РЕФЕРАТ
по дисциплине: «Политология»
на тему: «Государство. Основные теории и тенденции»
Ростов-на-Дону, 2010 г.
СОДЕРЖАНИЕ
1. ПОНЯТИЕ ГОСУДАРСТВА
2. ТЕОРИИ ГОСУДАРСТВА
2.1 Плюралистическое государство
2.2 Капиталистическое государство
2.3 Государство-левиафан
2.4 Патриархальное государство
3. РОЛЬ ГОСУДАРСТВА
3.1 Малое государство
3.2 Государство развития
3.3 Социал-демократические государства
3.4 Коллективизированные государства
3.5 Тоталитарные государства
4. ПРОЦЕССЫ РЕОРГАНИЗАЦИИ ГОСУДАРСТВА
4.1 Глобализация
4.2 Перестройка государства
4.3 Субгосударственное управление
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. ПОНЯТИЕ ГОСУДАРСТВА
Термин «государство» используется в отношении самых что ни есть разных вещей: это и совокупность институтов, и географическое понятие, и философская идея, и инструмент принуждения или угнетения. Эта разноголосица частично проистекает из того факта, что исторически сложилось три подхода к пониманию государства — идеалистический, функциональный и организационный. Идеалистическийподход характернее всего выражен в трудах Г.В.Ф. Гегеля. Гегель выделял три «момента» социального бытия — семью, гражданское общество и государство. В рамках семьи, по его воззрению, действует «партикулярный альтруизм», побуждающий людей забывать о своих собственных интересах во имя блага своих детей или старших в семье. В противоположность этому гражданское общество выступает областью «всеобщего эгоизма», где индивид ставит свои интересы выше интересов других людей. Государство в этой схеме для Гегеля было этическим сообществом, пронизанным всеобщей симпатией — «всеобщим альтруизмом». Идеализм, таким образом (и в этом проявляется серьезнейший его недостаток), порождает некритическое отношение, пиетет перед государством; кроме того, определяя государство в этических категориях, он оказывается неспособным провести четкую грань между теми институтами, что относятся к государству, и теми, что находятся за его пределами. Функциональный
подход к государству сфокусирован на том, каковы роль и цели государственных институтов. Главной функцией государства здесь объявляется поддержание общественного порядка, собственно же государство определяется как комплекс институтов, поддерживающих порядок и стабильность в обществе. Такой подход, например, характерен для современных марксистов, рассматривающих государство как механизм, посредством которого так или иначе достигается смягчение классового антагонизма и выживание капиталистической системы. Слабость функциональной точки зрения на государство, однако, состоит в том, что с государством здесь, в сущности, ассоциируется вообще любойинститут, поддерживающий порядок (семья, средства массовой информации, профсоюзы и церковь).
С позиций организационногоподхода государство предстает аппаратом управления в самом широком значении этого понятия, то есть как комплекс институтов, имеющих явно выраженную «публичную» природу в том смысле, что они отвечают за коллективную организацию общественной жизни и финансируются за счет общества. Достоинством этого определения представляется то, что оно проводит четкое разграничение между государством и гражданским обществом. Государство охватывает различные институты управления — чиновничество, армию, полицию, суды, системы социального обеспечения и так далее; его, по сути дела, можно отождествить со всем «политическим телом» общества. Поэтому происхождение современного государства можно вести от Европы XV—XVI столетий, когда здесь возникли системы централизованного управления, постепенно подчинившие себе все иные институты и структуры, духовные и светские, а в Вестфальском мирном договоре 1648 г. впервые было сформулировано понятие государственного суверенитета. Организационный подход позволяет нам уяснить и то, что обычно стоит за фразами «расширить сферу государства» или, наоборот, «отодвинуть государство к его прежним границам» — все то, о чем мы говорим, когда имеем в виду необходимость расширить или сократить сферу ответственности государства, увеличить или уменьшить государственный аппарат.
В свете всего вышесказанного можно выделить пять основных черт государства:
• Государство суверенно.
Оно обладает абсолютной и неограниченной властью, в том смысле, что находится над всеми иными общественными структурами. Томас Гоббс выразил эту идею, представив его в виде «левиафана» — огромного морского чудовища.
• Государственные институты «публичны»
в противовес «частным» институтам гражданского общества. Публичные органы отвечают за принятие и проведение в жизнь коллективных решений, тогда как частные структуры, такие, например, как семья, частные предприятия и профсоюзы, служат удовлетворению частных интересов.
• Государство — это инструмент легитимации.
Решения государства обычно (хотя и не всегда) членами общества принимаются как обязательные к исполнению, поскольку считается, что они приняты в интересах общества и для общего блага; предполагается, что государство выражает постоянные интересы общества.
• Государство — это инструмент господства.
Государственная власть и государственный авторитет поддерживаются принуждением; государство должно обладать всеми возможностями обеспечить исполнение законов вплоть до наказания тех, кто их не исполняет. Собственно, государственная монополия на «законно осуществляемое насилие» (Макс Вебер) и является практическим выражением его суверенитета.
• Государство — это территориальное
объединение
. Юрисдикция государства имеет свои географические пределы и охватывает всех тех, кто живет в его границах, будь то граждане или неграждане данной страны. На международной арене государство поэтому рассматривается (по крайней мере, в теории) со стороны своей независимости. Государство не только существует отдельно от гражданского общества, заключая в себе разные ветви, оно и внутренне неоднородно. Аппарат государства включает в себя политическую исполнительную власть, или правительство в привычном смысле слова; законодательное собрание, или парламент (хотя и не во всех политических системах); судебную власть; бюрократический аппарат, вооруженные силы, полицию, местные и региональные институты и тому подобное. Наиболее важное различие, однако, пролегает между «государством» и «правительством» — два понятия, которые часто смешиваются. Проблема, однако, представляет не только академический интерес. Здесь дело идет о самом существе ограниченного и конституционного правительства. Суть в том, что власть находится под общественным контролем лишь тогда, когда общество не позволяет существующему на данный момент правительству покушаться на абсолютную и неограниченную власть государства.
