии методов составных частей политической экономии (в широком смысле), а именно: теории, истории хозяйственного быта и экономической политики (науки об использовании экономических законов). Очевидно, здесь сказалось воздействие разгоревшегося в 80-х годах XIX в. знаменитого спора о методе науки между К. Менгером, основателем австрийской школы, и Г. Шмоллером, видным представителем исторической школы. Этот спор в целом сводился к вопросу о том, каким должен быть уровень абстрактности экономических законов, следует ли в них учитывать конкретные особенности места и времени. Дедуктивный метод, в зависимости от того, как решался этот вопрос, назывался историческим либо собственно дедуктивным (абстрактным).
А. Исаев в "Началах политической экономии" (1896 г.) утверждает, что для исторического исследования и для экономической политики нужен конкретно-дедуктивный метод, а для теоретического исследования - дедуктивный. Выводимые дедуктивно экономические законы, по Исаеву, складываются под влиянием одной силы - самолюбия, что и дает положения, не охватывающие действительность во всей полноте, но всегда истинные независимо от времени и места. Отсюда и взгляды Исаева по поводу необходимости проверки выводов науки на практике. "Теория политической экономии, построенная дедуктивно, дает точные, но гипотетически верные положения. Эти положения не должны быть проверяемы на фактах или отношениях действительной жизни, ибо такое сравнение никогда не может дать в результате полное сходство вследствие влияния в каждом отдельном случае сил, которые не послужили посылками для теории" [5, с. 33].
Для теории, считает Исаев, не нужна индуктивная проверка. Но она необходима для познания истории хозяйственного быта и определения экономической политики: "…Установив законы хозяйственных явлений с помощью важнейших посылок, экономист удостоверяется относительно характера второстепенных причин, физических или духовных, политических или общественных, которые имеют влияние на поведение людей в их стремлении к богатству" [5, с. 35]. Индуктивный метод в теории имеет значение прежде всего для формирования понятий (построения типов явлений). По Исаеву, "для построения типов нет иного пути, кроме индуктивной методы… И экономист, определяя деньги как орудие обмена и мерило ценности, сводит к этим немногим словам результаты миллионов наблюдений над деньгами" [5, с. 29-30].
В. Железнов в своих "Очерках политической экономии" (7-е изд., 1912 г.) отмечает, критикуя позицию Менгера в методологическом споре, что "разница между историческим и абстрактным методом заключается не в том, что с помощью первого мы познаем "всю" действительность, а с помощью второго "часть" этой действительности, а в особой точке зрения, с которой мы подходим к ее изучению" [6, с. 80-81].
Интерес к индивидуальному явлению вовсе не означает, что "при историческом изучении мы охватываем все индивидуальные черты явления; в каждом отдельном случае они всегда бесконечны и неисчерпаемы; мы отбираем из них и здесь только некоторые, именно те, которым мы приписываем известное значение, которые представляют для нас интерес с точки зрения каких-либо признаваемых нами всеобщих ценностей ("культурных ценностей" - государства, экономической организации, искусства, религии и т.п.)" [6, с. 81].
А. Мануилов в "Политической экономии" (1914 г.) уточняет границы проведения опытов в экономике. "При известных условиях и в социальной жизни возможно ставить опыты с точностью, достаточной для обеспечения научного значения выводов. Например, введение на фабрике сокращенного рабочего времени, при сохранении того же состава рабочих и всех прочих условий работы, представляет опыт, могущий привести исследователя к научным выводам. Этим способом было выяснено влияние продолжительности рабочего дня на продуктивность (успешность) труда" [7, c. 97-98].
Мануилов также отмечает, что "одно и то же положение часто может быть установлено дедуктивным и индуктивным путем. Например, то, что соперничество между продавцами товара вообще приводит к понижению цены, может быть выведено из цепи силлогизмов; но то же суждение может явиться и результатом суммирования данных опыта" [7, с. 109].
Интересно, что в первых учебниках "пролетарской" политической экономии метод экономической науки еще трактовался как метод индукции и дедукции, например, в выдержавшем много изданий начальном курсе политэкономии (в вопросах и ответах) А. Богданова. "Какими способами политическая экономия обрабатывает свой материал? / - Посредством двух общих приемов, или методов, которые применяются также и во всех других науках: посредством индукции и дедукции" [8, с. 27]. Но уже здесь экономическая дедукция трактуется формально, как вывод от общего к частному.
