Куличкин С. П.
Не многие прославленные полководцы удостаиваются чести войти в историю именным сражением. Брусилов такой чести удостоился. Его имя навсегда связано с «Брусиловским прорывом» – блестящей, самой эффективной стратегической операцией Первой мировой войны. Уже это, казалось бы, позволяет без сомнения причислить генерала от кавалерии, генерала — адъютанта государя императора Николая II, георгиевского кавалера Алексея Алексеевича Брусилова к числу великих полководцев земли Русской. Но, к сожалению, до сих пор его личность, деяния в течение долголетнего служения России вызывают многочисленные споры и разногласия. В чем же дело? Мне кажется, виной тому целый ряд объективных и субъективных обстоятельств. Его непростой характер, личные качества, отношение к долгу и делу служения родине проявились в полной мере во времена трагических событий, пробующих на разрыв любого человека, тем более, военного – мировую войну, революцию, гражданскую войну. В его судьбе было столько поворотов, драматических моментов, ему приходилось принимать такие невероятные решения и совершать столь же невероятные поступки, что не приходится удивляться разнообразным, порой диаметрально противоположным оценкам. И все же, если отбросить явную пристрастность, субъективизм и сосредоточиться на военной составляющей, хотя совсем без политики и идеологии не обойтись, Брусилов без сомнения соответствует нашим критериям оценки великого полководца.
Для начала все-таки постараемся объяснить, почему возникла и существует до сих пор противоречивость оценок. Брусилов никогда не был обаятельным человеком. Сухощавый, подтянутый, с пронзительным взглядом, менторским тоном, он скорее отпугивал, чем притягивал людей. Его кажущаяся надменность раздражала аристократов, гвардейских офицеров и генералов, которые просто не понимали, откуда у него такое высокомерие и недоступность. Ни знатностью, ни богатством похвастаться Брусилов не мог. Эта же сухость, некоторая позиционность отпугивали от него простую армейскую среду. Одни причисляли его, чуть ли не плебеями, другие, наоборот, к высшему свету. В целом, для тех и других он казался просто выскочкой. Хотя нетрудно было заметить, что государь, а значит и большая часть двора, относились к Брусилову довольно прохладно. В армейской же среде нельзя было не заметить что его сухость, высокая требовательность органично сочетаются с отеческой заботой о подчиненных, товарищеским расположением к товарищам и соратникам. Так бывает. Порой внешняя неприязнь не позволяет заметить даже неоспоримые достоинства человека. Брусилов испытал это в полной мере.
Это личностная оценка. Но и его практическая деятельность постоянно подвергалась критике, даже в прославивших Брусилова сражениях мировой войны. Думается, это происходит, прежде всего, от противоречивых оценок самих событий войны. Поэтому нам придется очень кратко на этом остановиться.
До сих пор идут споры, почему вообще разразилась эта неожиданно длительная, кровопролитная первая из мировых войн. Исходя из здравого смысла, не стоили стольких жертв притязания воевавших сторон. Кто виновник. Все больше думается: «не будь на то Господня воля». Но ведь и Его воля по грехам нашим. По ним не трудно определить и зачинщика Великобританию и Германию, как бы до сих пор не старались переложить вину на Австрию, Сербию, Россию и Францию. Британцы даже ценой любых жертв, правда, в основном не британских, пытались сохранить былое мировое господство. Германцы набрали такую мощь, что не сомневались в своей способности именно сейчас стать во главе мира. Все остальное лишь поводы к раздутию пожара, в том числе и взятие Россией под защиту Сербии. Не сделали бы мы этого, Германия все равно нашла бы другой повод к началу войны. Казалось, мир сошел с ума. И это действительно так, ибо приближали войну только политики. Обыватели ее не чувствовали, не понимали, не хотели. Истерично-патриотические выходки первых дней войны только подтверждают это. Люди просто не думали, что воевать придется долго с огромными жертвами и лишениями. Солдаты воюющих сторон вообще не понимали, за что льют кровь, гибнут. Офицеры с трудом догадывались. Даже генералы и политики, в сущности, всегда были готовы пойти на мировую. Правда, на определенных условиях. Брусилов, в отличие от многих и многих уже тогда понял это, и, хотя как весь генералитет, видел выход только в окончательной победе, раздражал предсказаниями длительной, тяжелой войны.
Тут же хочу отметить, в чем, судьбоносное отличие первой мировой войны от второй, почему первая мировая война так и не стала для России Великой Отечественной. Для всех стран, в том и России, вопрос и жизни и смерти государства, народа в 1914 году не стоял. В сороковых годах, особенно для нашего государства, народа, вопрос ставился именно так. Поэтому в ту войну военачальники, не смущаясь, соглашались на временные перемирия, солдаты братались. Поэтому без труда вспыхнул пожар революций, к сожалению, более всего опустошивший многострадальную Россию. Кстати, сейчас многие «знатоки» настойчиво и не без успеха убеждают обывателя, что русская армия в той войне не уступила и пяди исконно русской территории, ибо воевала за родную, собственную землю, а не за проклятые колхозы. А вот водимая людоедом Сталиным Красная Армия отдала врагу полстраны и миллионы людей. Между тем, страшно даже представить, во что бы обернулся в 1941 году удар чудовищной гитлеровской военной машины по императорской и тем более демократической России. Забывают, а точнее сознательно замалчивают, «знатоки», что в 1914 году на нас шли вообще-то тривиальные завоеватели, а в 1941 году истребители всего живого и не живого. Замалчивают, что первая война все-таки была без огромной, стремительной пробивающей силы танков и авиации, что в сороковых годах мы приняли удар и воевали самые тяжелые годы в одиночку, без всяких союзников. Да, враг дошел до Москвы и Волги, но в конечном итоге мы выстояли. Другая бы Россия не выстояла. Русский тыл в первую мировую войну был бесконечно далек от фронта и жил своей, в сущности, мирной жизнью. Тысячи здоровых мужчин «косили» на законных основаниях не только от фронта, но и от службы. Тысячи, миллионы обывателей продолжали развлекаться в, так сказать, стесненных условиях. Кряхтела деревня, дымили заводы, шахты, рудники, но ведь не отдавали последнее. Совсем по-другому страна воевала и жила в 1941–1945 годах. Воевали все и везде, на фронте и в тылу от мала до велика. Это помогло выстоять и победить, не только прославить Россию на века, но спасти мир.
Прошу прощения за отступление от основной темы, но именно такие «знатоки» искажают исторические события, деяния их участников до неузнаваемости. Это касается и нашего героя.
Необходимо развеять до сих пор существующий миф о том, что только отсталая Россия вступила в войну полностью неподготовленной, без современного вооружения, с плохим снабжением, и именно поэтому потеряла практически полностью подготовленный кадровый состав армии, что и привело к печальным событиям 1917 года. Да у нас не хватало пулеметов, тяжелой артиллерии, имели место трудности в обеспечении войск боеприпасами, в снабжении. Но, скажем, нехватка винтовок или сапог объяснялась не столько их отсутствием, сколь нашим русским головотяпством. К примеру, в годы войны на фронт было отправлено 86 млн пар сапог. Этого хватило бы на все воюющие армии с избытком. Сам Брусилов писал: «Вследствие непорядков в тылу, чуть ли не все население России ходило в солдатских сапогах, и большая часть прибывших на фронт людей продавала свои сапоги по дороге обывателям, часто за бесценок, и на фронте получали новые. Такую денежную операцию некоторые искусники умудрялись делать два-три раза. То же самое происходило и с обмундированием…». Продовольственный же паек русского солдата был лучшим в мире не только до выхода России из войны, но и не имел себе равных в годы Второй мировой войны. Да, Россия потеряла уже в первый год войны большую часть кадровой армии, испытывала трудности со снабжением. Но не меньшие потери понесли и другие участники сражений. Германия, и ее союзники потеряли 80% кадрового состава, страны Антанты – 75%. Во Франции мобилизационных запасов снарядов к 75-мм орудиям хватило только до сентября, а запаса винтовок – до ноября 1914 года. В английской армии на одно орудие в начале 1915 года приходилось в день всего 4 снаряда. Австро-германские войска испытывали острую недостачу винтовок, нередко пополнения посылались на фронт безоружными. Другое дело, что все эти страны сумели восстановить свои силы и превысить их уже в 1915 году, а Россия только в 1917 году, когда русскому солдату было, в сущности, наплевать на то лучше или хуже немцев он вооружен. Солдат уже уходил с фронта забирать землю и грабить буржуев.