Между правительством и государством существуют следующие принципиальные различия:
• Государство шире,
чем правительство. Государство — это одна громадная организация, заключающая в свои границы все институты публичной сферы и охватывающая всех членов общества (в качестве своих граждан). Правительство же является частью государства.
• Государство — это исторически протяженная, даже постоянная,
категория, правительства же временны,
они приходят и уходят, их реформируют и перестраивают.
• Правительство — это средство,
котором государство осуществляет свою власть. Вырабатывая и проводя в жизнь государственную политику, правительство есть своего рода «мозг» государства, поддерживающий его существование.
• Власть государства носит внеличностныйхарактер. Даже персонал государственных учреждений, как правило, проходит чисто бюрократическую школу в духе политической нейтральности, что позволяет органам государства не поддаваться каким-либо идеологическим пристрастиям и настроениям действующего правительства.
• Государство, по крайней мере в теории, выражает постоянные интересы общества — то, что называется общим
благом, или общей волей. В отличие от государств, правительство выражает партийные
пристрастия тех, кто в данный момент находится у власти.
2. ТЕОРИИ ГОСУДАРСТВА
Договорившись о том, что понимать под «государством», можно теперь рассмотреть более широкую проблему — какова природа государственной власти и какие именно интересы выражает государство. Сразу нужно сказать, что здесь мы встретимся с самыми разными воззрениями. Есть множество теорий государства, и каждая из них дает свою картину его зарождения, эволюции и воздействия на общество. Вообще вопрос о природе государственной власти всегда был центральной проблемой политологии — камнем преткновения в спорах представителей различных идеологических и теоретических традиций. Главные вопросы здесь таковы: является ли государство чем-то не зависимым от общества или это по своей сути продукт общества — отражение более широких отношений по поводу распределения власти и ресурсов; служит ли государство общему благу или интересам привилегированных групп, господствующего класса; привносит ли оно в общество позитивные, конструктивные процессы и потому его надо расширять, или негативные, деструктивные процессы и потому его следует сокращать или, может быть, ликвидировать совсем. Здесь мы выделим следующие четыре теории государства: плюралистическое государство, капиталистическое государство, государство-левиафан, патриархальное государство.
2.1 Плюралистическое государство
Плюралистическая теория государства явно восходит к либеральной традиции. Государство здесь понимается преимущественно как «третейский судья» или «рефери» в обществе. Такое же понимание, кстати сказать, вообще всегда господствовало в англо-американской политологии, чем и объясняется ее склонность больше внимания обращать не на государство и его институты, а на «правительство». Для этой традиции и в самом деле характерна склонность третировать государство как абстракцию, а такие институты, как суд, чиновничество и армию — как независимые, самодостаточные структуры, будто бы никак не связанные с государственной машиной. Впрочем, возможен и такой подход, — но только при том явном или неявном допущении, что государство принципиально нейтрально, что это совершенно беспристрастный судья.
Истоки этой теории государства восходят к XVII в. и работам таких теоретиков общественного договора, как Томас Гоббс и Джон Локк. Более всего этих мыслителей занимал вопрос об основаниях политических обязательств — или, другими словами, почему человек должен повиноваться государству и уважать его. Их главная мысль заключалась в том, что государство возникло на основании добровольного соглашения, или общественного договора, между людьми, когда они осознали, что лишь учреждение высшей власти может обезопасить их от превратностей судьбы, беспорядка и жестокостей естественного состояния — словом, вне государства люди эксплуатируют и порабощают друг друга, с государством воцаряются порядок, цивилизованные отношения и свобода. По словам Локка, «где нет закона, нет и свободы».
Итак, либеральная теория трактует государство как нейтрального арбитра, возвышающегося над соперничающими группами и людьми в обществе; это «третейский судья», или «рефери», способный защитить каждого человека от посягательств сограждан. Принцип нейтральности государства означает, что оно действует в интересах всехграждан и поэтому стоит на страже общего блага, интересов общества в целом. По Гоббсу, стабильность и порядок приносит с собой только абсолютное и неограниченное государство, обладающее властью, в отношении которой невозможны ни протест, ни даже сомнение; иными словами, люди стоят перед жестким выбором — либо абсолютизм, либо анархия. Локк, в свою очередь, предложил более характерное для всего либерализма обоснование ограниченного государства. Перед государством, считал Локк, стоит особая цель – стоять на страже «естественных» прав личности, таких, как «жизнь, свобода и собственность». Локк при этом проводил четкую грань между ответственностью государства за поддержание общественного порядка и защитойсобственности и ответственностью частных граждан, не выходящей за пределы гражданского общества. Поскольку государство при этом может нарушать естественные права человека с такой же легкостью, с какой он должен охранять их, граждане со своей стороны должны располагать какими-то средствами защиты против государства, – и эту защиту, по Локку, дают лишь механизмы конституционного и представительного правительства.
В XX в. на основании этих идей получила развитие плюралистическая теория государства. Как концепция общества плюрализм основан на той идее, что в либерально-демократических государствах власть распределена широко и равномерно; как концепция государства — что государство нейтрально, поскольку в одно и то же время на него воздействуют самые различные группы интересов и все общественные классы; именно поэтому ему удается сохранить равновесие в отношении тех или иных частных интересов, собственного же интереса, отличного от интересов общества, оно не имеет. Как выразился Шварцмантель (1994), государство является «слугой общества, а не его господином». Такой взгляд основан на двух принципиальных допущениях. Первое — фактически государство стоит под правительством; неизбираемые государственные органы (чиновничество, служба, суд, полиция, вооруженные силы и прочее) действуют вне каких бы то ни было политических пристрастий, строго подчиняясь власти своих политических руководителей; аппарат государства подчинен принципам служения обществу и политической подотчетности. Второе — демократический процесс при любых условиях сохраняет свой смысл и действенность; соперничество партий и деятельность групп интересов в конце концов оборачиваются тем, что каждое правительство вынуждено реагировать на общественное мнение; государство же в конечном итоге можно уподобить флюгеру, что поворачивается в ту сторону, куда ему укажет общество.