В последующие годы метод науки превращается в знакомое многим по учебникам марксистско-ленинской политэкономии перечисление методов исследования (диалектический метод, научная абстракция, анализ и синтез, индукция и дедукция, единство исторического и логического подходов и т.д.), в котором дедукция утрачивает центральное положение и рассматривается как заурядный формальный прием. Метод науки теряет практическое значение.
Основная причина такой трансформации, как представляется, состоит в том, что в марксистско-ленинской политэкономии "экономическое" доказательство выводов уступило место "философскому" доказательству. Методом получения выводов стала зачастую искусственная подгонка хозяйственных явлений под категории философских законов с нужным следствием. Так, на основании философского закона соответствия формы содержанию в науке делался вывод о том, что развитие производительных сил неизбежно потребует общественной собственности на средства производства. Для его доказательства необходимо было лишь объявить рост масштабов производства и взаимозависимости между отдельными частями экономики усилением общественного характера производительных сил, а отношения собственности назвать формой, в которой происходит это развитие.
Интересно, что в англо-американской экономической теории сохранилась трактовка метода науки как, по сути, дедуктивного метода, но для нее характерна трактовка дедукции без разъяснения роли в ней положений других наук. Здесь под дедукцией понимается вывод гипотез на основе случайных наблюдений, логики или интуиции с последующей проверкой их на фактах. С чем же связана такая трактовка содержания дедукции в западной науке? На наш взгляд, она объясняется тем, что для основной массы своих выводов "экономикс" использует зависимости, которые были установлены более ста лет назад и о связи которых с положениями других наук просто "забыли" или не пожелали вспоминать.
В современной отечественной экономической теории с конца 90-х годов ушедшего столетия просматривается тенденция возврата к пониманию метода экономической теории как дедуктивного метода. Авторы учебников приходят к выводу, что "по отношению к естественным и техническим наукам экономическая теория выступает… как потребитель достижений этих дисциплин…" [9, с. 47], например, математики, техники и технологии, экологии. В связи с этим "экономическая теория учитывает знания, достигнутые конкретными экономическими науками, а также социологией, психологией, историей и др., без учета которых полученные экономической теорией выводы могут оказаться ошибочными и ложными" [10, с. 27].
Представления о том, что экономическая теория при формулировании своих выводов использует законы других наук, по нашему мнению, являются закономерными в условиях, когда авторы исследований стремятся делать акцент на разъяснении связи базовых положений науки с современными проблемами экономики России. Нельзя, например, сформулировать актуальные для нашей страны закономерности развития нефтегазовой или аграрной сферы экономики без знакомства с соответствующими техническими и сельскохозяйственными науками, правом, политикой и т.д. Использование законов других наук, таким образом, является методом исследования экономической теории, совершающей поворот к практике хозяйственного управления.
И если считать это направление развития базовой экономической науки приоритетным, то, видимо, логичным будет обратиться к общепризнанному в начале ХХ в. пониманию метода науки. Речь, разумеется, идет не о механическом копировании его содержания из учебников столетней давности, а о творческом развитии его рациональных элементов с учетом последних достижений науки о познании.
Список литературы
1. Шторх Г. Курс политической экономии или изложение начал, обусловливающих народное благоденствие: Пер. с франц. Т. I. СПб.: Славянская печатня И.В. Вернадского. 1881.
2. Бутовский А. Опыт о народном богатстве или о началах политической экономии: В 3 т. Т. I. СПб.: Типография Второго отделения собственной Е.И.В. канцелярии, 1847.
3. Пихно Д.И. Основания политической экономии. Киев: Т-во. печ. дела и торг. И.Н. Кушнерев и Ко (Киевское отделение). 1890.
4. Чупров А.И. Курс политической экономии. М.: изд. М. и С. Сабашниковых, 1917.
5. Исаев А.А. Начала политической экономии. СПб.: Книжн. магазин А.Ф. Цинзерлинга, бывший Мелье и Ко. 1896.
6. Железнов В.Я. Очерки политической экономии.М.: Типография Т-ва И.Д. Сытина, 1912.
7. Мануилов А.А. Политическая экономия. М.: Типо-литография Т-ва И.Н. Кушнерев и Ко. 1914.
8. Богданов А. Начальный курс политической экономии (введение в политическую экономию). В вопросах и ответах. Харьков: изд-во Пролетарий, 1924.
9. Микроэкономика. Теория и российская практика: Учебник / Под ред. проф. А.Г. Грязновой и проф. А.Ю. Юданова. М.: ИТД "КноРус", 1999.
10. Экономическая теория (политэкономия): Учебник / Под общей ред. акад. В.И. Видяпина, акад. Г.П. Журавлевой. М.: ИНФРА-М, 1999.
|