Хочу напомнить ныне несметно расплодившимся монархистам, буквально идеализирующим предвоенную Россию, что объект их восхищения был весьма и весьма далек от идеала. В 1913 году Россия занимала лишь четвертое место в Европе по объему ВВП. Национальный доход на душу населения составлял только 32% от уровня Германии и 11% от США. Качество орудий производства у нас было в 5 раз хуже, чем в Германии и в 10 раз, чем в США. Производство стали в России на душу населения было в 8 раз меньше, чем в Германии, а продукция машиностроения составляла только 6% от объема продукции тяжелой промышленности. Наша экономика была не в состоянии самостоятельно произвести ни одного мотора. Объем промышленной продукции в так любимом новыми монархистами 1913 году в России был в 2,5 раза меньше, чем во Франции и в 6 раз меньше, чем в Германии. От 30 до 50% промышленных товаров ввозилось из-за рубежа. Постоянно голодавшая страна для закупок, в том числе и вооружения, за рубежом вынуждена была ежегодно вывозить и распродавать по демпинговым ценам тысячи тонн зерна и продовольствия. Так что голодала Россия не только в советские 20-е и 30-е годы. Факты – упрямая вещь.
Брусилову не повезло и потому, что Первая мировая война вообще потерялась в нашей военной истории и памяти всего общества, как значительное эпохальное событие. Понятно стремление советской власти всячески унизить, умолчать события тех лет, ибо так легче возвеличить революцию и торжество Советов. Надо сказать, коммунисты в этом преуспели, и великая война просто выпала из сознания советских людей, вместе с ее героями, вроде Брусилова. Печально другое. Мы и сейчас, уничтожив, как всегда навсегда теперь уже не буржуев, а «коммуняк», не пытаемся восстановить должную память о Первой мировой войне, ее жертвах и героях. Осмелюсь напомнить. Первая мировая война, длившаяся 4 года и 3 месяца, вовлекла в свою орбиту 38 государств, где проживало 1,5 млрд человек, или три четверти населения Земли. 10 млн убитых (столько до этого погибло во всех европейских войнах за тысячу лет. – С.К.) и 20 млн. раненых – таков ее кровавый итог. Россия потеряла больше всех – 9 млн 347 тыс. человек, из них убитыми 2 млн.254 тыс. человек. Весь мир уставлен памятниками героям и жертвам этой войны. У нас нет ни одного значительного памятника. Позор! Где уж тут говорить о безвестных героях Мазурских болот, Карпатских перевалов, Сарокомыша, если даже о Брусилове вспоминает только узкий круг профессионалов.
Наконец, в революцию и гражданскую войну, Брусилов совершил столько неординарных поступков, что ожидать однозначных оценок просто не приходится. Начнем с нарушения присяги (клятве на Евангелие!) и предательства государя императора в марте 1917 года. Все высшие чины императорской армии, начальник главного штаба и главнокомандующие фронтами, в том числе и Брусилов, между прочим свитский генерал, предали государя. Да что там генералы, если некоторые члены императорский фамилии, потомки которых имеют наглость сейчас претендовать на российский престол, также предали помазанника Божьего. Все они потом будут оправдываться, ссылаться на историческую обстановку, необходимость спасения армии, фронта. Ну и что, спасли? А ведь могли, разогнав еще не распропагандированными стойкими фронтовыми частями всю эту либеральную говорильню, жалких политиканов. Кто они такие, можно наглядно представить, глядя на нашу нынешнюю думу. В начале 1917 года при государе это было возможно. В конце года – поздно. Ну, ладно политики и вечно недовольная интеллигенция. Но генералы-то должны были понять, что любая смена власти в ходе войны – это смута. А смута – прямой путь к поражению. Не захотели. Видите ли, государь император слаб, не способен. А они, уж конечно, сильнее и умнее его. Чем это кончилось, не стоит повторять. Позор! Кстати, так критикуемые Брусиловым в мемуарах генералы Иванов и граф Келлер до конца остались верными государю и приняли мученическую смерть в гражданскую войну один от тифа, другой растерзанный петлюровцами, оставаясь истинными, а не ряжеными монархистами.
Не принес Брусилову славы и альянс с Временным правительством. Слава Богу, хотя бы не лишился чести и достоинства. С демократическими вождями даже будучи Верховным главнокомандующим, сделать что-либо полезное для России было невозможно. Россия пошла в разнос, забыла не только своих кумиров, но отца, мать, самого Господа. Не спасло ее, да не могло спасти Белое движение, которое сразу же стало укорять Брусилова в сговоре с революционерами. Сначала не очень резко, у самих рьяных белогвардейцев, как говорится, рыло было в пуху. Все они – Корнилов, Колчак и Деникин, Врангель, Юденич, и далее по списку весной 1917 «легли под демократов». Но когда Брусилов остался в красной Москве, когда не принял активного участия в гражданской войне, когда его сын блестящий гвардеец стал командиром кавалерийского полка Красной Армии, Брусилова заклеймили и клеймят до сих пор адепты белого движения. Последней каплей стало его личное вступление в Красную Армию и обращение к офицерам в 1920 году. Белая, а позднее эмигрантская пресса, литература, историография выключила Брусилова из рядов русских полководцев. Между тем, только случай, нелепое ранение, помешали Брусилову оказаться в рядах белых. Он сам об этом пишет: « А ведь не будь я ранен, я вероятно уехал бы на юг, к Алексееву. И все приняло бы другой оборот в моей жизни». А ведь это Божий промысел, и Брусилов скоро понял всю бессмысленность, а главное губительность для России Белого движения. Сердцем он сочувствовал своим бывшим соратникам, а умом сознавал – нет у них понимания, какую же Россию хотят получить. Ведь друзья-союзники ни за что не позволили бы им восстановить прежнюю, могучую единую Россию. Все они, от Колчака до Врангеля оказались, по сути, наняты Антантой или немцами разрушить великую Россию. При этом лили кровь своего же народа. Понял Брусилов и главное. Русский самый народ, пусть временно и помраченный, каким-то внутренним, русским чутьем определился и не пойдет за белыми.
Что касается сына, то судьба его до сих пор неизвестна. То ли он перешел с полком на сторону белых и погиб в боях, умер от тифа, то ли его пленили белые и казнили, как предателя. Документов нет, а в многочисленных мемуарах написано у всех по-разному, да еще с чьих то слов.
В ряды Красной Армии Брусилов вступил вполне сознательно с началом Польской агрессии в 1920 году. Как не противна ему была Советская власть, но кроме нее он не видел силы, способной защитить, отстоять Родину от иноземцев. Более того, поднять Россию с колен и двинуть ее к новому могуществу. «Для меня было непостижимо, — пишет Брусилов, — как русские белые генералы ведут свои войска заодно с поляками, как они не понимали, что поляки, завладев нашими западными губерниями, не отдадут их обратно без новой войны и кровопролития. Как они не понимают, что большевизм пройдет, что это временная, тяжелая болезнь, наносная муть. А что поляки, желающие устроить свое царство по-своему, не задумаются обкромсать наши границы. Я думал, что пока большевики стерегут наши бывшие границы, пока Красная Армия не пускает в бывшую Россию поляков, мне с ними по пути». Обращается к бывшим офицерам, солдатам Белой армии: «Все знающие меня знают, что я никогда не был коммунистом и никогда им не буду, но я подчиняюсь стихийной воле народов, населяющих землю русскую, и полагаю, что не ошибся. Россия, которой угрожал при Временном правительстве и при вторжении чужеземцев полный распад – теперь через пять лет существует! Россия, которую я люблю превыше жизни! Границы наши, несмотря на отделение некоторых окраин, все же громадны. И ныне Россию защищает Красная Армия. Идите, становитесь в ее ряды, если хотите, и делайте тоже самое, или же возвращайтесь к мирным, сельским работам, к семейной трудовой жизни. Я старик, мне ничего не надо лично для себя, но я люблю свою Родину и хочу для нее в будущем великого блага. Мои кости истлеют, а земля русская будет процветать. Не наше с вами дело учить провидение. Ведущее все народы…». Брусилов тысячу раз прав. Трагедия, глубокая рана прошла через его сердце. А кого не обожгла самая трагическая, кровавая, подлая, по сути, гражданская война? Но он нашел в себе силы встать рядом с русским народом, который никогда не бывает прав в глазах любых правителей, никак не может дорасти до их высоколобых идей и деяний. Его неразумного учат, тычут носом, унижают и уничтожают, а он себе на уме. Во все времена, в том числе и нынешнее.