Современные теоретики плюрализма, однако, приняли гораздо более критичный взгляд на государство, вылившийся в концепцию неоплюрализма. Такие теоретики, как Роберт Даль, Чарльз Линдблом и Дж. К. Гэлбрейт, пришли к пониманию того, что современные индустриальные государства и более сложны, и менее чувствительны к давлению со стороны общества, чем полагал классический плюрализм. Эти теоретики, скажем, признают, что бизнес пользуется столь «привилегированным положением» в отношении правительства, что соперничать с ним не под силу никаким другим группам общества. В книге «Политика и рынки» (1977) Линдблом дал самую широкую картину того, что бизнес как главный работодатель и источник капиталовложений при любых обстоятельствах оказывает сильнейшее воздействие на правительство, каковы бы ни были идеологические его наклонности и программные заявления. Более того, теоретики неоплюрализма сегодня утверждают, что государство может иметь и на самом деле имеет свои собственные интересы: государственная элита, состоящая из высшего чиновничества, судей, высокопоставленных чинов полиции и армии, может преследовать либо свои собственные бюрократические интересы, либо интересы своей «клиентуры». И в самом деле, если допустить, что государство само по себе является политическим актером, его вполне можно рассматривать как одну громадную (возможно, самую могущественную) группу интересов в обществе. В духе этой аргументации Эрик Нордлинджер разработал даже новую, государство-центричную, модель либеральной демократии, основанную на постулате «автономной независимости демократического государства».
2.2 Капиталистическое государство
Марксизм предлагает совершенно иное понимание капиталистического государства, ничего общего не имеющее с тем его образом «нейтрального третейского судьи», из которого исходят теоретики плюрализма. Согласно марксизму, государство не может быть понято вне экономической структуры общества; это, по классической формулировке, есть не что иное как орудие классового угнетения: оно возникает из классовой системы и отражает ее. Но в последний период в рамках марксистской традиции имели место острейшие дебаты, продвинувшие марксистскую теорию государства весьма далеко от классических формулировок. В известном смысле импульс к ревизии марксизма в этом отношении идет от тех противоречий, что присутствуют в работах самого Маркса.
Маркс не разработал систематической и последовательной теории государства. В предельно общем смысле он утверждал, что государство является частью «надстройки», определяемой экономическим «базисом» — действительной основы общественной жизни. Точное взаимоотношение между базисом и надстройкой, а в нашем случае между государством и капиталистическим способом производства, осталось, однако, неясным. Из работ Маркса можно извлечь две концепции государства. Первая сформулирована в его часто цитируемом высказывании из Манифеста Коммунистической партии (1848): «Современная государственная власть — это только комитет, управляющий общими делами всего класса буржуазии». В этом понимании государство поставлено в прямую зависимость от общества и в еще большую зависимость от его экономически господствующего класса, которым при капитализме является буржуазия. Позже Ленин так и определит государство — «орудие насилия над эксплуатируемым классом».
Тем не менее у Маркса можно обнаружить иную и более тонкую концепцию государства. Она дана в его анализе революционных событий во Франции между 1848 и 1851 годами в работе «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» (1852). Здесь Маркс писал о том, что государство может пользоваться относительной независимостью от классовой системы, примером чего может служить бонапартистское государство — «ужасный организм-паразит», способный, как оказалось, навязать свою волю всему обществу. Если это государство и выражало интересы какого-либо класса, то это была не буржуазия, а самый многочисленный класс французского общества — малоземельное крестьянство. Хотя Маркс и не разработал этого взгляда в деталях, можно понять, что он допускал и относительнуюнезависимость государства от общества, когда оно выступает посредником между конфликтующими классами и тем самым поддерживает существование самой классовой системы.
Обе эти концепции значительно отличаются от либеральных и более поздних плюралистических моделей государственной власти. Главная идея Маркса заключается в том, что государство порождается капиталистическим обществом и является его отражением, выступая либо орудием угнетения в руках господствующего класса, либо (не столь явно) механизмом для смягчения классового антагонизма. Однако отношение Маркса к государству не было совершенно негативным. Он допускал, что в период перехода от капитализма к коммунизму государство в виде «революционной диктатуры пролетариата» может быть использовано как абсолютно конструктивная сила; при этом за разрушением капиталистической системы последует разрушение буржуазного государства и создание нового, пролетарского, государства.
Описывая это новое государство как пролетарскую «диктатуру», Маркс отталкивался от своей первой концепции, где государство рассматривалось как инструмент, который экономически господствующий класс (только теперь это пролетариат) использует для подавления других классов. С позиций такого подхода, все государства суть классовые диктатуры, но «диктатура пролетариата» есть просто оружие защиты завоеваний революции, направленное против возможной контрреволюции со стороны свергнутой буржуазии. Маркс не видел в государстве чего-то принципиально необходимого или исторически перспективного. Его позиция сводилась к тому, что с разрешением классового антагонизма государству суждено «отмереть», полностью коммунистическое общество, следовательно, будет безгосударственным:поскольку государство в свое время возникло из классовой системы, с разрушением этой системы оно попросту теряет свой смысл.