Брусилов не любил большевиков, и они, понимая это, практично использовали его популярность. Но только до определенного предела. Он все-таки оставался идейным врагом. Поэтому после использования на долгие годы предали забвению. А когда уже нельзя было молчать, разрешали очень дозированную информацию. В энциклопедиях ему уделялось несколько строк, мемуары, биографии выходили в весьма урезанном виде. И только в 2001 году вышли в свет полноценные воспоминания. Но к этому времени стране, обывателям стало не до каких-то книжек о Брусилове. А ведь был такой великий полководец земли русской, прославивший русское оружие, русскую армию, Россию на века. Возьмем на вооружение наши критерии оценки и докажем это.
Итак, Божий дар, врожденный талант. Сомневаться в этом не приходится, хотя бы по одному очевидному факту. К концу XIX века, когда в войнах начали участвовать многомиллионные формирования, когда неимоверно усложнилась система разработки и ведения операций на обширнейших театрах военных действий, когда это тесно завязывалось на сложнейшую систему обеспечения различных родов войск всем необходимым, их взаимодействия в бою, армиями, вооруженными силами могли успешно руководить только высокообразованные военачальники с высшим военным академическим образованием. Лучшие из них и становились настоящими великими полководцами, как, например Скобелев или Кондратенко. Только отдельные, награжденные уникальным Божьим даром, военачальники были способны успешно решать боевые задачи в современных условиях, не имея систематического высшего военного образования. К ним можно отнести и Брусилова. Вот первый факт, подтверждающий нашу оценку. Сразу же оговорюсь, сам Брусилов считал это своим недостатком и полагал высшее военное образованием желательным условием в становлении настоящего полководца. Вот что он пишет: «В действительности, конечно, ни одно учебное заведение фабриковать военачальников не может, так как для этого требуется много различных свойств ума, характера и воли, которые даются природой и приобретаться учением не могут. Неоспоримо, конечно, что полководец должен знать хорошо свое дело и всесторонне изучать его тем или иным способом. Нужно также признать, что военная академия очень полезна и несомненно желательно, чтобы ее курс проходило возможно большее число офицеров».
Без сомнения, не имея выдающихся способностей, не смог бы круглый сирота, пусть и из благополучной семьи, получить достаточное образование, воспитание, найти свое любимое дело и прославиться в нем. Мы уже не раз говорили, насколько среда воспитания влияет на развитие врожденных качеств. Брусилов хватил лиха с детства, как и Кондратенко. Любопытно и то, что оба они родились в одном городе, практически в одно и то же время и маленькими сиротами ушли под опеку других семей. Пусть к родным людям, но все же. Брусилов родился в Тифлисе 19 августа 1853 года в семье столбового дворянина, генерал-лейтенанта Алексея Николаевича Брусилова – главного военного аудитора Кавказа. Отцу было всего-навсего 66 лет, а матери 28. Странный даже для того времени мезальянс. К тому же родители почти одновременно ушли из жизни. Отец умер от крупозного воспаления легких, когда Алексею было 6 лет, братьям Борису и Льву соответственно 4 и 2 года. Спустя несколько месяцев, от скоротечной чахотки умирает мать. Конечно, дети не остались на улице, их взяла тетка по матери Генриетта Антоновна Гагемейстер, которая с мужем обрусевшим военным инженером, как могли, заменили им родителей. Но, согласитесь испытать в 6 лет такой удар судьбы не просто, хотя в новой семье братья получили блестящее воспитание и образование. Алексей владел французским, немецким, английским языками. Французским в совершенстве. Учились музыке, которую наш герой полюбил на всю жизнь. И, все-таки, это был не родной дом. Наверно, с этого раннего детства начала формироваться в Алексее Брусилове некоторая замкнутость, отчужденность, понимание своей неполноценности, а отсюда объяснимая гордыня.
Наверно поэтому он без сожаления в 14 лет отправился в Петербург для обучения в самом привилегированном военном учебном заведении России Пажеском корпусе, куда отец записал его еще в четырехлетнем возрасте. Блестяще сдав испытательные экзамены по гимназическому курсу, он становится воспитанником сразу 3 класса, но этого блеска как-то не заметили окружавшие его отпрыски самих аристократических фамилий России. Брусилову сразу пришлось доказывать собственное я независимым характером, врожденным чутьем, тактом. Вот характеристика пятнадцатилетнего Алексея: «Характера резвого и даже шаловливого, но добр, прямодушен и чистосердечен, никогда не скрывает своих дурных сторон и не хвалится хорошими. В разговоре несколько грубоват и резок, развит хорошо. Способности тоже хорошие, но любит лениться, а потому и успех только что порядочный». Примечательно то, что Брусилов не просто ленился. Он, как и Скобелев, откровенно пренебрегал не интересными с его точки зрения предметами. И это тоже характер неординарный. Дело кончилось оставлением его на второй год. Гордый, самолюбивый юноша взял академический отпуск. Год провел у родных в Кутаиси, но таланта, силы воли, работоспособности хватило на то, чтобы вернуться в корпус во всеоружии. Собранный, подтянутый он сразу сдает экзамены не только за пятый, но за следующий класс, который пропустил. В старшем, выпускном классе учился блестяще. В этом тоже весь Брусилов с его непредсказуемостью и несомненным талантом.
Выход из Пажеского корпуса в ординарный 15-й Тверской драгунский полк, тоже некоторым образом эпатаж и проявление характера. Из Пажеского корпуса обычно выходили в гвардию. Но служба там требовала не только фамилии, связей, но и значительных средств. Гвардейский офицер все свое жалование отдавал на представительство, а жил и содержал себя на собственные средства. У Брусилова таковых, не было, и он выбрал рядовой кавалерийский полк да еще в самой горячей точке того времени на Кавказе. Служба, прямо скажем, не вдохновляла нашего героя. Брусилов, в отличие от Скобелева или Кондратенко, ничем не выделялся среди офицеров полка. «В отношении военного образования, — пишет он, — любви к чтению и дальнейшего самообразования мы сильно страдали и исключений среди нас в этом отношении было немного». А вот оккультизмом увлекся. Думаю, от скуки. Не прибавила служебного энтузиазма и война с турками. Да и трудно было в ней себя проявить кавалерийскому офицеру. Главные события на Кавказе развернулись вокруг Карса и Баязета, а там кавалерия несла вспомогательную службу. И все-таки Брусилов рвался всеми силами, при любой возможности в бой, предпринимал весьма рискованные вылазки, в одной из которых едва не погиб и проявил себя выше всяких похвал. За очень короткий срок удостоился трех боевых орденов, стал настоящим боевым офицером. Но талант еще дремал где-то под спудом, хотя его не просто заметили, а именно благодаря способностям направили в Петербург на учебу в Офицерскую кавалерийскую школу. Мне кажется, существенную роль здесь сыграли не только способности, но право бывшего пажа. Пажи, даже бывшие всегда помогали друг другу. Не последнюю роль сыграло и ставшее модным в свете увлечение оккультизмом.
Шутники называли школу «Лошадиная академия», но это было одно из лучших военных учебных заведений страны. Его курировал сам великий князь Николай Николаевич лучший в царской фамилии военачальник, пользовавшийся заслуженным уважением и авторитетом в гвардии и армии. Известно, что семья, окружение князя увлекалось оккультными науками. Но к чести Брусилова великий князь оценил, прежде всего, его блестящие профессиональные способности, талант и стал первым и последним покровителем Брусилова при дворе. Именно в кавалерийской школе, сначала слушателем, потом преподавателем, начальником Брусилов с невиданным энтузиазмом, интересом включился в освоение военного дела настоящим образом, почувствовал всю его прелесть и необходимость лично для себя. Здесь он постигнет до тонкостей особенности теории военного искусства, стратегии, тактики, методики обучения и воспитания войск, применит их на практике в повседневной службе, боевой учебе войск. Документы, рапорта, служебные записки свидетельствуют о высочайшем авторитете Брусилова в военной среде. Чем же он удивил военный мир за двадцатилетнюю службу в школе? Прежде всего, поднятием на небывалую высоту практической подготовки кавалерийских офицеров. На всю Россию, весь мир прогремел его знаменитый курс «парфорсной охоты». Через Брусилова прошли кавалерийские начальники России по праву считавшиеся лучшими в мире. По просьбе военных министров Германии, Австрии, Франции, Англии Брусилов читал лекции и инспектировал их кавалерийские школы. Вот вам и Божий дар.
В войсках он продвигался по службе более чем стремительно, за десять лет пройдя путь от начальника 2-й гвардейской кавалерийской дивизии до командующего 8-й армией, от генерал-майора до полного генерала при этом все повышения получал исключительно за отличие по службе. На всех должностях Брусилов поражал военный мир, прежде всего, нестандартным мышлением, нестандартными требованиями к подчиненным. От войск требовал и добивался проведения учебных занятий, учений, маневров в самых неблагоприятных условиях, при существенной недостаче сил и средств. От командиров всех степеней вплоть до унтер-офицерского состава требовал самостоятельности, ухода от шаблонов. В те годы это было немыслимо во многих армиях мира, в том числе и русской. Но тем и отличается истинный талант от приобретенных навыков.
Главную проверку его Божий дар мог получить только в условии боевых действий. Война всех расставила на свои места. Как правило, и это касается любой армии мира, войну начинают одни герои, а заканчивают другие. За редким исключением полководцы мирной поры готовятся к уже прошедшей войне и быстро теряют свой авторитет в условиях требований новой войны. За редким исключением. К таковым можно отнести Брусилова. Когда читаешь документы первой мировой войны, воспоминания участников, складывается впечатление, что с первых дней боев и сражений Брусилов выступает против «генеральной линии» Ставки, позже самого правительства страны. Однако не трудно заметить, что это не каприз, а новое видение способов и путей достижения положительных результатов в условиях новой, мировой войны. Брусилов именно в силу своего таланта, Божьего дара опередил время. Это относится и к необходимости взаимодействия не только соединений, но армий, фронтов, на совершенно разных театрах военных действий. Новые требования к мобильности тылового обеспечения, к применению авиации в качестве ударного средства, использования радиосвязи, минных полей, тренировка войск во фронтовой полосе, прямо на передовой, артиллерийское наступление и много другое. И, наконец, знаменитое наступление Юго-Западного фронта летом 1916 года лучше всего доказавшее удивительный, самородный талант Брусилова, Божий дар.
В этой операции все было необычно, от замысла до последнего залпа, выстрела. За два года войны у воюющих сторон сложился четкий стереотип методики ведения боевых действий. Причем, вполне оправданный и объяснимый. При существующих тогда средствах прорыва и развития наступления (отсутствие ударной авиации, танков. – С.К.) прорвать насыщенную позиционную оборону можно было, только сосредоточением на узком участке фронта колоссальных сил и средств, особенно артиллерии – главного средства прорыва. Сделать это в то время скрытно и быстро не представлялось возможным. Противник без труда угадывал место и сроки возможного удара, и стягивал туда также огромные силы. Да и сам прорыв, осуществляемый в основном пехотой, не имел перспектив быстрого развития. Вот и молотили друг друга противники на Марне, под Верденом, Перемышлем и далее по списку до полного взаимного изнеможения, с минимальным конечным результатом. Брусилов нашел выход из этого заколдованного круга. Он прорывал оборону на нескольких участках одновременно. Был, конечно, и основной участок прорыва, но во время подготовки, в начале операции определить его было невозможно. Для успеха такого дела требовалась особая подготовка войск, но на то и существовал гений Брусилова. Приведу лишь одну цитату: «Уже заранее с помощью войсковой агентуры и воздушной разведки мы ознакомились с расположением противника и сооруженными им укрепленными позициями. Войсковая разведка и непрерывный захват пленных по всему фронту дали возможность точно установить, какие неприятельские части находятся перед нами в боевой линии… Мною было приказано во всех армиях иметь планы в 250 саженей в дюйме с точным нанесением на них всех неприятельских позиций. Все офицеры и начальствующие лица из нижних чинов снабжались подробными планами своего участка… Я говорил об одном из главных условий успеха атаки – об элементе внезапности, и для сего, мною было приказано подготовлять плацдармы для атаки не на одном каком-нибудь участке, а по всему фронту всех вверенных мне армий, дабы противник не мог догадаться, где он буде атакован, и не смог собрать сильную войсковую группу для противодействия… Войска располагались в тылу за боевой линией, но их начальники разных степеней, имея у себя планы с подробным расположением противника все время находились впереди и тщательно изучали районы, где им предстояло действовать. Лишь за несколько дней до начала наступления незаметно ночью введены были в боевую линию войска, предназначенные для первоначальной атаки, и поставлена артиллерия, хорошо замаскированная на избранные позиции, с которых она и произвела пристрелку по намеченным целям. Было обращено большое внимание на тесную и непрерывную связь пехоты с артиллерией». Цитата подробная, но она лучше всего характеризует гений, военный талант, Божий дар нашего героя. Кстати, подводя итоги операции, Брусилов очень сдержано оценил свои способности: «Если бы вместо меня был военный гений вроде Юлия Цезаря или Наполеона, то, может быть, он сумел бы выполнить что-либо грандиозное, но таких претензий у меня не было и быть не могло».
Я уже говорил о характере Брусилова. Он не раз повторял: «Я не честолюбив, ничего личного для себя не домогался, но, посвятив всю свою жизнь военному делу и изучая это сложное дело беспрерывно в течение всей моей жизни, вкладывая всю свою душу в подготовку войск к войне, я хотел проверить свои знания, свои мечты и упования в более широком масштабе». Позволю с этим не согласиться. Без здорового честолюбия невозможно стать прославленным полководцем. И к наградам он относился с должным почтением и пониманием, что вполне естественно для всякого уважающего себя военачальника. А Брусилов себя уважал, очень уважал. С таким же уважением, но без подобострастия относился к подчиненным. Конечно, не ко всем. Не скрывал презрения к невежам, неучам, откровенным карьеристам. Ненавидел мародеров всей душой. С первых офицерских чинов, с первых боев и до конца дней своих отличался завидным хладнокровием и личной храбростью. Именно это помогло поручику Брусилову избежать гибели или плена в бою под Авлиаром, когда на полном скаку он был сброшен с убитой лошади, пересел на лошадь полкового трубача и продолжил вести своих драгун в атаку. Только личная храбрость позволила генералу Брусилову хладнокровно выйти из австрийской западни: «Терять управление армией я не хотел, но и попасть в плен к врагу желал еще менее, а потому я выслал к Кросно на полупереход мою конвойную сотню, а южную околицу деревни занял полуротой охранной роты штаба армии. Если бы австрийская конница узнала обо всем, только что сказанном, мы легко могли бы сделаться ее добычей».
Личная жизнь Алексея Алексеевича, как и у многих прославленных полководцев редко складывалась удачно. Кому-то больше везло, кому-то меньше. Думается, Брусилову, все-таки меньше. Первый раз он женился явно не по любви и страсти на племяннице своего названного дяди Анне Николаевне фон Гогемейстер. Брусилов сам писал: «Этот брак был устроен, согласно желанию моего дяди, ввиду общих семейных интересов. Но, несмотря на это, я был очень счастлив, любил свою жену горячо, и единственным минусом моей семейной жизни были постоянные болезни и недомогания моей бедной, слабой здоровьем жены. У нее было несколько мертворожденных детей, и только в 1887 году родился сын Алексей, единственный оставшийся в живых». Не считаю нужным что-нибудь добавить, кроме того, что жена все-таки умерла в 1908 году, а о судьбе единственного сына я уже говорил. Какое уж тут везение? Его личная жизнь была далека от идеала, как скажем у Кутузова или Кондратенко, хотя имела место еще одна попытка найти семейное счастье. Еще молодым штабс-капитаном на Кавказе Брусилов романтически влюбился в дочку известной тогда детской писательницы Веры Желиховской Наденьку. Страсть прошла, но через 25 лет в 1910 году он случайно встретил в Одессе свою первую любовь и вскоре женится на ней. В целом брак оказался прочным, основанным на любви и уважении. Ложкой же дегтя можно считать раздражающую Брусилова бытовую неустроенность. Молодая была уже не молода. Все-таки 46 лет до замужества жила самостоятельно, привыкла и любила заниматься только собой, своими делами. Таковым было все их семейство. Дядя по матери – известный деятель С.Ю. Витте. Тетка известная теософка Елена Блаватская. Семейными дела, быт никто не любил. Между тем, Брусилов всю жизнь тянулся к простому семейному уюту, был хлебосольным хозяином, любил и уважал родственников, заботился о них всегда. Постоянно помогал родным братьям и их семьям. Младший Лев дослужился до вице-адмирала начальника Морского генерального штаба, младшего флагмана Балтийского флота и умер в 1909 году. Средний брат Борис, кавалерийский офицер оказался в застенках ВЧК. Единственный раз старший брат ничем помочь не смог, сам находился под арестом. А сколько сил Брусилов отдал сводному брату второй жены Ростиславу Яхонтову, всю мировую войну прослужившему под его крылом.