Противоречия в марксовом наследии предоставили современным марксистам, или неомарксистам, весьма широкий простор для собственного анализа государственной власти. Большую роль здесь сыграли работы итальянского марксиста Антонио Грамши, где доказывалось, что правящий класс добивается господства не столько открытым принуждением, сколько идеологическими манипуляциями. Для Грамши политическое господство буржуазии в основном поддерживается «гегемонией» — ее господством в духовной жизни и культурным контролем с ее стороны, государство же во всем этом играет наиважнейшую роль.
В работе «Государство в капиталистическом обществе» (1969) Милибанд постулировал, что государство является проводником интересов, или инструментом,правящего класса, указывая на то, что государственная элита в совершенно непропорциональной степени рекрутируется из привилегированных и имущих слоев общества — своего рода прокапиталистическая тенденция государства, обусловленная совпадением жизненного опыта чиновничества, с одной стороны, и банкиров, крупнейших руководителей бизнеса и промышленных магнатов, — с другой. Обе группы, иными словами, суть представители капиталистического класса. Пуланцас в работе «Политическая власть и общественные классы» (1968) не принял этого социологического подхода, указывая, что независимость государства от общества всегда ограничена структуройэкономической и общественной власти, — государство же не способно поддерживать никакой иной общественной системы, кроме той, в которой оно само уже существует. Что касается капиталистического государства, оно служит долгосрочным интересам капитализма даже при том, что эта роль нет-нет да наталкивается на сопротивление со стороны некоторых слоев самого капиталистического класса. Примеры — расширение демократических прав и реформы системы социальной помощи, представлявшие собой такие уступки рабочему классу, которые лишь привязывали его к капиталистической системе.
Наличие различных тенденций в современном марксизме привело к заметному сближению плюралистских и марксистских теорий: теоретики плюрализма постепенно продвигались к признанию важности корпоративной власти, неомарксисты же постепенно отказывались от той идеи, что государство является всего лишь простым отражением классовой системы. С одной стороны, неомарксизм осознал, что сегодня классическая двухклассовая модель (буржуазия — пролетариат) дает уж очень упрощенную картину общества и в сущности давно уже ничего не объясняет. Пуланцас показал, что серьезные внутренние различия характерны и для правящего класса (например, между финансовым и промышленным капиталом) и что электоральная демократия реально усилила позиции самых разных групп за его пределами. Кроме того, государство стало все чаще рассматриваться как арена, на которой ведется борьба между самыми различными группами интересов, общественными слоями и классами. Наиболее ярким примером здесь может служить так называемый «стратегический реляционный подход» к государству Боба Джессопа. В государстве Джессоп усматривал не столько средство сохранения капитализма, сколько лабораторию для «кристаллизации политических стратегий» — комплекс институтов, в рамках которых соперничающие группы интересов и общественные слои борются за превосходство или гегемонию. В этой картине государство уже не выглядит «орудием» в руках господствующей группы или правящего класса, — скорее это динамическая среда, отражающая баланс сил в обществе на каждый данный момент времени, а в конце концов — и результаты этой борьбы
2.3 Государство-левиафан
Образ государства как «левиафана» (чудовища, что занято лишь собственным пропитанием да ростом вширь и вверх) был закреплен в современной политической мысли теоретиками «новых правых». Вообще же такой взгляд восходит к раннему, или классическому, либерализму с его приверженностью к радикальной форме индивидуализма. «Новым правым» или, по крайней мере, их неолиберальному крылу, свойственна сильнейшая антипатия в отношении вмешательства государства в экономическую и социальную жизнь, идущая из более глубокого представления о государстве как о паразитическом наросте на обществе, угрожающем как свободе личности, так и экономической безопасности страны. Здесь государство рисуется уже не третейским судьей, как у теоретиков плюрализма, а бесцеремонной «нянькой», то и дело сующей нос или прямо вмешивающейся во все и вся. Главная идея здесь — это то, что государство преследует интересы, отнюдь не совпадающие с интересами общества в целом (разительное отличие от марксизма!), и эти интересы таковы, что требуют постоянного усиления роли и ответственности самого государства. Теоретики «новых правых» тем самым показывают, что движение XX в. в сторону государственного вмешательства в действительности было не ответом на требования общества обеспечить экономическую и социальную безопасность и не стремлением стабилизировать капитализм смягчением классовых противоречий, а внутренней динамикой самого государства.
Тенденцию государственной власти к постоянному расширению теоретики «новых правых» объясняют в духе концепции спроса и предложения. Факторы спроса исходят от самого общества — через механику электоральной демократии. Соперничество на выборах, по мысли «новых правых», постоянно подталкивает политиков к попыткам «переплюнуть друг друга в обещаниях» — обещаниях повысить общественные расходы и развернуть более масштабные государственные программы, и все это без всякой мысли о возможных негативных последствиях для экономики из-за неизбежного роста налогов и инфляции. Со своей стороны действуют и факторы предложения, идущие от самого государства, его институтов и высшего государственного чиновничества. Эксперты называют это явление правительственным переизбытком предложения.
Вообще это явление было объяснено теоретиками общественного выбора, изучавшими процесс принятия публичных решений на основе предположения, что люди в этом процессе принимают рациональные решения, исходя из собственных интересов. Так, Вильям Нисканен показал, что поскольку в законодательных органах, например, в Конгрессе США, обычно имеет место весьма слабый контроль за исполнением бюджета, его принятие в основном определяется интересами правительственных агентств и высшего чиновничества. Поскольку в этом случае государство явно доминирует над правительством (государственная элита здесь напрямую формирует мышление выборных политиков), модель общественного выбора здесь очевидным образом перекликается с марксистской точкой зрения, обсуждавшейся нами выше. Эти два подхода расходятся разве что в вопросе о том, чьим, собственно, интересам служит государственный аппарат. Марксисты утверждают, что государство отражает общие интересы классов и других социальных слоев, — теоретики же «новых правых» изображают государство как независимую структуру, преследующую свои собственные интересы. В последнем случае получается, что интересы бюрократии прямо ведут к «большому» правительству и расширению государственного вмешательства в общество, ибо это означает расширение самой бюрократии, сохранность должностей на государственной службе, повышение зарплат, новые карьерные перспективы и общее повышение статуса государственной службы. Такой образ бюрократии, нужно заметить, явно противоречит представлениям теоретиков плюрализма о государственной машине, работающей под девизом служения обществу и всегда открытым для общественного контроля.