Внешность Брусилова хорошо известна по многочисленным фотографиям и кинокадрам. Добавить здесь нечего.
Приходится сказать несколько слов в защиту Брусилова, как истинно верующего православного христианина. По жизни, да и далее, вплоть до наших дней, ему в этом нередко отказывают. Здесь не последнюю роль играет его молодое увлечение оккультизмом. Брусилов и не скрывает этого: «меня интересовали и оккультные науки, которыми я усердно занимался вместе с писателем Всеволодом Соловьевым, С.А. Бессоновым, М.Н. Гедеоновым и другими». А тут еще близкое родство с семейством Блаватской, которое, не без основания, православный мир не жаловал. Однако и Брусилов не придавал Блаватской большого значения и прямо заявлял: «Ее психологические фокусы – такой, в сущности, вздор». А вот его неизменно теплое отношение к церкви не вызывает сомнения: «Помню яркий, светлый день Крещения. Мы все после службы вышли из собора, чтобы присутствовать на молебне с водосвятием и традиционным крещенским парадом. Народу собралось множество – весь мой штаб, войска, горожане, представители администрации, лазаретов, госпиталей, наши приезжие гости». До сих пор потомки эмигрантов и зарубежная церковь не могут простить Брусилову службу у большевиков. А ведь он еще в те годы, на мой взгляд, убедительно объяснил свою позицию: «Если бы я не был глубоко верующим человеком, я мог бы покончить самоубийством. Но вера моя в то, что человек обязан нести все последствия вольных и невольных грехов, не допустила меня до этого. В поднявшейся революционной буре, в бешеном хаосе я, конечно, не мог поступать вполне логично, непоколебимо и последовательно. Не имея возможности много предвидеть, уследить за всеми изгибами событий; возможно, что сделал много ошибок, вполне допускаю. Одно могу сказать с чистой совестью, перед самим Богом, ни на минуту я не думал о своих личных интересах, ни о своей личной жизни, но все время в помышлениях моих была только моя Родина, все поступки мои имели целью помощь ей, всем сердцем хотел я блага только ей». Именно в то время пишет он: «Зная меня, как очень верующего человека, ко мне приезжали все митрополиты, епископы и множество священников. Патриарх Тихон навещал меня». Патриарха почему-то не смущало пребывание Брусилова в большевистской Москве, а белогвардейских деятелей и их нынешних адептов смущает. Даже большевики в газете «Известия» отметили: «Когда А.А. Брусилов видит в православии национальный признак русского человека, то эта точка зрения не покажется, конечно, убедительной русскому пролетариату…». Под конец жизни, будучи на лечении за границей Брусилов лично познает всю ненависть эмигрантских кругов. «И когда мысль моя вновь обращалась к эмигрантам, мне хотелось сказать им: «Вы видите, я пришел с Вами молиться, я хочу этим сказать, что только вера в распятого Христа, только помощь и милость Его может всех нас спасти…» Но они с любопытством, а иногда и с высокомерием и злобой смотрели на меня и перешептывались. Я хотел им сказать: «Вы молитесь об упокоении души патриарха, а не знаете его страданий и всего того, что он пережил, вы были далеко, вы бросили его и нас. А наше сердце билось вместе с его сердцем, мы страдали так, как и он страдал. Еще недавно, перед отъездом сюда, мы видели его, и он благословил нас на нашу поездку». Только истинно православный человек мог сказать фактически перед кончиной: «Старый безумец я, как и безумна вся наша интеллигенция. Мы, сами мы, сделали то, что погубило Россию. По беспечности, по глупости и по многим другим причинам, но мы сами все это подготовили. Особенная вина на нас, верующих людях, ибо неверующие – те не понимали многого, а мы, христиане, должны были понимать». Волей Господа Брусилова и похоронили по православному чину у Смоленского собора кладбища Новодевичьего монастыря.
У Брусилова не было капитальных военно-теоретических трудов, как, впрочем, почти у всех великих русских полководцев. Хотя были достаточно известные работы. Например, «Прорыв австро-германского фронта в 1916 году» или «Роль кавалерии в будущих войнах». Но вклад Брусилова в развитие теории и практики военного дела огромен, и это соответствует нашему второму критерию оценки. Его стратегическое мышление выходило далеко за рамки господствующих тогда взглядов. Задолго до начала первой мировой войны он четко определил главных ее виновников – Англию и Германию, предвидел какая это будет война. «Мои расчеты основывались на том, что хотя великие державы спешно вооружались, но Германия опередила всех и должна была быть вполне готовой к 1915 году, тогда как Россия с грехом пополам предполагала изготовиться к этому великому экзамену народной мощи к 1917 году, да и Франция далеко не завершила еще свой подготовки. Было ясно, что Германия не позволит нам развить свои силы до надлежащего предела и поспешит начать войну, которая, по ее убеждению, должна продлиться от 6 до 8 месяцев и дать ей гегемонию над все миром». Он единственный из военачальников того времени предвидел, что война продлится долго, приобретет массовый характер, что стратегические операции будут проводиться не только силами армий на одном театре военных действий, но силами фронтов на различных театрах военных действий, в том числе союзниками, отдаленными друг от друга на тысячи верст. Другое дело, как организовывалось и осуществлялось это взаимодействие на практике. Наконец, он единственный из полководцев воюющих сторон провел победоносную полномасштабную фронтовую стратегическую наступательную операцию.
Его принципы подготовки войск и ведения боевых действий до сих пор изучаются в военных академиях многих стран мира. Позволю себе только перечислить их. Характерной чертой полководческой деятельности Брусилова было настойчивое стремление добиваться победы решительным наступлением. «По моему неизменному правилу, которого я держался до конца кампании, я решил перейти в решительное наступление… В крайности, я всегда мог потом перейти к оборонительному бою, что гораздо выгоднее, чем с места сразу выпустить инициативу из своих рук». В обороне Брусилов требовал от войск исключительной, но не бессмысленной стойкости: «Позиции даром не уступать, но не доводить упорства обороны до расстройства частей, преследую главным образом цель – сохранить всегда сильные кадры». Непременным условием считал активность войск, в том числе и в обороне. Особое внимание требовал уделять согласованным действиям с соседями на всех уровнях, вплоть до фронтового. И уж, конечно взаимодействию между родами войск, особенно с артиллерией, как главной ударной силы того времени. «Мне, к крайнему сожалению, опять приходится напоминать, что для успеха боевых действий тесная связь между пехотой и артиллерией должна быть беспрерывна». Он сразу оценил огромные возможности применения авиации, причем не только в разведывательных целях, но и как ударное средство. Кстати, только в русской армии имелись на вооружении наводящие ужас на противника эффективные бомбардировщики «Илья Муромец». Не осталось без его внимания и военно-инженерное дело, средства управления войсками, особенно экзотическая в то время радиосвязь. Можно еще сказать о тыловом, медицинском обеспечении, без которых Брусилов не мыслил успешного ведения боевых действий в современной войне. Вклад Брусилова в военное дело надо изучать, прежде всего, по его практическим делам, приказам, боевым распоряжениям, указаниям и служебным запискам. Это, повторю, характерно для всех великих полководцев от середины XIX века до наших дней.