2.4 Патриархальное государство
Современная идея патриархального государства пришла из феминистской теории. Это, однако, не означает того, что у феминистов есть своя теория государства. Как было показано в главе 3, в теории феминизма объединилось множество традиций и подходов, — соответственно здесь сложились и разные взгляды на государственную власть. Вообще же сторонники феминизма не придавали особой важности государству, предпочитая вместо этого думать о более глубоких корнях господства мужчины в обществе — корнях, растущих из семейных и экономических отношений. Разумеется, некоторые феминисты оспаривали общепринятое понимание государства, утверждая, скажем, что оно отнюдь не обладает монополией на узаконенное насилие, ибо нечто подобное ежедневно происходит в семье и домашней жизни. Однако явно или неявно феминизм обогатил дискуссию о государстве какими-то подчас совершенно новыми подходами и интересными концепциями.
Представители либерального феминизма, считающие возможным добиться равенства полов на путях постепенной перестройки общественных отношений, по сути, склоняются к плюралистскому пониманию государства. Они исходят из того, что когда женщине отказывают в юридическом и политическом равенстве, особенно в праве голосовать, государство благоприятствует мужчине, но коль скоро государство само по себе все же нейтрально, эту ситуацию рано или поздно можно исправить. Либеральные феминисты поэтому убеждены в том, что все общественные группы (включая женщин) потенциально имеют равный доступ к государственной власти, почему и открывается возможность добиться справедливости и по-настоящему общего блага. Государство при этом воспринимается в положительном свете: считается, что его вмешательство в дела общества открывает возможность как-то решить проблему неравенства полов и укрепить положение женщины. Сегодня именно такой подход мы видим в кампаниях за равную оплату труда, узаконение абортов, выплату пособий по уходу за ребенком, расширение форм социальной поддержки вообще. Существует и другое, гораздо более критичное, и даже негативистское, понимание государства, — с ним выступил радикальный феминизм, утверждающий, что государственная власть в действительности отражает куда более глубокие отношения угнетения, отношения патриархата.
Здесь мы можем говорить о совпадениях между марксистскими и радикально-феминистскими взглядами на государственную власть. Обе традиции, скажем, не принимают той идеи, что государство — независимо существующая структура, способная преследовать собственные интересы. В противовес этому его понимают (и специфические его проявления объясняют) как отражение неких «более глубоких отношений» власти в обществе, только марксизм помещает государство в экономический контекст, а радикальный феминизм — в контекст неравенства полов; в последнем случае государство представляется институтом власти мужчин в обществе. При этом, как и в марксизме, получили развитие специфически инструменталистские и структуралистские версии феминизма.
Инструменталистскаяветвь представляет государство чем-то вроде «агента» или «инструмента», с помощью которого мужчина преследует собственные интересы и закрепляет патриархат. За этой логикой стоит та принципиальная для феминизма позиция, что патриархат сохраняется из-за деления общества на «публичную» и «частную» сферы; подчиненное же положение женщины идет от того, что ее всегда ограничивали рамками «частных» семейных и домашних обязанностей, превращая в домохозяйку и мать, тогда как из «публичной» сферы, где делаются, собственно, и политика и экономика, она заведомо была исключена. Проще говоря, государством заправляют мужчины, и они делают это для самих себя.
В отличие от инструменталистской версии феминизма, которая сделала предметом своего анализа государственную элиту и чиновничество, структуралистская
версия стремится показать то, что государственные институты как-будто встроены в более широкую патриархальную систему власти. Особый интерес при этом у радикального феминизма вызывает феномен «государства всеобщего благоденствия» — с их точки зрения, новая разновидность патриархата. Вся эта система социальной поддержки обнаруживает свою «патриархальность» в том, что происходит переход от частной зависимости женщины (где женщина как «домохозяйка» зависит от мужчин как «кормильца») к системе ее зависимости в публичной сфере, где она попадает под опеку «большого» государства. Здесь оказывается, что растет ее зависимость и как потребителя государственных услуг (от всевозможных учреждений по уходу за детьми, детских садов и всей системы социальной работы) и как наемного работника (в тех же детских садах, социальной работе и образовании). Наконец, вторжение государства в чисто женскую сферу (в воспитание детей и отдельные области здравоохранения) зачастую лишь влечет за собой новые формы зависимости женщины. Речь, в частности, идет об изменении ее роли в резервной армии труда, когда работодатели сегодня все шире привлекают женщин в качестве дешевого и не создающего каких-либо особых проблем труда.
3. РОЛЬ ГОСУДАРСТВА
Существующие концепции государственной власти так или иначе связаны и с вопросом о том, какую роль должно играть государство, какими должны быть его обязанности. Чем должны заниматься государства? Какие из функций оно должно брать на себя и какие из них могут и должны быть оставлены в руках частных лиц? Вокруг этих же вопросов по большей части вращается как избирательная политика, так и соперничество партий. За исключением анархистов, с порога отвергающих государство как некое изначальное зло, все политические мыслители так или иначе трактовали его как нечто положительное. Даже социалисты революционной направленности, выкрикивая ленинский лозунг «разбить государство», все же видели в нем какую-то необходимость — хотя бы в варианте временного пролетарского государства «диктатуры пролетариата», которое направляло бы переход от капитализма к коммунизму. Однако по вопросу о том, какую именно роль должно играть государство и каким именно должен быть баланс отношений между ним и гражданским обществом, мнения расходятся самым широким образом. Здесь мы выделим следующие образы государства, получившие развитие в истории: малое (минимальное) государство, государство развития, социал-демократическое государство, коллективизированное государство, тоталитарное государство.