Третий критерий оценки – глубокое уважение, известность и популярность Брусилова в России и за рубежом, в профессиональной военной среде, у политиков и обывателей также не требует особых доказательств. «Брусиловский прорыв» – не просто фраза, а давно укоренившийся термин до сих пор упоминаемый во всех энциклопедиях всех стран мира. Как и персоналия самого Брусилова. Многие обыватели в различных частях планеты и о роли Росси в первой мировой войне узнают, познакомившись с личностью Брусилова. О годах своей славы сам Брусилов вспоминал, что « все это время получал сотни поздравительных и благодарственных телеграмм от самых разнообразных кругов русских людей. Все всколыхнулось. Крестьяне, рабочие, аристократия, духовенство, интеллигенция, учащаяся молодежь – все бесконечной телеграфной лентой хотели мне сказать, что они – русские люди и что сердце их бьется заодно с моей дорогой, окровавленной во имя родины, но победоносной армией». Великий князь Николай Николаевич писал ему: «Поздравляю, целую, обнимаю, благословляю». Брусилов получал поздравления со всех концов света. Главнокомандующий французской армией маршал Жоффр телеграфировал: «Вся французская армия ликует по поводу победы доблестной русской армии…». Итальянцы намеревались преподнести Брусилову виллу в благодарность за спасение Италии от нашествия австрийцев. Хочу особо подчеркнуть, что Брусиловский прорыв многие военные теоретики справедливо считают самой выдающейся, с точки зрения военного искусства операцией первой мировой войны. По словам известного историка И. Стоуна наступление армий Брусилова привело « к самой блистательной победе в войне». Термин «Брусиловское наступление» вошел прочно в энциклопедии и научные труды. А. Тейлор называет брусиловское наступление «единственной успешной операцией первой мировой войны, названной в честь генерала».
Казалось бы все ясно. Но не могу не остановиться на двух моментах. Первый – практически полное игнорирование личности Брусилова эмигрантскими историками все из-за той же советской биографии. Даже, на мой взгляд, лучший военный историк А. Керсновский не смог перешагнуть через личное. Что уж тут говорить о многочисленных мемуарах лидеров Белого движения, в большинстве бывших подчиненных Брусилова, в свое время высоко ценивших его. С какой горечью пишет Брусилов про Деникина «Возможно и то, что, убив несчастного Алешу (сын Брусилова. – С.К.), он озлился на меня. Это тонкая психология, я не берусь разбираться в этом, но в душе моей теперь что-то говорит, что и это возможно… Но если это так… Деникин упустил из виду одно: такого рода вещи не прощаются. Господь все видит и все разберет… И я не завидую ему». А вот что пишет Брусилов по поводу книги Деникина «Очерки русской смуты»: «Для меня была важна конечная цель и только. Я старался приблизиться к народной толще и понять психологию масс. Последующие события показали, что я был прав, желая подойти к народу с другой стороны, а не рубить все сплеча по старому образцу. Не знаю, что легче – на чужие деньги жить за границей все эти годы или переживать все ужасы революции, голод и холод вместе с Россией. Деникин много говорит с большим пафосом о «Родине-Матери». Так вот, когда мать тяжело больная, совершенно не нужно самонадеянно и безрассудно производить над ней рискованные операции и заливать ее потоками братской крови, а лучше предоставить времени залечить ее недуги, не бросая ее, и помогать вблизи, насколько сил и разума хватит. Так я думал и думаю». На мой взгляд, очень убедительный ответ не только Деникину, но и нынешним неофитам настойчиво поднимающим на щит, по их мнению, настоящих, чистых героев гражданской войны Колчака, Деникина, Врангеля, Капелля и далее по списку. Им уже ставят памятники, снимают про них кинофильмы. А ведь руки у этих героев тоже по локоть в крови русского мужика, как у того же Тухачевского, Котовского, Троцкого или Фрунзе. Кстати, два последних, будучи первыми наркомами обороны советской России и идейными противниками Брусилова понимали и справедливо оценивали масштаб его личности, его место в военной истории России. Особенно Фрунзе.
Второй момент связан с также ныне настойчиво навязываемым мнением о том, что Брусилова подчиненные, особенно простые солдаты, не любили, в лучшем случае боялись. Действительно, по сравнению, например, с Кондратенко, Скобелевым, не говоря уж о Суворове, он держал строгую дистанцию, с подчиненными чаще всего был сух, деловит и не располагал к простоте взаимоотношений. Но солдаты, офицеры все-таки любили и такого «сухаря», видели в нем настоящего отца-командира. Я уже не раз говорил, что здесь солдата обмануть невозможно. В доказательство любви народной к Брусилову приведу лишь несколько цитат. Одна связана с днями триумфа нашего героя: « Когда окончилась официальная часть, солдаты и горожане окружили Брусилова, подняли его на руки и понесли впереди процессии к зданию штаба; раздавались возгласы: «Да здравствует генерал Брусилов!», «Да здравствует свободная Россия!», «Ура народному герою!» Играла музыка, впереди процессии солдаты несли три огромных красных плаката с надписью: «Да здравствует народный герой генерал Брусилов!» Другая цитата, относится к окаянным дням революции, когда не только генерала, но любого офицера по принадлежности всякий мог и должен был унизить или уничтожить на месте: «Нашлись такие (были между ними и бывшие солдаты моей армии), что стали привозить картошку, овощей, молока, хлеб, с поклонами, слезами, благословениями и ничего, ни копейки не бравшие. Они говорили мне, что понимают меня и ценят, что я остался в России, не захотел отделаться от них; они уверяли меня, что я прав, в том, что весь русский народ поймет со временем свою ошибку, воскреснет и тем более оценит то, что я ни при какой обстановке не хотел отделиться от него». Да и как могло быть иначе, если многие из них помнили, хотя бы, приказ командующего 8-й армией от 6 октября 1914 года: «3 декабря в 14 роте прапорщика Захарова 45-го Сибирского полка до вечера люди не имели горячей пищи, якобы на том основании, что ко времени большого привала пища не была готова. При опросе моем нижних чинов выяснилось, что рота эта и накануне не имела горячей пищи, равно не имела ни хлеба, ни сухарей в то время, как соседние роты пищу получили. Мы требуем от солдата громадного напряжения, и солдат это дает, но необходимо, чтобы он был сыт. Ставлю заботу, чтобы солдаты имели ежедневно горячую пищу, первейшей обязанностью всех начальствующих лиц, несмотря ни на какие препятствия. Те начальники, у которых солдат голоден, должны немедленно быть отрешаемы от занимаемых ими должностей». Ну, что тут еще комментировать?
В заключение позволю себе кратко пройтись по основным датам военной, боевой биографии Брусилова. Погоны надел впервые в 14 лет при зачислении в 1867 году в Пажеский корпус, который и закончил через пять лет. 17 июня 1872 года произведен в прапорщики и выходит в 15-й, впоследствии 43-й Тверской драгунский полк на Кавказ. О том, как он учился и служил, мы уже говорили. Следует добавить, что 2 апреля 1874 года Брусилов был произведен в поручики и через год утвержден в должности полкового адъютанта (по тем временам начштаба полка. – С.К.), что весьма почетно для молодого офицера. В этой должности он встретил Русско-турецкую войну 1877–1878 годов.
Боевое крещение принял в первую же ночь боевого похода, но свиста пуль не услышал. Его драгуны без боя взяли в плен сонных турок, прямо в казарме. Пули засвистели примерно через месяц в первых схватках под Алвиаром. Именно там под ним убили коня, и он едва не погиб. Несколько дней спустя проявляет незаурядную отвагу во время штурма крепости Ардаган. Дальше воюет без особого, скажем так скобелевского, блеска, но надежно, умело, неизменно добиваясь со своими драгунами успеха. Что и было отмечено заслуженными, для молодого офицера более чем значимыми наградами, полученными уже в конце кампании и войны. 1 января 1878 года за отличие и личную храбрость при штурме крепости Ардаган награжден орденом Св. Станислава 3 степени с мечами и бантом. 16 марта опять же за отличие и личную храбрость в боях награжден орденом Св. Анны 3 степени с мечами и бантом. Брать крепость Карс ему не пришлось, но он проявил себя в полном блеске при уничтожении прорвавшегося из окружения противника. Именно за это дело уже 3 сентября 1778 года получает орден Св. Станислава 2 степени с мечами. Солидный для молодого офицера набор наград, даже без полученного ранее от Персидского шаха ордена Льва и Солнца в петлицу. Но главное, он приобрел бесценный боевой опыт, почувствовал, что такое война, понял, что это не красносельские маневры, а тяжелая, нудная, грязная и кровавая работа.