3.1 Малое государство
«Как можно меньше государства» всегда было лозунгом классического либерализма с его озабоченностью тем, чтобы индивид располагал самой широкой мерой свободы. Традиция своими корнями уходит в теорию общественного договора, хотя при этом и отражает, по существу, «негативный» взгляд на государство. Значение же государства эта традиция усматривает в том, что только оно может поставить поведение человека в какие-то границы и тем самым уберечь людей от того, чтобы они посягали на права и свободы друг друга. Государство здесь выступает со стороны своей протекционистской функции, состоящей в обеспечении общих условий мира и социального порядка, — условий, в которых граждане уже сами решают, как им жить наилучшим образом. Как сказал когда-то Локк, государство должно действовать как ночной сторож, к чьим услугам прибегают лишь тогда, когда что-то угрожает порядку. Но даже и такой взгляд все же оставляет за «ночным сторожем» или малым государством три важные функции. Первая и главная функция состоит в том, чтобы государство поддерживало внутренний порядок. Вторая — оно должно осуществлять контроль за выполнением договоров или соглашений между частными гражданами. Третья — за государством остается защита страны от внешней угрозы. Институциональный аппарат такого государства сводится к полиции, судебной системе и армии, — экономические же, социальные, культурные, нравственные и другие дела остаются за индивидом, являясь неотъемлемой частью гражданского общества.
В современный период проблема малого государства была поднята «новыми правыми». Отталкиваясь от идей раннего либерализма, в особенности от классических экономических теорий свободного рынка, они заявили о необходимости «вернуть государство в его прежние границы». Их теоретик Роберт Нозик призвал вернуться к локковскому либерализму с его защитой прав человека, особенно права на собственность. Экономисты свободного рынка, такие, как Фридрих фон Хайек и Мильтон Фридман, заговорили о «мертвящей руке» государственно то вмешательства, подавляющей конкуренцию, эффективность и производительность. По философии «новых правых», экономическая роль государства должна быть сведена к двум функциям: стабилизации национальной валюты (лозунг «здоровых денег», означающий низкую или нулевую инфляцию) и содействию конкуренции через контроль над монополиями и борьбу с фиксированными ценами. Сегодня примеры малого государства часто видят в таких азиатских странах, как Тайвань, Сингапур и Малайзия, хотя при этом не учитывают того, сколь большую роль государство здесь играет в управлении экономикой, распределяя инвестиции, поддерживая образование и профессиональную подготовку.
3.2 Государство развития
Наиболее яркими примерами минимальных (малых) государств были Великобритания и США периода ранней индустриализации в XIX в. Есть, однако, одно общее правило: чем позже страна становится на путь индустриализации, тем более важная экономическая роль в ней принадлежит государству. Скажем, в Японии и Германии государство изначально приняло самую четкую установку на «развитие». Сегодня под государством развития понимается государство, осуществляющее то или иное вмешательство в экономическую жизнь с вполне определенной целью содействовать промышленному росту и экономическому развитию. При этом отнюдь не предполагается, что на место рынка приходит «социалистическая» система планирования и контроля, — речь идет скорее о выстраивании партнерства между государством и деловыми кругами, подчас сопровождаемом консервативными и националистическими лозунгами.
Классическим примером государства развития является Япония. В эпоху Мэй-дзив 1868—1912 годах японское государство выстроило теснейшие отношения с дзайбацу
— могущественными деловыми семейными империями, которые затем господствовали в японской экономике вплоть до Второй мировой войны. С 1945 г. установка на развитие была принята Министерством внешней торговли и промышленности, которое в сотрудничестве с Банком Японии активнейшим образом направляла инвестиционные процессы в стране и общее движение национальной экономики к более высокой международной конкурентоспособности. Похожая модель «вмешательства в целях развития» существовала и во Франции, где правительства, как левые, так и правые, всегда признавали необходимость экономического планирования, а высшее чиновничество главную свою задачу видело в том, чтобы «стоять на страже национальных интересов». В Австрии и до известной степени в Германии экономическое развитие также шло через строительство «партнерского государства», связывающего государство с главными группами интересов, прежде всего с большим бизнесом и профсоюзами. Наконец, с усилением экономической глобализации возникают «государства, нацеленные на конкуренцию», какими прежде всего считаются экономические тигрыВосточной Азии: здесь государству отведена функция разрабатывать дальнесрочную стратегию развития с учетом систематически усиливающейся международной конкуренции.
3.3 Социал-демократические государства
В то время как государства развития прибегают к вмешательству в экономику для ускорения экономического прогресса, социал-демократические государства делают то же самое для более широкой перестройки социальных отношений, — как правило, под лозунгами равенства и социальной справедливости. Так, в Австрии и Швеции государство всегда руководствовалось как приоритетами развития, так и социал-демократическими принципами. Тем не менее между двумя этими подходами порой возникают и противоречия. Как показал на примере Великобритании Дэвид Марканд, хотя в первоначальный период после Второй мировой войны государство здесь довольно основательно эволюционировало в социал-демократическом направлении, оно не стало государством развития. Ключ к пониманию социал-демократического государства состоит в том, что в общественном сознании отдельных стран произошел сдвиг от «негативного» отношения к государству, при котором в нем видели не более чем необходимое зло, к «позитивному» отношению, где оно становится средством расширения свободы человека и утверждения справедливости. В этом свете социал-демократическое государство вдруг стало идеалом как для либералов новейшего образца, так и для демократических социалистов.