Следующий важнейший этап в его жизни – офицерская кавалерийская школа. 25 лет, четверть века службы на одном месте были по признанию самого Брусилова самыми замечательными в служебной карьере. Именно в школе он по-настоящему почувствовал вкус к военной службе, военной профессии и отдался ей самоотверженно, без остатка. Именно в школе он постоянно показывал и доказывал свои блестящие способности военачальника, методиста, теоретика и практика военного дела. Я уже останавливался на службе в школе. Примечательно и то, что он рос по службе и награждался не в порядке прохождения ценза, а исключительно за личные заслуги, за отличие по службе, часто получая награды и звания вне очереди. В то время в русской армии это практиковалось крайне редко. Значит, было за что. В 1881 году слушателем школы за отличие по службе производится в капитаны. Через два года оканчивает курс по разряду «отличных» и опять же за отличие в службе награждается орденом Св. Анны 2 степени, назначается на должность адъютанта школы. Через четыре года причисляется к лейб-гвардии Конно-гренадерскому полку. Давняя, скрываемая мечта. Кстати, его сын тоже будет с честью служить в этом полку. В 1889 году становится преподавателем школы и более десяти лет отдает себя этому делу, да еще как. Я уже говорил, что практически все кавалерийские начальники Росси прошли через его руки. И не только в России, но и многих европейских странах, куда командировался не раз. Подполковника получил в срок в 1890 году, но уже через два года досрочно становится полковником с зачислением по гвардейской кавалерии. Любопытно и то, что несколько лет подряд избирается членом и председателем суда общества офицеров школы. Это высшая степень уважения и доверия сослуживцев в русской армии того времени. И Брусилов полностью оправдывает их доверие. Он уже заместитель начальника школы, часто исполняет его обязанности. И, посмотрите, как на него сыплются награды, подчеркиваю, за отличную службу. 1895 год – орден Св. Владимира 4 степени. 1896 год – Бухарский орден Золотой звезды 2 степени. 1897 год – французский орден Почетного Легиона офицерский крест. 1898 год— Прусский орден Красного Орла 2 степени. Наконец, награждается орденом Св. Владимира 3 степени и за отличие по службе произведен в генерал-майоры. Генерал в 47 лет по тем временам даже переросток. Но какое ровное прохождение по всем должностям, что очень важно для становления настоящего полководца. 1902 год – начальник Офицерской школы и Большой офицерский крест болгарского ордена «За военные заслуги». В 1903 году вообще какой-то звездопад: большой офицерский крест итальянского ордена Короны; персидский орден Льва и Солнца 1 степени, французский орден Командорского креста Почетного Легиона, и, наконец, орден Св. Станислава 1 степени. Я столь подробно перечисляю все эти награды еще и потому, что в те времена офицеры и генералы награждались весьма скупо, и получить такой «иконостас» мог только по-настоящему заслуженный военачальник.
В 1906 году Брусилов возвращается в строй сначала начальником 2-й гвардейской кавалерийской дивизии с производством в генерал-лейтенанты. А через три года занимает место в ряду высших военачальников империи. В 1909 году получает под командование 14-й армейский корпус и орден Св. Анны 1 степени. Через три года он помощник командующего войсками Варшавского военного округа, нередко замещает командующего. Строевая служба увлекла его необыкновенно. Печальные итоги Русско-японской войны требовали радикальных перемен в организации, боевой подготовки войск, снабжения их современным вооружением, нестандартных подходов, которых, к сожалению, у большинства высшего генералитета не было. Брусилов не участвовал в войне, по возрасту был близок старикам-ретроградам, но по духу, пониманию современных требований к военному делу давал фору многим молодым. На своих должностях он все-таки сумел добиться многого, хотя и нажил себе недоброжелателей в военном министерстве и при дворе, где окончательно приобрел репутацию неуживчивого, придирчивого, много требующего генерала. Его, конечно, ценили. В 1912 году он становится генералом от кавалерии, то есть полным генералом. В 1913 году получает орден Св. Владимира 2 степени, но вынужден просить о переводе в другой округ, окончательно рассорившись со своим непосредственным начальником генералом Скалоном. Надвигалась новая, современная война, а военное руководство продолжало жить по-старому. Брусилов с горечью отмечает: «никто не помышлял о возможности близкой войны и никто не думал о ней… Так, например, самостоятельность, инициатива в работе, твердость в убеждениях и личный почин отнюдь не поощрялись и требовалось большое искусство и такт, чтобы иметь возможность проводить свои идеи в войсках, как бы они не были благотворны и хотя бы отнюдь не противоречили уставам. Было много высшего начальства, которое смотрело войска лишь на церемониальных маршах и только по более или менее удачной маршировке судило об успехе боевого обучения армии». Кстати, в случае войны Брусилов должен был получить ту самую 2-ю армию, которая под командованием генерала Самсонова трагически погибнет в окружении осенью 1914 года.
С горьким чувством убывает Брусилов в Киевский военный округ командовать 12-м армейским корпусом. Прямо перед войной получает под начало 8-ю армию, но взаимоотношения и с новым командующим округа, а затем Юго-Западного фронта генералом Н.И. Ивановым не сложились. Он оказался генералом, готовящимся к прошедшим войнам.
Деятельность Брусилова в годы первой мировой войны рассмотрена очень подробно, и я позволю себе остановиться только на некоторых моментах. В кампанию 1914 года Брусилов вместе со всем Юго-Западным фронтом наступал весьма успешно. В ходе развернувшейся на 400-км фронте Галицийской битвы, в которой с обеих сторон участвовало более 100 дивизий (около 2 млн. чел. – С.К.), они нанесли поражение австрийской армии, заняли Голицию, вышли в предгорья Карпат. Противник отступил на 300 км, и до конца войны был уже не способен проводить крупные наступательные операции без поддержки германских войск. Брусилов сразу проявил блестящие способности воевать по-новому. Его фланговые маневры, сражения на реке Гнилая Липа позволили соседу генералу Рузскому по существу без боя занять Львов. Кстати, первыми вошли в оставленный австрийцами город кавалеристы Брусилова, но слава ушла к Рузскому. Брусилов, конечно, переживал, но гораздо сильнее его беспокоили уроки первых сражений. Например, он на практике понял необходимость наличия у командующего армией сильного общего и артиллерийского резерва. За Львов его все-таки наградят орденом Св. Георгия 4 степени. Также успешно действовала его армия во время прорыва к Карпатам. Гродекское сражение, когда войскам Брусилова приходилось от наступления переходить к обороне, а от обороны в контрнаступление, явило нам полководца способного проводить блестяще армейские операции любого вида. Не случайно орден Св. Георгия 3 степени украсил его мундир.
Кампания 1915 года сложилась для России крайне тяжело, ибо Германия перенесла основные усилия на Восточный фронт. Но на Юго-Западе русская армия, а значит и Брусилов, продолжала успешно бить австрийцев, да и пришедших им на помощь немцев. Русские, было, рванулись через Карпаты на Венгерскую равнину, блокировав в тылу крепость Перемышль. Идея разбить Австрию на равнине и вывести из войны была заманчива, но к началу кампании у России практически не осталось кадровой армии, только началась перестройка промышленности на военный лад, и поэтому ощущалась острая нехватка артиллерии, боеприпасов. Сил для такой масштабной операции просто не хватало. Противник же, наоборот, усилился, за счет переброски сил и средств, особенно германских войск, с Запада и сам готовился наступать. Брусилов, пожалуй, единственный из русского командования, понял это очень скоро и начал настаивать не пересмотре планов ведения кампании, предлагая не наступать, а сдержать удары превосходящих сил противника, наращивая свои резервы для будущего наступления. Ставка не послушала, и его армия втянулась в затяжные бои под Перемышлем и в Карпатах. Но он и в этих условиях искал лучший выход из положения. «Моя армия, спустившись в Венгерскую равнину без огнестрельных припасов, должна будет положить оружие или погибнуть. Поэтому я только делал вид, что хочу перейти Карпаты, а в действительности старался лишь сковать возможно больше сил противника, дабы не дать ему возможности перекидывать свои войска по другому назначению». Поражение русских войск летом и осенью 1915 года были очень тяжелые. Не получив от союзников никакой помощи, они оставили Польшу, часть Прибалтики, Галицию, зацепившись на отрогах Карпат. Но Россия не позволила Германии решить главную задачу кампании – окончательного вывода ее из войны и в этом огромная заслуга 8-й армии Брусилова. За отличие в боях и сражениях он получил 15 января орден белого Орла с мечами, 10 апреля назначен генерал-адъютантом государю императору, а 27 октября в высочайшем приказе объявлено о пожаловании ему золотого Георгиевского оружия. Какое уж тут недоверие и даже антипатия государя императора, которую так любят комментировать историки, если ко всему прочему 17 марта царь назначает Брусилова главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта.