Цель социал-демократического государства состоит не только и не столько в том, чтобы создать условия для хорошо упорядоченной общественной жизни, — оно само стремится участвовать в этой жизни, помогая обществу как-то справиться с негативными проявлениями рыночной экономики. Поэтому оно меньше ориентировано на материальные цели и больше на то, что считается равным или справедливым распределением. На практике речь идет об искоренении бедности и сокращении социального неравенства. Соответственно двумя китами социал-демократического государства являются кейнсианство и система социальной поддержки. Целью кейнсианской экономической политики всегда было управлять капитализмом таким образом, чтобы это обеспечивало экономический рост и полную занятость. Хотя все это не исключает каких-то элементов централизованного планирования, классическая кейнсианская стратегия более всего полагается на управление спросом через фискальные инструменты, то есть общественные расходы и налогообложение. На этой основе и возникли так называемые государства всеобщего благоденствия, ориентированные на повышение уровня жизни своих граждан.
3.4 Коллективизированные государства
Если рассмотренные нами государства осуществляют вмешательство в экономическую жизнь в целях поддержки экономики, что носит преимущественно частный характер, коллективизированные государства ставят хозяйственную жизнь во всей ее полноте под государственный контроль. Самые известные примеры таких государств — СССР и почти вся Восточная Европа до распада социалистического лагеря. Главную свою цель коллекгивизированные государства видели в полном упразднении частного предпринимательства и построении плановой экономики, управляющейся сетью министерств и органов планирования. Так возникли командно-административные экономики,функционирующиена принципах директивного планирования и в конечном счете управляемые высшими органами коммунистической партии. Идея государственной коллективизации проистекала из более широкой социалистической доктрины о превосходстве общественной собственности над частной. Вся проблема лишь в том, что для осуществления этой цели требовалось значительно более конструктивное отношение к государству, нежели то, что содержится в классических трудах Маркса и Энгельса.
Маркс и Энгельс совершенно не исключали необходимости национализации, а Энгельс даже полагал, что в эпоху диктатуры пролетариата государственный контроль должен быть распространен на фабрики, банки, транспорт и прочее. Однако они видели в пролетарском государстве не более чем временное явление. Вопреки этому государство в СССР отнюдь не пошло путем «отмирания», — напротив, оно лишь набирало силу и бюрократизировалось.
При Сталине социализм вообще сталравнозначен этатизму, а строительство социализма сопровождалось неуклонным расширением прерогатив и могущества государственного аппарата. Наконец, когда Хрущев в 1962 г. объявил, что период диктатуры пролетариата завершился, государство стало называться «государством всего советского народа».
3.5 Тоталитарные государства
Наиболее грубые и всеохватывающие формы государственного вмешательства в жизнь общества присущи тоталитарным государствам. Сущность тоталитаризма состоит в стремлении создать такое государство, которое охватывало бы вообще все стороны человеческого бытия. Такое государство ставит не только экономику, но также образование, культуру, религию, семейную жизнь и так далее под свой прямой контроль. Наиболее характерные примеры тоталитарных государств — гитлеровская Германия и сталинский СССР, хотя в том или ином отношении к ним близки и некоторые современные режимы. Зиждутся такие государства на всеобъемлющем полицейском надзоре, устрашении, контроле и идеологическом оболванивании общества. Разумеется, гражданское общество здесь полностью подавлено и «частная» сфера жизни упразднена. Правда, в открытую это обстоятельство признавали лишь итальянские фашисты, как раз и стремившиеся к тому, чтобы совершенно растворить личность в обществе. Говорят, что идея тоталитарного государства Муссолини восходит к гегелевскому пониманию государства как «этического сообщества», связанного альтруизмом и взаимной симпатией его членов. Если это так, придется признать, что прогресс человечества ни в чем не выражается с такой очевидностью, как в разрастании государства.
4. ПРОЦЕССЫ РЕОРГАНИЗАЦИИ ГОСУДАРСТВА
При том что государство всегда считалось главным компонентом политической жизни, ему сегодня явственно угрожают тенденции, обозначившиеся в конце XX в. В наиболее драматичной форме они проявились в некоторых посткоммунистических странах и развивающемся мире, где ослабленному или вообще разрушенному государственному аппарату приходится иметь дело с этническими проблемами или ростом организованной преступности. Как результат, возникли безгосударственные нации, этносы и кланы, убедительными примерами чего являются чеченцы в Российской Федерации, этнические албанцы в Косово, курды и тамилы. В других местах кризис государства был если и менее очевидным, то все-таки заметным. Происходит то, что Джессоп назвал «испарением» — чуть ли не химическим по своей сложности процессом, в котором функции государства постепенно переходят к другим институтам и органам. В большинстве случаев этот процесс вызван тремя различными, но связанными друг с другом тенденциями, — глобализацией, «откатом государства к его изначальным границам» и перемещением управления на субгосударственный уровень.
4.1 Глобализация
Возможно, самые большие угрозы государству, или по крайней мере нации-государству, несет в себе процесс глобализации. Глобализация, вообще говоря, — это процесс, приводящий к тому, что события и решения в одной точке планеты воздействуют на жизнь в совсем другой ее части. Одно из ее проявлений сегодня мы видим в становлении глобальной экономики, где отдельно взятой стране уже трудно, а может быть, уже и невозможно, как-то воздействовать на международный поток капиталов. Последствия всего этого для многих государств мира самые драматичные. Выяснилось, что у государств остаются весьма ограниченные возможности для управления собственной экономической жизнью и поддержания какого-то уровня благосостояния, ибо «национальные» экономические стратегии (вроде кейнсианства) в глобальном контексте фактически не работают. Естественно, начался повсеместный отход от государственной политики социальной поддержки, поскольку резкое усиление международной конкуренции везде вызвало необходимость понижать налоги и сокращать оплату труда. Другим проявлением глобализации стало то, что сегодня государствам все сложнее контролировать многонациональные компании, — корпорациям же все легче перемещать производство и инвестиции по всему миру.
Столь же велико воздействие и политической глобализации, как это проявляется в росте международных и наднациональных организаций, таких, как Организация Объединенных Наций (ООН), Европейский Союз (ЕС), НАТО и Всемирная торговая организация (ВТО). С уверенностью можно сказать, например, что в ЕС власть государств подвергается эрозии, поскольку все более широкий круг решений (скажем, в монетарной области, в сельском хозяйстве и рыболовстве, обороне и внешней политике) здесь сегодня принимается на общеевропейском, а не на национальном, уровне.
Существует мнение, что тенденции глобализации ведут к коренной перестройке государства в обычном понимании этого слова. Конечно, идея суверенитета как главного признака государства сегодня, похоже, и в самом деле исчерпана, — по крайней мере как идея государственного верховенства на определенной территории. Сегодняшние государства функционируют в «постсуверенных» условиях — в условиях проницаемости границ и международной взаимозависимости. Все это, однако, не обязательно ведет к закату государства, — может быть, просто возникает государство совершенно нового типа. Государства социал-демократической ориентации, вроде коллективизированных, кажется, и в самом деле обречены, но на их место, мы видим, приходят государства «конкуренции», лучше приспособленные к требованиям глобальной экономики. Здесь сегодня больше всего думают о том, как повысить качество образования и профессиональной подготовки, дабы найти свои пути к экономическому успеху в новой высокотехнологичной экономике, как поощрением предприимчивости и гибкости труда усилить способность рынка реагировать на новые вызовы, как решать проблему маргинализации тех или иных социальных групп и как при всем этом сохранить и укрепить моральные устои общества. Политическая глобализация, далее, может как расширять возможности государств, так и сокращать их. В этой связи даже возникла концепция «объединенного суверенитета»:идея о том, что государства, которые, действуй они независимо друг от друга, были бы слабыми и неэффективными, приобретают больший международный вес, если сотрудничают друг с другом в рамках международных или региональных институтов. Примером здесь в известном отношении может служить Совет министров ЕС — главный исполнительный орган ЕС, созданный государствами-членами, но ставший общеевропейским форумом, на котором и принимаются решения общерегионального масштаба.
4.2 Перестройка государства
1980—1990-е годы в США и Великобритании были отмечены агрессивнейшими нападками на государство со стороны приверженцев идеологии «новых правых». Началось «попятное» движение государства, выразившееся в дерегулировании, приватизации и внедрении рыночных принципов в сферу общественных услуг. Нечто подобное происходило и в других странах, интенсивнее всего в посткоммунистических странах Восточной Европы, где быстро произошел демонтаж прежней государственной машины. В каждой отдельной взятой стране темпы «отката государства» зависели от того, насколько здесь было велико влияние прорыночной и антигосударственной философии по типу «частное хорошо — общественное плохо», но действовали и куда более мощные факторы. Речь идет прежде всего о том давлении, что исходит от факторов усиливающейся международной конкуренции и вытекающей отсюда необходимости в каких-то новых, более эффективных и гибких, способах разработки политики — в духе перехода от «правительства» к «макроуправлению». Последняя идея отражает собой тот факт, что прежние методы управления, предполагающие жесткую иерархию институтов власти, уже не работают в отношении общества, которое становится все более сложным и, так сказать, «текучим»; так или иначе прежнее жесткое деление на государство и общество, похоже, устарело. Поворот к макроуправлению уже заметен в целом ряде тенденций — в финансировании общественных программ через частные вложения, переосмыслении государства с отказом от прямого управления в пользу общерегулирующих функций, расширении сети квазиправительственных и частных организаций для предоставления общественных услуг и, наконец, обозначившемся феномене нового
общественного управления,
где органы власти берут на вооружение управленческие методики частного сектора.
4.3 Субгосударственное управление
Наконец, государство сталкивается с еще одним вызовом, идущим от все более популярных требований децентрализовать власть, перенести ее функции с общенационального на местный уровень и далее на еще более глубокий уровень небольших сообществ. Конечно, пока еще процесс не носит всеобщего характера, однако во многих частях мира роль локальной политики резко возросла ввиду того все более важного значения, которое порой приобретают местные и этнические проблемы. Так, в Великобритании в 1999 г. были созданы Шотландский парламент и Ассамблея Уэльса, что приблизило страну к таким государствам, как Испания, Франция и Италия, где политический процесс уже давно идет по линии передачи вниз все более широкого круга полномочий. Для Шотландии предусмотрена столь широкая система выборного местного самоуправления, что это позволяет сегодня говорить о Великобритании чуть ли как не о федерации. В Европе получили развитие столь сильные центробежные тенденции, что сложилась даже доктрина «Европы регионов», означающая такой порядок вещей, при котором местные институты и группы получают все более непосредственный доступ к органам Европейского Союза через голову национальных правительств. В ЕС в этой связи сложилась модель многоуровневого управления, охватывающего субгосударственные, государственные и надгосударственные органы власти — картина, уже никак не укладывающаяся в традиционные представления о государственности. Но мир был свидетелем и самого драматичного проявления центробежных сил с полным распадом государств: так, в 1993 г. национальные противоречия привели к разделению Чехословакии на Чехию и Словакию, а в начале 1990-х годов Югославия, где сложилось особо опасное сочетание национализма и этнического соперничества, была разорвана на части гражданской войной.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1) Мельвиль А.Ю. Политология. – М.: Проспект, 2008.
2) Голосов Г. В. Сравнительная политология. – СПб., 2007.
3) Тавадов Г. Т. Политология. – М.: Фаир-Пресс, 2007.
4) Пугачев В. П., Соловьев А.И. Введение в политологию. – М.: Аспект Пресс, 2008.
5) Горелов А.А. Политология: учебное пособие. – М.: Эксмо, 2009.
|