Кампания 1916 года – кампания воинской славы России, триумф Брусилова. Я уже говорил о знаменитом на весь мир Брусиловском прорыве. Хочу лишь ответить тем, кто до сих пор обвиняет Брусилова в том, что он не развил свой успех до полного поражения австро-германских армий. Это было возможно, если бы Брусилова во время и эффективно поддержали атакой войска других фронтов генералов Эверта и Куропаткина. Ставка, а особенно главнокомандующие этих фронтов проявили полное непонимание основ современной войны. «Ставка, по моему убеждению, — писал Брусилов, — ни в коей мере не выполнила своего назначения управлять всей вооруженной силой, и не только не управляла событиями, а события ею управляли, как ветер управляет колеблющимся тростником». К этому нужно добавить и медлительность англо-французского командования. Оно нарушило свои обязательства и своевременно не поддержало наступление русских. Как писал Эрих фон Фалькенгайн, «в Галиции опаснейший момент русского наступления был уже пережит, когда раздался первый выстрел на Сомме». Удивительно и то, что за успех главного сражения, прославившего Россию, Брусилов был награжден лишь Георгиевским оружием, украшенным бриллиантами. Это оказалась вообще его последняя награда.
1917 год перевернул жизнь всей России, каждого русского человека. Русский мир как будто обезумел. Обезумили обыватели, сильные мира сего, политики, обезумили военные, в том числе и Брусилов. Я уже говорил об этом. Отметим лишь даты. 22 мая Брусилов приказом Временного правительства по армии и флоту назначен Верховным главнокомандующим, а через два месяца смещен и отправлен в распоряжение. Двух месяцев ему, да и не только ему, хватило, чтобы понять какую роковую ошибку они генералы совершили весной. «Я вполне сознаю, — писал позже Брусилов, — что с самого начала революции я мог и неизбежно делал промахи. Среди поднявшегося людского водоворота, всевозможных течений, среди авантюристов, волков в овечьей шкуре, их интриг и домогательств, сразу твердо и бесповоротно решиться на тот или иной образ было для меня невозможно. Я не гений и не пророк и будущего твердо знать не мог». Ну, так оправдывались практически все участники тех событий.
Не буду подробно останавливаться и на советской карьере Брусилова. Я уже писал, как он очень быстро понял, что из себя представляют большевики и, если бы не случайное тяжелое ранение в самом начале гражданской войны, без сомнения ушел к белым. Но после нескольких месяцев братоубийственной войны понял и то, что кроме большевиков никто не способен защитить, сохранить Россию и вернуть ей прежнее величие. И это тоже поступок. Брусилов был не одинок. Более половины офицеров и генералов бывшей императорской армии воевали на стороне красных, многие по убеждению. Наш бедный, вечно гонимый, но жаждущий, прежде всего, не богатства и счастья, а справедливости народ, выбрал большевиков. Брусилов с товарищами остался с народом. Красными главкомами стали унтер-офицеры, прапорщики, поручики, максимум полковники, но и заслуженные генералы, кстати, почти все бывшие подчиненный Брусилова, верой и правдой служили не режиму, а России. Генералы П.П. Лебедев, К.И. Величко, А.А. Поливанов, П.С. Балуев, А.Е. Гутор, А.М. Зайончковский, А.А. Цуриков, М.В Акимов, Д.П. Парский. Начальник штаба Брусилова во время его знаменитого прорыва, блестящий генштабист, военный авторитет генерал от инфантерии В.Н. Клембовский пойдет к большевикам по убеждению и примет смерть в большевистских застенках уже в 1928 году. Но все они оставались со своим народом. Еще вопрос, так уж ли ошибся народ в то смутное время? Польская интервенция вернула генерала Брусилова в ряды вооруженных сил теперь уже Советской России, в которых он верой и правдой прослужит более 5 лет. 1920 год – назначен председателем Особого совещания при Главнокомандующем всеми вооруженными силами республики, членом Военно-законодательного совещания при Реввоенсовете. 1921 год – назначен председателем комиссии по организации кавалерийской допризывной подготовки. 1922 год – назначен Главным военным инспектором конезаводства и коневодства. 1923 год – назначен Инспектором кавалерии Рабоче-Крестьянской Красной Армии. 1924 год – назначен для особо важных поручений при Реввоенсовете СССР.
Ранней весной 1926 года и без того страдавший от ран и болезней генерал заболел крупозным воспалением легких и в ночь на 17 марта на 73 году жизни скончался от паралича сердца. Брусилов не вступал в партию, не примеривал на себя личину пламенного революционера, не рвался в военные диктаторы, как некоторые герои гражданской войны выходцы из царских офицеров. На мой взгляд, именно это и сгубило их в конце 30-х годов. Но большевики ценили как раз его идеологический нейтралитет, честность и принципиальность, военный, а не политический талант. Троцкий, Дзержинский, Сталин, боле всего Фрунзе.
А вот как большевики похоронили Брусилова. Дадим слово едва ли не единственному биографу генерала историку С.Н Семанову: «РВС республики постановил принять расходы по похоронам на свой счет и ходатайствовать перед Совнаркомом СССР о назначении персональной пенсии вдове Брусилова. 18 марта в «Правде», «Красной Звезде» и других газетах появились некрологи о Брусилове. «Правда», давая высокую оценку личности покойного, одного из наиболее выдающихся представителей русской армии, внесшего вклад в строительство Советских Вооруженных Сил, подчеркивала, что весь Реввоенсовет республики уважал Брусилова, «ценил его глубокий ум, прямоту его взглядов, его исключительную лояльность по отношению к Советской власти. В 12 часов 19 марта у квартиры покойного выстроился почетный эскорт: рота пехоты, эскадрон кавалерии и полубатарея артиллерии. Среди присутствующих – делегация РВС республики во главе с А.И. Егоровым и С.М. Буденным. Они возлагают на гроб Брусилова венок с надписью: «Честному представителю старого поколения, отдавшему свой боевой опыт на службу СССР и Красной Армии, А.А. Брусилову от Реввоенсовета». В полдень гроб с телом покойного ставят, как и положено исстари, на артиллерийский лафет, и траурный кортеж направляется к Новодевичьему монастырю. Перед воротами траурный митинг. А.И Егоров характеризует роль Брусилова в борьбе с белополяками. С.М. Буденный говорит о заслугах покойного в организации красной конницы, Г.Д. Гай, выступая от Военной академии имени М.В. Фрунзе, вспоминает о роли Брусилова в первой мировой войне… Гроб с телом Брусилова через ворота вносят на территорию Новодевичьего монастыря». От себя добавлю, после светской траурной церемонии Брусилова отпели и похоронили по православному чину. Советская власть не препятствовала.
Закончить наш очерк хочу словами самого Брусилова: «Я русский полководец. Всю жизнь работавший над военной наукой. Господь дал мне от рождения военный талант. Я всегда чувствовал и работал в этом направлении, и в последнюю войну это подтвердилось. Мои победы прогремели на весь мир. Но, по моему крайнему разумению, свелись на нет, благодаря несчастным, неумелым старшим вождям моего отечества, и, окончательно были заметены революцией». Наш долг, долг нынешнего поколения в том и состоит, чтобы восстановить, очистить, заметенное революцией, и не только ею.
|
